Страница 2 из 4
– Ну мы-то не будем рассказывать про кусочек сыра. Или… – Он с тревогой посмотрел на нее, и Аля поспешила успокоить напарника:
– Не будем. Я нашла самую неизвестную басню Крылова.
– Какую?
– Называется «Лещи».
– А про что там?
– Ты разве приемная комиссия? – неожиданно смутилась она.
– Да ладно, порепетируешь.
– А у тебя какая басня? – сменила тему Аля.
– Тоже самая неизвестная.
– А как называется?
– Ты разве приемная комиссия?
– Ладно, – вздохнула Аля. – Замяли. Репетировать не будем. Поздно уже. Прибережем наш пыл до экзаменаторов.
– Угу, – поддакнул Дима. – Не стоит раньше времени распылять вдохновение. – И без перехода спросил:
– А ты когда-нибудь мечтала стать актрисой?
Аля смутилась и неожиданно честно ответила:
– Да. Иначе зачем бы я в киноколледж пошла? А ты?
– И я, – с потешно виноватым видом развел руками Дима. – Иначе зачем бы я в школу искусств пошел?
Они одновременно рассмеялись, и Аля впервые со дня их знакомства подумала, что Дима не так уж плох, как она себе вообразила.
– Кстати, там еще ограничение по возрасту есть, – неожиданно сказал он.
– Ты же говорил, документы на прослушивании не спрашивают, – смутилась Аля. – На нас ведь не написано, что мы еще школу не окончили?
– Да нет, – засмеялся Дима. – По верхней границе. Девушек принимают до двадцати двух лет, юношей – до двадцати пяти.
– Ничего себе! – возмутилась она. – Что за дискриминация?
– Дефицит, как везде, – усмехнулся Дима.
Аля искоса взглянула на него и благоразумно решила не уточнять, где еще дефицит парней.
– А если кто-то пройдет три тура, а потом выяснится, что он старше? – вместо этого поинтересовалась она.
– Тогда не знаю.
– Нам на литературе рассказывали, – не унималась она, – что Шукшин в двадцать пять лет в театральное поступил и там над ним все смеялись.
– Таких, как Шукшин, или Ломоносов какой-нибудь, единицы, – философски заметил Дима. – Нелепо полагать, что это наш случай.
– Не веришь ты в чудеса, – вздохнула Аля.
– А ты как будто веришь, – отозвался Дима, и она не нашла что возразить.
Глава 2 Море обаяния
Они свернули с Арбата, и их словно невидимой стеной отрезало от шумной пешеходной улицы.
– Староколенный переулок, – прочитала Аля и хихикнула, пытаясь представить неведомые «старые колена».
В этом уютном месте со старинными особнячками мало что напоминало о современности.
– Будто в другом веке оказались, – прочитал ее мысли Дима.
Аля с подозрением покосилась на него – к чему бы эта телепатия? – но решила списать на банальное совпадение и штампы сознания.
Когда они вошли во двор училища, толпившаяся там публика подозрительно оглядела вновь прибывших.
– Ничего себе, – присвистнул Дима, разглядывая народ. – Как нас много…
– Конкурс – двести человек на место, – напомнила Аля. – И мы портим статистику.
– Да ладно, знаешь, сколько тут таких!
– Думаешь, кто-то еще развлекается поступанием в театральное? – с сомнением протянула она, но Дима уже не слушал:
– Пойду проверю, есть ли мы в списке.
– Ты же нас записал.
– Ну мало ли. А то прождем, как дураки, и уйдем ни с чем.
«Ну и хорошо», – чуть было не ляпнула Аля.
Идея пойти поступать в театральное училище внезапно перестала ее радовать. Ох, не оберутся они позора! Хотя…
Аля скептически оглядела других претендентов – неужели они хуже всех? Да не может этого быть. Все-таки не совсем дилетанты – она год в киноколледже отучилась, а Дима вообще кучу лет в своей школе искусств болтается. Значит, у него и шансов больше? Вот будет прикол, если он пройдет, а она нет…
– А что, и правда петь просят? – услышала Аля и обернулась: рядом стояли девчонки в угрожающе коротких юбках, размалеванные как куклы.
Ничего себе, девочки пришли в театральное поступать! Интересно, они ни с каким другим заведением «Щуку» не перепутали?
– На прослушивании – почти никогда, – отозвалась вторая. – Это уже потом, на втором-третьем туре.
«Ну и славно», – порадовалась про себя Аля. Пение и танцы ей толком не давались. То есть ни ухо, ни ногу ей медведь не отдавил, но и особыми талантами она в этих сферах не блистала. Могла, конечно, и спеть, и сплясать, но сама понимала – средненько получается, не сказать, что гениально.
– Все равно это не главное, – продолжала первая девица, и Аля против воли начала прислушиваться к разговору – все равно абитуриентов во дворе толкалось так много, что отходить было некуда. – Пение и танец для актера – таланты второстепенные. На прослушивании важно спеть с душой, а попадаешь ли в ноты или нет – дело десятое. Есть даже термин – актерский вокал. Андрей Миронов так пел, или, там, Харатьян. Голос и слух средние, зато обаяния море!
«Ох, ничего себе!» – приуныла Аля. Девицы, несмотря на дурацкий внешний вид, неплохо подготовились! Может, так и надо было одеваться?
– Кстати, девушкам на прослушивание желательно приходить в юбке, – заметив Алин интерес и окинув ее оценивающим взглядом, заметила вторая девица.
Ну вот, а она специально надела джинсы, чтобы не выпендириваться и не отвлекать внимание комиссии!
– Да, – вмешался в беседу какой-то парень, – но длина юбки должна просматриваться где-то в районе колена, а не…
– А парню желательно быть высокого роста, – отбрила первая девица, не дав ему закончить волнующую фразу.
– Ой, да ладно, – отмахнулся парень. – Много у нас высоких актеров!
Аля слушала и поражалась – и все эти люди хотят стать актерами. Высокие отношения!
Вернулся Дима:
– Все о’кей, мы в списке есть.
– Круто, – хмуро отозвалась Аля. Настроение успело совсем испортиться. – И что теперь?
– Теперь ждать, – вздохнул он.
– Долго?
– Пока не вызовут.
Словно услышав его, на крыльцо взбежал парень с футбольным мячом под мышкой, развернул какую-то бумажку и позвал:
– Товарищи абитуриенты!
Шум, как по команде, смолк, все повернулись на голос.
– Сейчас я буду вызывать по десять человек. Те, кого я назову, выходят на крыльцо, а потом идут за мной.
И парень начал громко выкликать фамилии. Пока собиралась первая десятка, во дворе стояла тишина – все боялись пропустить свою фамилию, – но как только парень увел испуганную стайку, резко зашумели голоса, будто у телевизора включился звук.
– Из десятки обычно один кто-нибудь проходит…
– И это еще хорошо, чаще всего – ни одного!
– А там хоть слушают или сразу обрывают?
– Да когда как – чаще всего долго слушают.
– А в ГИТИСе…
– Какой ГИТИС, он давно уже РАТИ называется, деревня! Российская академия театрального искусства!
– Какая разница! Так вот, в ГИТИСе на первом же прослушивании спеть просят.
– А ты там прошел?
– Только прослушивание. На втором туре срезался…
У Али голова пошла кругом. Она почувствовала себя совсем не в своей тарелке – люди готовятся, собирают информацию, ходят на прослушивания во все театральные подряд, а они пришли дурака валять! Да их гнать отсюда надо, чтобы не тратили время занятых людей…
Аля покосилась на Диму: будь она одна, давно ушла бы. Но нельзя – что скажут и ее, и его одноклассники, узнав, что они струсили? Аля усмехнулась: а что они скажут, узнав, что они дружно провалились?
– Весело? – заметил ее улыбку Дима.
Аля хотела по привычке отбояриться, что-нибудь придумать на ходу, но потом решила: хватит уже стараться непонятно для кого и строить из себя то, чем она не является! Не нравится какая есть – ну и до свиданья! И она, недолго думая, изложила весь извилистый ход своих мыслей.
Как ни странно, Дима вовсе не начал морщиться и зевать от скуки – выслушал вполне внимательно, с серьезной миной. Але даже шальная мысль в голову постучалась: а вдруг? – но она решительно захлопнула перед ней дверь. Хватит с нее неудачных романов!
– Ну и что, – не подозревая о ее метаниях, безмятежно отозвался Дима. – Скажем: просто на разведку ходили – что и как. Чтобы в следующем году быть во всеоружии. Кстати, тут, говорят, осенью подготовительные курсы начинаются. Там актерское мастерство преподают, сценическую речь, движение и все такое. Можно будет пойти.