Страница 86 из 115
— Вы так уверены в успехе, граф? У вас нет никаких сомнений — это особенность вашего характера?
— Ваше высочество, посмотрите не на меня — на этих отважных моряков, выстроившихся перед вами. Посмотрите на счастливые улыбки офицеров. Наконец, взгляните на английского консула — он представляет чужую державу, но и он уверен в вашей победе.
— Я рада вашему настроению, граф, и — не могу оторваться от великолепного зрелища российского флота.
— Ваше императорское высочество, вы разрешите начинать действия кораблей?
— Конечно, контр-адмирал. Я жду их с нетерпением.
— Тогда мне придется принести вам извинения, ваше высочество, — на время маневров мне придется отлучиться вместе с контр-адмиралом для участия в командовании. И вы бы хотели пойти с нами, сэр Дик? О, я забыл что вы сын моряка и сами были одно время на флоте. Вы разрешите, ваше императорское высочество? Нас временно будет заменять Кристинек и давать необходимые объяснения.
— Прошу, граф, возвращайтесь к своим обязанностям. А где же наши дамы?
— Мне неловко об этом говорить, ваше высочество, но они боятся канонады и взрывов. И если вы, само собой разумеется, проявите снисходительность к их слабости, они будут наблюдать за ходом маневров из иллюминаторов кают-компании.
— Я никого не хочу насиловать. Пусть остаются в помещении. Мне приятней вольный морской ветер.
— Вы истинная внучка Великого Петра, ваше высочество!
— Надеюсь, не только в этом. Господин Кристинек, начинайте же ваши объяснения. Я хочу во всем разобраться подробнее.
— Я готов, ваше высочество, но что это?
— Господа и вы, принцесса, арестованы. Прошу сдать оружие и не оказывать бесполезного сопротивления. Да, да, и вы тоже Кристинек! И не пытайтесь спасаться бегством.
— Но что это значит? Арест? Но по какому праву? Меня, гостью командующего флотом графа Алексея Орлова!
— Ах, этого государственного изменника! Он уже арестован. Теперь вы присоединитесь к нему.
— Орлов арестован? Но кто смел арестовать командующего флотом на подчиненных ему кораблях? Это сумасшествие!
— Никакого сумасшествия, сударыня. Таков приказ нашей императрицы. Орлов арестован за государственную измену, я уже сказал об этом. Вы, сударыня, его соучастница. Матросы проведут вас вместе с вашей камеристкой в отведенную вам каюту.
— Но я хочу немедленно переговорить с английским консулом!
— Он отправлен на берег. Посмотрите, вон он высаживается из шлюпки. Имейте в виду — на корабле действуют российские законы и вмешательство представителя другого государства просто невозможно.
— Разрешите доложить, ваше сиятельство, все закончено по вашему приказу.
— Она сопротивлялась?
— Пожалуй, нет, так велико было ее изумление. Мы отправили ее в каюту вместе с камеристкой, но она еще настояла и на камердинере. В конце концов, не все ли равно, где они будут находиться под стражей.
— Правильно. Ее не следует сейчас раздражать. А шляхтичи?
— Чарномского, Доманского и второго камердинера я отправил на всякий случай на другой корабль.
— Что вы собираетесь сказать команде этого второго корабля?
— Решительно ничего. Да у них и не вызовет любопытства появление незнакомых лиц. Они могут их счесть за торговцев или агентов. О том, что они останутся на борту, кроме капитана, будут знать только один-два доверенных матроса. К тому же они не смогут изъясниться ни на каком языке.
— Мне придется усложнить ваше задание, контр-адмирал. В доме арестованной вместе с вещами и личными ее бумагами пришлось захватить и троих оказавших отчаянное сопротивление слуг. Их имена — Лабенский, Рихтер и Анчиотти. Их тоже придется везти в Петербург.
— Но это, ваше сиятельство, уже на третьем корабле.
— Действуйте, как считаете нужным.
— А отход эскадры? На какое число вы его назначаете?
— Сегодня 21 февраля — скажем, на 26-е. Сегодня выедет со срочным донесением императрице Кристинек. Я выбрал его, потому что здесь все его видели рядом с заключенной.
— Но почему, ваше сиятельство, вы решили так долго ждать? Мы могли бы сняться с якоря через несколько часов.
— И тем самым навлечь на себя подозрения? Толпа на набережной и так, как сообщили мне, начала волноваться, не видя возвращения так называемой принцессы. Ее настроения усиленно подогревают газетчики.
— Но ведь они так и не смогут ее дождаться.
— Верно. Но кому придет в голову, что все это время она будет находиться под замком на корабле мирно стоящей эскадры. Нам нельзя торопиться с выходом. Но выйдя из Ливорно, надо будет спешить и по возможности не заходить ни в какие порты. Провиант и воду вам придется пополнять, стоя на рейде. Так будет безопаснее.
ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ
Ах! Как мы стали несчастливы. При всем этом надо быть терпеливыми; Бог смилостивится нас не оставить. Я попал в такие же несчастные обстоятельства, как находитесь вы, однако надеюсь благодаря дружбе моих офицеров получить мою свободу и написать маленькое послание, которое адмирал Грейг из дружбы ко мне даст возможность доставить, и он сказал мне, что, как только будет возможно, даст мне бежать. Я спросил его о деле, он сказал, что получил приказ меня и всех, кто со мной будет, взять под арест. Когда я уже миновал все наши корабли, то увидел одновременно два судна передо мной и два за мной, которые гребли прямо на меня. Я увидел, что дела обстоят плохо, и приказал своим людям грести изо всех сил, что они и сделали. Я думал проскочить, но они одна за другой преградили мне дорогу, и моя шлюпка вынуждена была остановиться, в то время как подошли другие суда, и я оказался в кольце. Я спросил, что это должно означать и что они сошли с ума, они с величайшей вежливостью отвечали мне, что получили приказ просить меня на один из кораблей, где была меньшая часть моих офицеров и солдат. Когда я туда прибыл, ко мне подошел комендант и со слезами на глазах объявил меня арестованным; и я должен был с этим примириться и надеясь на всемогущего Господа Спасителя нашего, что он нас не оставит. Адмирал Грейг обещает, что он будет доставлять вам все облегчения, прошу только первое время не делать никаких проб его верности; он будет на этот раз очень осторожен. Еще остается мне вас попросить беречь свое здоровье. И я обещаю, как только я получу свободу, вас разыскать в любом уголке земли и предстать к вашим услугам, вы только должны себя беречь, о чем я вас от всего сердца прошу. Ваши собственные строки я получил и с плачущими глазами прочел, посколько из них я увидел, что вы меня хотите обвинить. Возьмите себя в руки, свою судьбу мы должны возложить на Всемогущего Господа и на него положиться. Я еще могу быть уверен, что вы получите это письмо. Я надеюсь, что адмирал будет так сострадателен и благороден, что передаст эту посылку. Я целую от сердца ваши руки.
(без подписи)
ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ
Угодно было вашему императорскому величеству повелеть доставить называемую принцессу Елизавету, которая находилась в Рагузах, я со всеподданическою рабскою моею должностью, чтоб повеление вашего императорского величества исполнить, употреблял все мои возможные силы и старания, и счастливым себя почитаю, что мог я оную злодейку захватить со всею ее свитою на корабли, которая теперь со всеми ними содержится под арестом на кораблях и рассажены по разным кораблям. При ней сперва была свита до 60 человек; посчастливилось мне оную уговорить, что она за нужное нашла оную свиту распустить, а теперь захвачена она, камермедхен ее, два дворянина польских и несколько слуг, которых имена при сем прилагаю, а для оного дела и для посылки употреблен был штата моего генерал-адъютант Иван Кристинек, которого с оным моим донесением к вашему императорскому величеству посылаю и осмелюсь его рекомендовать, и могу вашему величеству, яко верный раб, уверить, что оный Кристинек поступал со всею возможною точностию по моим повелениям и имел удачно свою роль сыграть. Другой же употреблен к оному делу был Франц Вольф. Хотя он и не сделал многого, однако ж, по данной мне власти от вашего императорского величества, я его наградил чином капитанским за показанное им усердие и ревность в высочайшей службе вашего императорского величества, а из других, кто к оному делу употреблен был, тех не оставлю деньгами наградить.
Признаюсь, всемилостивейшая государыня, что я теперь, находясь вне отечества, в здешних местах, опасаться должен, чтоб не быть от сообщников сей злодейки застрелену или окормлену. Я ж ее привез сам на корабль на своей шлюпке и с ее кавалерами, и препоручил над нею смотрение контр-адмиралу Грейгу, с тем повелением чтоб он всевозможное попечение имел о здоровье ее, и приставлен один лекарь; берегся бы, чтобы она при стоянии в портах не ушла бы, тож никакого письма никому не передала. Равно велено смотреть и на других судах за ее свитою, во услужении же оставлена у ней девка и камердинер; все ж письма и бумаги, которые у ней находились, при сем на рассмотрение посылаю с подписанием нумеров; я надеюсь, что найдется тут несколько польских писем о конфедерации противной вашему императорскому величеству, из которых ясно изволите увидеть и имена их, кто они таковы.
Контр-адмиралу Грейгу приказано от меня, и по приезде его в Кронштадт, никому оной женщины не вручать без особливого именного указа вашего императорского величества…
Я все оное от нее самой слышал… была и в Петербурге, а там через Ригу в Кенигсберг в Потсдаме была и говорила с королем Прусским, сказавшись о себе, кто она такова; знакома очень между Имперскими князьями, а особливо с Трирским и с князем Голштайн-Шлезвиг или Люненбургским; была во Франции, говорила с министрами, дав мало о себе знать; Венский двор в подозрении имеет; на Шведский и Прусский очень надеется; вся конфедерация ей очень известна и начальники оной; намерена была отсель ехать в Константинополь, прямо к Султану; и уж один от нее самый верный человек туда послан, прежде нежели она сюда приехала. По объявлении ее в разговорах, этот человек персиянин и знает восемь или девять языков разных, говорит оными всеми очень чисто; я ж моего собственного о ней заключения не имею, потому что не мог узнать в точности, кто оная в действительности.
Свойство она имеет довольно отважное, и своею смелостью много хвалится: этим-то самым и мне удалось ее завести, куда я желал. Она ж ко мне казалась быть благосклонною, чего для я и старался пред нею быть страстен; наконец я ее уверил, что я бы с охотой и женился на ней, и в доказательство хоть сего дня, чему она, обольстясь, более поверила, — признаюсь, всемилостивейшая государыня, что я оное исполнил бы, лишь только достичь бы того, чтобы волю вашего величества исполнить; но она сказала мне, что теперь не время, потому что еще не счастлива, а когда будет на своем месте, то и меня сделает счастливым; мне в оное время и бывшая моя невеста Шмитша, могу теперь похвастать, что имел невест богатых!
Извините меня, всемилостивейшая государыня, что так осмеливаюсь писать, я почитаю за должность все вам доносить, так, как перед Богом, и мыслей моих не таить; прошу и того не причесть мне в вину, буде я по обстоятельству дела принужден буду, для спасения жизни моей, и команду оставя уехать в Россию, и упасть к священным стопам вашего императорского величества, препоручая мою команду одному из генералов по мне младшему, какой здесь налицо будет. Да я должен буду своих в оном случае обманывать, и никому предстоящей мне опасности не показывать; я всего больше опасаюсь иезуитов, а с нею некоторые были и остались по разным местам, и она из Пизы уже писала во многие места о моей к ней привязанности, и я принужден был ее подарить своим портретом, который она при себе имеет, а если захотят и в России мне недоброхотствовать, то могут по этому придраться ко мне когда захотят.
Я несколько сомнения имею на одного из наших вояжиров, а легко может быть, что я и ошибаюсь, только видел многие французские письма без подписи, и рука мне знакомая быть кажется.
При сем прилагаю полученное мною здесь письмо из-под аресту, тож каковое она писала и контр-адмиралу Грейгу на рассмотрение, и она по сие время еще верит, что не я ее арестовал, а секрет наш наружу вышел; тож и у нее есть моей руки письмо на немецком языке, только без подписания имени моего, и что я постараюсь выйти из-под караула, а после могу и ее спасти. Теперь не имею времени обо всем донести за краткостью времени, а может о многом доложить генерал-адъютант моего штаба. Он за нею ездил в Рим, и с нею он для виду арестован был на одни сутки на корабле. Флот под командою Грейга, состоящей в пяти кораблях и одном фрегате, сей час под парусами, о чем дано знать в Англию к министру, чтоб он по прибытии в порт Английский был всем от него снабжаем. Флоту ж велено как возможно поспешать к нашим водам.
Всемилостивейшая государыня, прошу не взыскать, что я вчерне мое доношение к вашему императорскому величеству посылаю; опасаюсь, чтоб в точности дела не проведали и не захватили курьера и со всеми бумагами…