Страница 91 из 108
Авторы делали вывод: "В связи с фактами антигосударственного отношения т. Сафонова к порученному делу считаем, что он не может оставаться на посту Генерального прокурора СССР, как не оправдавший оказанного ему доверия, и заслуживает строгого партийного взыскания".
Однако сразу после проверки ход этому документу не дали. В апреле 1953 года Г. Н. Сафонов был лишь вызван в КПК при ЦК КПСС, где с ним провел беседу Шаталин. Последний (по всей видимости, с одобрения ЦК), указав Сафонову на ошибки, сказал, что никакого решения приниматься не будет. Сафонов продолжал еще в течение более двух месяцев выполнять свои обязанности.
30 июня 1953 года Г. Н. Сафонов был освобожден от должности Генерального прокурора Союза ССР. Основанием для этого послужили серьезные просчеты в надзоре за следствием в органах госбезопасности. В своем объяснении он честно признавался, что в период его работы действительно были допущены серьезные недостатки и что их было значительно больше, чем приводится в записке отдела ЦК КПСС. Снятие с работы он рассматривал как "серьезное, но справедливое наказание" и тяжело переживал его. В соответствии с постановлением Президиума ЦК партии он был оставлен в так называемой номенклатуре ЦК, то есть мог рассчитывать на соответствующую должность. Лично Г. М. Маленков заявил на заседании Президиума, что Сафонову будет предоставлена работа в прокуратуре, органах юстиции или другом государственном органе.
После сдачи дел новому Генеральному прокурору Союза ССР Р. А. Руденко Григорий Николаевич ушел в отпуск на полтора месяца, так как не отдыхал несколько лет. После отпуска он обратился в административный отдел ЦК с просьбой направить его на работу. Ему была предложена должность председателя областного суда в одном из регионов РСФСР. Не возражая в принципе, Сафонов попросил предоставить ему аналогичную работу в Москве. Шло время… Наконец ему сообщили, что его кандидатура рассматривается на должность заместителя Председателя Верховного суда РСФСР или члена Верховного суда СССР. Григорий Николаевич согласился с этими предложениями. Однако никаких вестей из ЦК партии долгое время не было. Наконец Сафонова пригласил на беседу Председатель Верховного суда РСФСР. Были заполнены анкеты, написана автобиография, и вновь потянулись томительные дни ожидания. Сафонову сказали, что все материалы отослали в ЦК КПСС на утверждение. Однако вместо назначения на должность его опять вызвали в КПК при ЦК КПСС для дачи объяснений по фактам, которые уже были предметом рассмотрения Президиума ЦК КПСС. Здесь он узнал, что в январе
1954 года административный отдел подготовил записку о привлечении его к партийной ответственности. Секретариат ЦК КПСС 9 февраля 1954 года поручил Комиссии партийного контроля рассмотреть материалы и внести свои предложения. Г. Н. Сафонову пришлось вновь писать многочисленные объяснения.
Решение о наказании Г. Н. Сафонова было принято только 25 февраля 1955 года. Ему был объявлен строгий выговор с занесением в учетную карточку, снятый только в марте 1967 года.
Пока рассматривалось персональное дело Г. Н. Сафонова, никакой номенклатурной должности ему не предлагали, и с июля 1953 года он почти два года нигде не работал. Только в марте 1955 года Сафонов был назначен на должность заместителя Московского окружного транспортного прокурора, на которой пробыл два года. В мае 1957 года его перевели на работу в аппарат Прокуратуры РСФСР, где он также занял весьма скромное место заместителя начальника уголовно-судебного отдела. Последние годы жизни он работал рядовым прокурором следственного управления прокуратуры республики.
Г. Н. Сафонов являлся депутатом Верховного Совета РСФСР 2-го созыва. Награжден двумя орденами Ленина. Григорий Николаевич был женат, имел сына.
Скончался Григорий Николаевич в 1972 году. Урна с прахом захоронена в колумбарии Новодевичьего кладбища в Москве.
Лев Романович Шейнин (1906–1967)
"АГЕНТОМ ИНОСТРАННОЙ РАЗВЕДКИ НЕ БЫЛ…"
Шейнин не возлагал никаких надежд на то, что Прокуратура СССР поможет ему вырваться из тюрьмы. Поэтому он пошел путем, казавшимся ему наиболее эффективным, — стал писать заявления лично первым лицам государства. Писал Сталину, Поскребышеву, Берии, Игнатьеву и другим — язык у литератора был подвешен неплохо.
Лев Романович Шейнин родился 12 марта 1906 года в поселке Брусованка Велижского уезда Витебской губернии в семье служащего. В 1921–1923 годах учился в Высшем литературно-художественном институте имени В. Я. Брюсова. С 1923 года работал в прокуратуре.
Служебная карьера Льва Романовича Шейнина складывалась неплохо. Еще когда он только начал работать следователем по важнейшим делам, тогдашний Прокурор Союза ССР Акулов (позднее один из подследственных Шейнина) по рекомендации Вышинского взял его с собой в Ленинград, где тогда проводилось расследование убийства С. М. Кирова. Поскольку следствие "вершил" лично Сталин со своими подручными Ягодой, Ежовым, Аграновым, роль Акулова была там эпизодической, а уж Шейнина — тем более. Тем не менее участие в этом деле дало ему возможность "высветиться" — скоро он стал правой рукой Прокурора Союза ССР А. Я. Вышинского. Видимо, это и спасло Шейнина от участи многих прокуроров, попавших в жернова сталинских репрессий конца 1930-х годов. То и дело ставили к стенке то одного, то другого очередного "заговорщика" — неудивительно, что имя Льва Шейнина тоже фигурировало в некоторых протоколах допросов. Но ход этим показаниям почему-то так и не дали, отложив до лучших времен.
В 1936 году, в тридцатилетием возрасте, он уже возглавил следственный отдел Прокуратуры Союза ССР. Руководил им более двенадцати лет и слыл большим "спецом" по политическим делам. Принимал участие в работе Нюрнбергского трибунала. Благосклонность к нему власть предержащих была поразительна — правительственные награды, в том числе орден Ленина, загранкомандировки (даже во время войны!), роскошная жизнь. Возможно, дело в том, что кто-то из сотрудников госаппарата высоко ценил его писательский талант. Писал Шейнин много, и его имя было широко известно, особенно в начале 50-х годов. Тогда у нас практически не печатали детективную литературу — ни Агату Кристи, ни Жоржа Сименона, — поэтому непритязательные шейнинские "Записки следователя" стали очень популярными. Он писал пьесы (в соавторстве с братьями Тур), киносценарии, ставил спектакли. Знаменитый фильм "Встреча на Эльбе" принес ему Сталинскую премию.
Он был вхож в тогдашние "звездные круги" — вращался среди писателей, артистов, художников, ученых, спортсменов, политиков. Гонорары он получал немалые — хватало и на модную тогда машину "Победа", и на двухэтажную дачу в Серебряном Бору, и на богатый гардероб. Образ жизни по тем временам вел довольно свободный, несмотря на то что был женат. Меж московских интеллектуалов после войны ходила стихотворная байка: "На берегах литературы пасутся мирно братья Туры и, с ними заводя амуры, Лев Шейнин из прокуратуры".
Тучи над его головой начали вдруг сгущаться в конце 1940-х годов. В 1949 году его освобождают от должности, не объясняя причин. Обещают поставить директором Института криминалистики, но назначение так и не состоялось. Шейнин выжидает, сидя дома, занимается литературой, но почву зондирует постоянно. Наверняка он знал, что ему грозит, — на одной из вечеринок подвыпивший сотрудник органов сболтнул: "Эх, Лева, Лева, старый уголовник, умная у тебя башка, но все же мы за тебя взялись". Незадолго до ареста то же самое он услышал от знакомого драматурга — один из сотрудников госбезопасности посоветовал тому держаться подальше от Шейнина, так как его скоро посадят.
В это время, особенно после гибели Михоэлса, власти усиленно будировали так называемый еврейский вопрос. Для того чтобы его раскрутить, следовало найти "заговорщиков". Шейнин тут был как нельзя кстати — прокурор, писатель, он имел такие обширные связи в еврейской среде, что на роль заговорщика подходил как нельзя лучше. К тому же все знали, что хитрый и осторожный Шейнин был изрядно труслив.