Страница 104 из 108
Рекунков сам рассматривал многие публикуемые статьи. По ним он не только лично учинял соответствующие резолюции на препроводительных письмах, но порой непосредственно и достаточно оперативно вникал в ситуацию. Причем реакция всегда была взыскательной и строгой. Правда, в тех случаях, когда Рекунков абсолютно был уверен в правоте подчиненного, вопрос им закрывался.
Об одном таком эпизоде рассказывал мне бывший старший следователь по особо важным делам при Прокуроре РСФСР
В. А. Рева: "Конец 1985 года. В вечернем (московском) выпуске газеты "Известия" появилась публикация, в которой известный корреспондент выражал несогласие с прекращением уголовного дела в отношении следователя УВД Приморского края Озерчука. Автор утверждал, что в действиях милицейского следователя есть состав преступления (незаконное задержание). Мое постановление о прекращении уголовного дела автор критиковал.
Утром следующего дня меня срочно вызвали к Генеральному прокурору Союза ССР А. М. Рекункову. Через несколько минут, не без трепета, впервые вхожу в кабинет к Генеральному. Александр Михайлович в кабинете один, на его большом столе утренний выпуск газеты "Известия" с той самой статьей. Здороваемся. Пожимаю протянутую мне большую и довольно твердую руку. Сразу вопрос:
— Статью читал?
— Да, еще вчера.
— Почему прекратил дело?
Без запинки, как на уроке, докладываю о том, что следователь, в отношении которого расследовалось дело, действительно совершил необоснованное задержание, но в его действиях не было заведомо незаконного задержания, как того требует диспозиция соответствующей статьи уголовного кодекса, т. е. нет субъективной стороны преступления, что исключает привлечение к уголовной ответственности. Автор же статьи не вникнул в эти юридические тонкости и утверждает обратное.
Выслушав мой краткий, не более полутора-двух минут ответ и, не задав ни одного вопроса, Генеральный прокурор кивнул: "Спасибо, мне понятна ваша позиция, можете идти".
Меня порадовало, что сразу, с полуслова Генеральный прокурор страны понял существо дела. Больше к этому вопросу уже никто не возвращался".
27 марта 1987 года Президиум Верховного Совета СССР заслушал отчет Генерального прокурора СССР А. М. Рекункова о ходе выполнения постановления Верховного Совета СССР от 3 июня 1985 года о деятельности Прокуратуры СССР по надзору за исполнением требований советских законов об укреплении правопорядка, охране прав и законных интересов граждан. Отметив, что органы прокуратуры стали решительнее выступать в защиту интересов государства, общества и граждан, больше опираться на трудовые коллективы в профилактике нарушений законности и правопорядка, Президиум Верховного Совета СССР обратил внимание на то, что "деятельность органов прокуратуры не отвечает современным требованиям, в их работе продолжают иметь место серьезные недостатки, на которые указывалось Верховным Советом СССР". В частности, отмечалось, что слабо используется сила закона в деле решительного укрепления плановой и договорной дисциплины, предотвращения выпуска недоброкачественной продукции, сбережения природных ресурсов, охраны труда, соблюдения жилищного законодательства. В принятом постановлении подчеркнуто, что прокурорам недостает принципиальности в борьбе с проявлениями местничества, ведомственности, с бюрократизмом и злоупотреблениями должностных лиц, не изжиты факты игнорирования требований закона при возбуждении уголовных дел, задержании и арестах граждан, необоснованного привлечения отдельных лиц к ответственности.
Это был серьезный сигнал для А. М. Рекункова. Некоторые средства массовой информации, пользуясь предоставленной свободой слова, бросились (зачастую необоснованно) очень резко и огульно чернить всю работу органов прокуратуры и ее сотрудников. А часть из них, с подачи недоброжелателей Рекункова, которые были и в высших эшелонах власти, и вовсе скатились до голословных обвинений Александра Михайловича в корыстных злоупотреблениях.
Рекунков очень переживал начавшуюся травлю, но продолжал работать. Он был крепким орешком, и выбить его из колеи просто так было невозможно.
Тем не менее, начавшийся артобстрел имел свое продолжение. Вскоре место первого заместителя Рекункова, вместо ушедшего в отставку Н. А. Баженова, занял А. Я. Сухарев. В центральном аппарате Генеральной прокуратуры СССР это назначение оценили однозначно — готовиться замена Генерального прокурора, а Александра Яковлевича Сухарева специально "подвели" под Рекункова, чтобы он сумел акклиматизироваться на новом месте, немного набраться опыта (ведь он до этого в органах прокуратуры никогда не работал). Это уже знал и сам Рекунков, который в последнее время довольно часто болел.
25—27 мая в Москве проходила девятая сессия Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва. На одном из ее заседаний секретарь ЦК КПСС А. И. Лукьянов, по поручению ЦК КПСС и Президиума Верховного Совета СССР внес предложение поддержать просьбу Генерального прокурора СССР А. М. Рекункова об освобождении его от обязанностей Генерального прокурора СССР в связи с уходом на пенсию по состоянию здоровья. Соответствующее решение было принято. Генеральным прокурором СССР назначен А. Я. Сухарев.
Однако на этом череда неприятностей у Рекункова не закончилась. Слишком большую инерцию набрали дела, которые он сумел раскрутить, находясь в должности Генерального прокурора СССР.
Вскоре в уголовном деле, которое тогда расследовало управление Прокуратуры Союза ССР по расследованию дел особой важности, вдруг появились сведения о передаче крупной суммы денег А. М. Рекункову. Такие показания дал арестованный и содержащийся в "Матросской тишине" бывший первый секретарь ЦК компартии Узбекистана Усманходжаев, обвинявшийся в неоднократном получении взяток от различных лиц. Занимавший в те годы должность начальника управления по расследованию особо важных дел А. В. Сбоев, рассказывал: "Рекунков отрицал получение денег и страшно возмущался, как он говорил, "ого-вором". Генеральным прокурором к этому времени был назначен Александр Яковлевич Сухарев, который, посоветовавшись с коллегами, принял решение о проведении очной ставки между Рекунковым и Усманходжаевым. Это было не простое решение. Зная жесткий характер Рекункова, можно было ожидать, что он откажется от этого позорного для него следственного действия. Однако он, не задумываясь, мужественно согласился, заявив, что заинтересован в установлении истины и бояться ему нечего. Думаю, что на такой шаг пошел бы не каждый Генпрокурор, так как кроме голословного заявления Усманходжаева, следствие ничем не располагало. Практически предъявить обвинение в получении взятки А. М. Рекункову было невозможно, но грязное пятно на его честном имени могло пробыть долгое время.
Именно это обстоятельство привело к решению о проведении очной ставки. Выехали утром на одной автомашине "Волга" и около 10 утра подъехали к тюрьме. После доставки в кабинет Усманходжаева и выполнения всех формальностей, предусмотренных уголовно-процессуальным законом, заключенному Усманходжаеву было предложено дать показания на очной ставке по существу выдвинутых им обвинений Рекункова в получении взятки.
Усманходжаев, вскинув руки и упав на колени, со слезами и надрывно стал просить у Рекункова прощения, заявив, что оговорил его под влиянием следователя, а в дальнейшем боялся изменить показания, что могло, как он считал, повлиять на условия его содержания.
Александр Михайлович сказал буквально следующее: "Как же вы могли на меня такое наплести? Где же ваша совесть, сколько же вы причинили мне бессонных ночей?"
После оформления протокола мы с облегчением покинули тюрьму… Эпизод с обвинением бывшего Генерального прокурора Союза ССР А. М. Рекункова был прекращен за отсутствием события преступления, а с его мундира были сняты грязные и лживые пятна".
После отставки А. М. Рекунков не прерывал связи с органами прокуратуры. Через несколько лет он стал работать простым прокурором в отделе по реабилитации жертв политических репрессий (с октября 1992 по сентябрь 1994 года), а затем стал помощником Генерального прокурора Российской Федерации по особым поручениям.