Страница 26 из 135
Теперь Персею было поздно начинать бой. Маловероятно, что атака вверх по склону горы на такую укрепленную позицию могла оказаться успешной, особенно из-за того, что фаланге пришлось бы действовать в неудобных для нее условиях. Царю следовало попробовать навязать бой раньше, но он упустил такую возможность. Он довольствовался моральной победой, поскольку римляне отвели войска и начали разбивать лагерь раньше, чем он отдал такой же приказ своей армии. Перед битвой при Илипе Гасдрубал имел возможность точно так же тешить свою гордость, наблюдая за действиями Сципиона. {77}
В этот период официальный календарь римлян опережал современный на несколько месяцев. По римскому календарю этот день приходился на 4 сентября, а по современному выходило лишь 21 июня. В ту ночь было лунное затмение, предзнаменование, которое могло поразить воображение как римлян, так и македонцев. Ливий сообщает, что трибун Гай Сульпиций Галл, который уже занимал должность претора и вскоре стал консулом в 166 г. до н. э., обладал достаточными знаниями в астрономии и смог предсказать и объяснить этот феномен солдатам, чтобы римский лагерь не охватила паника. Несмотря на эти научные разъяснения, Павел в тот момент, когда луна появилась снова, принес в жертву одиннадцать телок — как полагалось по римскому обычаю. На рассвете он приказал принести в жертву Гераклу быков. Были осмотрены внутренности двадцати заколотых животных, но не обнаружено благоприятных предзнаменований. Лишь осмотр двадцать первого быка дал следующее предсказание: победу одержит сторона, придерживающаяся оборонительной тактики. На проведение этих ритуалов потребовалось немало времени, и лишь в три часа дня консул созвал своих офицеров на консилиум [17].
Павел довольно подробно объяснил свои причины нежелания вступать в бой накануне. Прежде всего, солдаты устали после долгого перехода, во-вторых, строились в спешке, в отличие от врага, и на бой пошли бы в беспорядке, в-третьих, у римлян не было укрепленного лагеря. Если бы они вступили в бой прямо в походном строю приблизительно четверть римских воинов, вероятно, триарии, должны были в этом случае защищать вещевой обоз, что еще сильнее ослабило бы силы римлян в столкновении с врагом, который и так превосходил их численно. Также крайне маловероятно, что македонцы планировали ночью отступить, чтобы втянуть римлян в продолжительную и изнуряющую серию маневров. Павел считал, что Персей непременно вступит в битву и никуда не уйдет — иначе зачем он строил армию в боевом порядке накануне?
Консул объявил, что он планирует провести бой в этом месте, но он даст сигнал к его началу лишь когда наступит подходящий момент. Ему удалось убедить далеко не всех офицеров, но консул уже приучил подчиненных выполнять приказы, а не ставить их под сомнение, и это обеспечило отсутствие каких либо комментариев. В этот день ни Павел, ни Персей не собирались проводить битву. Они готовились к обычному периоду ожидания, во время которого каждая сторона пыталась получить хотя бы незначительное преимущество. Римляне отправили людей собирать дрова для костров и корм для лошадей. Обе армии разместили аванпосты перед своими лагерями, но основные их войска находились в палатках. {78}
Римские аванпосты состояли исключительно из войск союзников. Впереди, недалеко от мелкого ручья, разделявшего два лагеря, находились две италийские когорты — пелигнская и марруцинская, и две турмы (turmae)самнитской кавалерии. Ими всеми командовал Марк Сергий Сил. Ближе к римскому лагерю находился еще один отряд, возглавляемый Гаем Клувием. Он состоял из вестинской италийской когорты и двух латинских когорт из колоний Фирмы и Кремона соответственно. Их также поддерживали две турмы, в данном случае латины из Плацентии и Эзернии.
Ливий говорит, что и Сил, и Клувий являлись легатами, старшими подчиненными консула, обладавшие делегированным империем. Предположительно эти посты сменились в полдень в соответствии с приказами-инструкциями Павла, поэтому эти отряды, возможно, были вторыми по счету, выполняющими это задание в тот день. Наши источники не описывают аванпосты македонян, но, вероятно, в их состав входила группа из 800 фракийцев. Нет никаких данных о том, что в течение дня происходили какие либо стычки или одиночные бои между аванпостами обеих армий, как, судя по всему, часто бывало в подобных обстоятельствах. Однако известно, что оба войска отправили людей, главным образом рабов, набрать воды из ручья, что привело к событиям.
Позднее, приблизительно в девять часов (по римскому времени) несколько римских рабов не смогли справиться с одним из вьючных животных, вероятно с мулом, которое понеслось через ручей. Уровень воды в нем доходил примерно до колена. Трое италийских солдат погнались за ним и убили одного из двух фракийцев, схвативших мула. Товарищи уцелевшего фракийца попытались прийти ему на помощь. Завязалась стычка.
Сначала к дерущимся присоединились войска с аванпостов, а затем и основные армии. Плутарх сообщает, что со стороны римлян первой включилась в бой группа лигурийцев — хотя он не уточняет, находились ли они перед этим на аванпосту или нет, — и что Назика поскакал вперед и принял участие в стычке еще в самом начале. Он также упоминает легенду, утверждающую, что Павел намеренно приказал пустить коня в лагерь неприятеля в надежде, что это спровоцирует битву, но такое предположение кажется крайне маловероятным. Наиболее правдоподобная версия заключается в том, что битва началась случайно. Говорят, что Павел осознавал неизбежность боя и ездил по лагерю, подбадривая солдат. {79}
Обе стороны развернулись в боевом порядке гораздо быстрее, чем обычно, но македонцы, похоже, ненамного опередили римлян, и вскоре в четверти мили от насыпи, защищавшей римский лагерь, закипело упорное сражение. Поскольку стороны очень спешили, ни одна из армий в первый момент не выстроилась единым, хорошо организованным боевым фронтом. Вместо этого каждое подразделение выходило из лагеря, самостоятельно строилось в боевом порядке и двигалось вперед. Плутарх, чье описание данной битвы является самым полным, сообщает, что в бой сначала вступили наемники македонцев и легкие войска, а затем к ним справа присоединилась самая элитная часть фаланги, царская охрана, или агема (agema),за ними из лагеря последовала оставшаяся часть фаланги. Слева были «Бронзовые щиты» (Chalcaspides),а справа «Белые щиты» (Leucaspides). Таким образом, армия успешно развертывалась в обратном порядке слева направо, а не наоборот, и каждое подразделение шло прямо в атаку, не дожидаясь момента, когда сможет встать на свое положенное место. Последними лагерь покинули остальные наемники, среди которых, вероятно, были как галлы, так и критяне. Последние наконец образовали правое крыло армии Персея, но весьма вероятно, что они так и не попали на позицию.
Ни один из наших источников не упоминает о какой-либо значительной борьбе на этом фланге. Пока македонская фаланга выдвигалась вперед, ее построение было свободным, но как только они столкнулись с римлянами, построение сделалось более плотным. {80}
Позднее Павел признал, что не видел в жизни ничего страшнее македонской фаланги с сомкнутыми рядами копий и наконечниками, устремленными на его солдат. Полководец, который ценил порядок и тщательное планирование во всех операциях, должен был непременно испытывать горечь, видя, что битва началась с такой суматохи. Тем не менее он скрыл свой страх и замешательство, когда обходил армию, подбадривая солдат. Плутарх отмечает, что он не надел ни панциря, ни шлема, чтобы продемонстрировать врагу свое презрение. Консул лично повел I легион на его позицию в самом центре римского фронта, находящуюся примерно напротив «Бронзовых щитов». Луций Постумий Альбин, который занимал должность консула в 173 г. до н. э., а во время этой битвы предположительно служил легатом или трибуном, последовал за ним со II легионом и занял позицию слева от Павла прямо напротив «Белых щитов». Другие офицеры вели одну или обе алы союзников вместе со слонами на позиции справа от легионов. {81}