Страница 14 из 135
Хотя одним из выживших трибунов был сын Фабия Максима, который сам будет избран на должность консула в 213 г. до н. э., командование над уцелевшими взяли на себя два молодых человека — Сципион и Аппий Клавдий. Последний недавно занимал должность эдила, но только личные качества этих молодых людей заставили остальных поверить в них как в руководителей.
Огромные потери повергли многих уцелевших в уныние. Многие молодые аристократы, среди них были и сыновья известных магистратов, открыто говорили, что республика обречена, и решили бежать за границу. Сципион вместе с надежными солдатами отправился к их предводителю Квинту Цецилию Метеллу, и застал у него совет (consilium), на котором желавшие дезертировать обсуждали, как им дальше действовать. Двадцатилетний военный трибун вытащил меч и принес торжественную клятву Юпитеру Всеблагому и Величайшему, призывая на себя и свою семью страшное возмездие, если он ее нарушит. Сципион поклялся, что он не только никогда не покинет республику, но и никому не позволит это сделать. Если кто-то попытается оставить родину, он их убьет. Сципион заставил всех присутствующих по очереди принести такую же клятву.
В течение нескольких дней в Город прибыли отставшие солдаты, к тому времени как уцелевший консул принял командование, набралось уже более 10 000 человек. Это были жалкие остатки огромной армии из 86 000 солдат, которая вступила в бой утром 2 августа, не зная, какая судьба ее ждет. {37}
Именно после Каннской трагедии Сципион продемонстрировал ту доблесть, которая требовалась от римского патриция, особенно от члена столь известной семьи. Его мужество стало еще более заметным на фоне неуверенности и колебаний других аристократов. Римляне допускали, что иногда они могут терпеть поражения, но при этом должны были верить, что победа неизбежна. От всех граждан, особенно от знати, ожидалось, что они будут храбро сражаться, и пока они действовали так, как велит им долг, проиграть сражение не считалось постыдным. От командующего, не сумевшего одолеть противника, не требовалось, чтобы он непременно искал гибели в бою, если становилось ясно, что все потеряно. Тем более такой полководец не должен был совершать самоубийство. Вместо этого ему следовало тут же приступить к восстановлению своей армии, собирая уцелевших в хаосе проигранной битвы, а затем готовиться к новой встрече с неприятелем. Всегда будет еще один шанс, и Рим в конечном счете победит.
Именно такой боевой настрой объединял Фабия и Марцелла, несмотря на их совершенно разный подход к ведению боевых действий против Ганнибала. Ни Фабий, ни Марцелл никогда не ставили под сомнение то, что Рим продолжит сражаться и в конце концов одержит победу. Доблесть — это умение преодолеть любую неудачу, какой бы ужасной она ни была, и довести войну до победного конца. Когда Варрон — консул, на которого была возложена вина за поражение при Каннах, вернулся в Рим, сенат приветствовал его, а затем поблагодарил за то, что он «не потерял веру в республику». {38}
В 213 г. до н. э. Сципиона выбрали на должность курульного эдила (curule aedile),но сведений о его карьере после 216 г. до н. э. в течение пяти лет сохранилось очень мало. Вероятно, он оставался на военной службе, так как в эти годы практически всех способных держать оружие граждан призывали в армию. Наши источники снова начинают сообщать о деяниях Сципиона с 210 г. до н. э., когда его назначили командующим в Испании.
В предшествующем году измена союзников-кельтиберов нанесла серьезный удар по римской армии в Испании. Отец и дядя Сципиона погибли в боях вместе с большей частью своих людей. Остатки войск объединилась под командованием кавалерийского офицера Луция Марция, римлянам удалось закрепиться в северо-восточной Испании, но большинство союзников перешло на сторону Карфагена. Сенат послал Гая Клавдия Нерона принять командование в Испании. В течение года Гай Клавдий выиграл несколько незначительных сражений, а затем вернулся в Италию.
Судя по всему, сенат не знал, кого сделать преемником Нерону. Большинству честолюбивых и заметных римских командиров (не следует забывать, что огромные потери привели к тому, что хороших, успевших заслужить славу офицеров было не так уж много) не хотелось отправляться в Испанию. Положение на полуострове оставалось шатким, а средства, которые Рим мог туда направить, были весьма скромными. С 218 по 211 гг. до н. э. Гней и Публий Сципионы неоднократно жаловались сенату на нехватку людей и средств.
Ливий утверждает, что сенат, не сумев решить, кого сделать новым командующим, предложил решить вопрос на выборах и созвать центуриатные комиции. Сначала не было предложено ни одного кандидата, но затем Сципион внезапно объявил о своем желании занять этот пост, и был избран единогласно. Однако его молодость (ему было около двадцати пяти лет) и неопытность заставили многих граждан усомниться в правильности принятого решения. Но сразу же после избрания Сципион произнес яркую речь, которая развеяла все сомнения.
Рассказ Ливия кажется на редкость странным, поскольку нет никаких свидетельств, что римляне прежде поступали таким образом, поэтому многие ученые отвергают эту версию событий. Можно предположить, что сенат уже решил назначить Сципиона, а затем провел голосование в комициях для придания формальной законности этому крайне рискованному назначению. Но как бы то ни было, Публий Корнелий Сципион был отправлен в качестве проконсула в Испанию командовать армией. {39}
Взятие Нового Карфагена в 209 г до н. э.
Сципион, приведя с собой примерно 10 000 солдат, высадился на берег в Эмпории — греческой колонии в Испании, которая с самого начала войны была союзником Рима. Вместе с пополнением общее количество римских войск в провинции составило 28 000 пехотинцев и 3000 кавалеристов. На полуострове находилось три карфагенских армии, и численность каждой из них не уступала римской. Двумя армиями командовали братья Ганнибала — Гасдрубал и Магон, а третьей руководил Гасдрубал, сын Гисгона.
Тем не менее, молодой римский военачальник не терял самоуверенности. Перед отбытием из Рима он пришел к выводу, что катастрофа 211 г. до н. э. не была следствием превосходства карфагенян. Его отец и дядя собрали 20 000 кельтиберийских союзников для своей последней кампании. Они разделили свои силы на две части и действовали независимо друг от друга. Когда кельтиберы начали дезертировать, карфагеняне, получив преимущество в численности, напали на римлян и разбили их.
Молодой Сципион решил не совершать подобной ошибки. Отправившись в Испанию, он собирался вести активные действия, а не просто занимать оборонительную позицию на небольшом участке, который пока что контролировали римляне. {40}Полибий читал письмо, написанное Сципионом царю Македонии Филиппу V, в котором римский полководец объяснял, как планировал операции в Испании. В 210 г. до н. э. Рим был в состоянии войны с Македонией. Конфликт этот закончился только в 205 г. до н. э., но почти сразу же после завершения Второй Пунической войны возобновился опять, поэтому данное письмо следует относить к началу следующего века. Возможно, оно было написано в 190 г. до н. э., когда Сципион сопровождал своего брата во время кампании в Малой Азии, при этом их армия получала помощь и поддержку от Филиппа V, который после поражения в 197 г. до н. э. сделался союзником Рима. Скорее всего, письмо это было написано спустя двадцать лет после описываемых в нем событий, и, скорее всего оно отражает уже пересмотренную оценку давней войны. Поэтому к нему следует относиться с такой же осторожностью, как и к воспоминаниям других военачальников, действовавших после Сципиона. Тем не менее, это первый случай, когда у нас имеется хотя бы намек на то, что римский полководец вдумчиво относился к планированию военных операций. {41}Оказавшись в Испании, Сципион начал собирать информацию о численности врага и его дислокации. Сообщения были обнадеживающими. Три пунийские армии разделились и действовали разрозненно. Гасдрубал, сын Гисгона, находился в Лузитании (приблизительно там, где сегодня расположена Португалия) в устье реки Таг (совр. Тахо). Гасдрубал Барка был занят осадой главного города карпетанов в центральной Испании, а его брат Магон, вероятно, находился на юго-западе полуострова, хотя явное противоречие в тексте Полибия затрудняет определение его точного местонахождения. {42}После гибели Сципионов карфагеняне полагали, что римляне не смогут вести наступательные операции, и потому не нашли нужным сосредоточить свои армии в одном месте. Пунийцы в этот момент занимались куда более насущными проблемами — прежде всего снабжением своих армий, а во-вторых, они должны были подавить волнения покоренных племен и союзников. Не последнюю очередь играли и ссоры карфагенских полководцев. Как только Карфаген перестал опасаться, что союзники могут перейти на сторону Рима, его правление сделалось куда более жестким, а поборы — грабительскими. Поэтому местные жители относились без особой любви к Карфагену, но склонялись перед военной мощью пунийцев. Когда шансы Рима на успех начали расти, многие испанские племена стали искать союза с Римом, снабжая Сципиона войсками, но римский полководец старался всерьез не полагаться на их помощь.