Последний бой комбата

Командиры подразделений покинули помещение. Командир батальона с начальником штаба поднялись на КНП. Майор Холодов пошел по подразделениям, заместитель по вооружению, майор Корсаров, занялся подготовкой боевых машин десанта к выходу из укрытий, где они находились, не принимая участия в боях с момента захвата батальоном плацдарма у привокзальной площади. Каждый прекрасно понимал, что со штурмом департамента война для них не закончилась. И что ждет батальон впереди, не знал никто!

Разведывательная рота капитана Телинского ушла менять отдельную разведроту мотострелков. Комбат перевел подразделение Телинского в резерв. Командиры остальных рот и взводов приступили к приему позиций. Комбат же лично начал готовить план овладения «зеленкой». К мотострелкам, обеспечивавшим «коридор», вышли офицеры и бойцы седьмой роты. Кошерев встретился с командиром мотострелковой роты, взводные – с взводными-мотострелками. Бойцы старшего лейтенанта Лихолетова – сержант Беденко, рядовые Шохин и Артюшин расстегнули на тужурках две верхние пуговицы, чтобы были видны тельняшки, подошли к солдатам одной из мотострелковых рот, собравшихся у бронетранспортера. Беденко, забросив за спину «АКС», небрежно сказал:

– Ну, здорово, что ли, пехота?

– Здорово! Привет, – вразнобой ответили мотострелки.

Беденко осмотрелся:

– А неплохо вы здесь устроились, пацаны. Вроде как на войне, но без боев. Сиди на броне, смотри за дорогой... Да-а, неравна жизнь.

Мотострелки смотрели на десантников с уважением и неприкрытым интересом.

Беденко между тем повернулся к Шохину и Артюшину:

– Вот бы нам так, да?

– Не помешало бы.

Молодой солдат спросил:

– А это, значит, вы дом госбезопасности брали?

Беденко покровительственно усмехнулся:

– Мы брали. А до этого и отсюда, где вы сейчас стоите, «духов» выбивали, и площадь занимали, и дома захватывали. Пока вы сюда маршем шли, мы уже гонялись за чеченами. И ввалили им по самое не могу. С ходу выбили из вокзала.

– Трудно было?

– Ерунда! «Духи» нас, десантников, боятся. И правильно делают. Хотя, как мы встали в оборону, считай, каждый день пытались выбить с плацдарма. И из гранатометов били, и из пулеметов; атаковали со всех направлений, снайперы покоя не давали... Но ни хрена у них не вышло. Если мы встали, нас уже не выбить. До рукопашки дело доходило. Да, и такие случаи бывали.

– Танками позиции атаковали, – добавил Артюшин. – А мы их из гранатометов... Короче, весело было.

– А департамент? – спросил второй солдат.

– А что департамент? Его мы брали уже после того, как отбились от «духов» здесь, у вокзала. Это вы тут ни черта не видели, а к нам чечены каждый день парламентеров посылали.

– Что, сдаваться предлагали?

Шохин усмехнулся:

– Подумал, салабон, о чем спросил? Где ты слышал, чтоб десант сдавался? Это ваши пехотинцы сдавались. Они и приходили парламентерами. «Духам» одно надо было: чтобы мы просто отошли к парку. Сам Дудаев посылал своего представителя, лично обещал стереть нас с лица земли, вот только хрен чего у него вышло.

– А парламентеры, говоришь, из пехоты были?

– Ну да, из майкопцев – тех, кого 31 декабря на площади «духи» пожгли. Кто выжил... Но надо отдать должное, пацаны не сами сдались, половину взяли в плен ранеными. А так они дрались достойно. Да вот только без толку. Бросили ребят суки краснолампасные с техникой на площадь, их и пожгли из гранатометов. Жаль пацанов. А что приходили – так куда деваться? «Духи» их посылали, грозя в случае отказа убить раненых. Вот и шли, передавали, что приказывали чечены, и уходили в обратку. А могли остаться, жизнь свою спасти. Но возвращались, чтобы из-за них кореша не пострадали... Ладно, кто сигаретой угостит?

Командир мотострелкового отделения достал пачку «Примы». Беденко забрал ее, щелчком выбил три сигареты, две передал товарищам, пачку положил на броню БТРа.

Солдаты закурили. Беденко, затянувшись терпким дымом крепкой сигареты, проговорил:

– А департамент уже на концовку пришелся. Рядом поликлиника находится, слыхали?

– Слыхали, – ответил сержант-мотострелок. – Наш взводный говорил, что десантники ночью задолго до штурма ее втихаря захватили. И держали оборону до того, как батальон пошел в атаку.

– Верно ваш взводный говорил. А мы – вот Миха с Толяном и я – и захватывали эту самую поликлинику. Не втроем, конечно, нас сорок пять человек было. Скрытно подошли, аккуратно убрали «духов», человек десять, и тихо заняли здание. А оно в тридцати метрах от департамента. «Духи», как узнали, что мы угнездились по соседству, озверели! Что только не делали: и из гранатометов били, и от МВД – оно там рядом – группы свои на нас бросали, и с «зеленки» атаковали... Короче, пытались выбить со всех направлений.

– И что? – произнес молодой солдат.

– А ни хрена! У нас на каждого по десять-пятнадцать «духов» приходится, и это только убитыми. Трупами все вокруг поликлиники было завалено. Как-то одна группа боевиков решила к зданию МВД прорваться, это когда по департаменту уже наши танки лупили. Рыл тридцать-сорок выскочило, и прямо против позиции Михи и Толика. Так Миха из пулемета штук двадцать «духов» один положил. Десятерых – Толян, я из гранатомета – еще с десяток. Остальных добили ребята с других позиций.

– Что-то много боевиков получается, – посчитав про себя потери боевиков, проговорил сержант-мотострелок.

Но Беденко сбить с толку было непросто. Он и не из таких положений выкручивался.

– А ты думаешь, мы одни прорыв «духов» из департамента пресекли? Нас еще группа, что засела в здании МВД, прикрывала, тех еще человек двадцать было. Ты что, не веришь мне, что ли, сержант? Думаешь, лапшу на уши вешаю? Была бы нужда! Я вам рассказываю то, что в реале было. Там и без прикрас «духов» хватало.

– А у вас много ребят полегло? – спросил все тот же молодой солдат.

– Да никто не погиб! Вот только перед штурмом ротного одного смертельно ранило. Хоть и отнесли его под огнем «духов» в батальонный медицинский пункт, отправили в госпиталь, да без толку. Умер капитан.

– Ротного?

– Да! А что ты так удивился? У нас офицеры вместе с бойцами воюют. И никаких особых условий не требуют. Если мы на голом бетоне в бушлатах спим, то и они. Если в атаку идем, взводные впереди. За спины солдат не прячутся – наоборот, прикрывают. Вот ротного когда ранило, его взводный с добровольцами выносил. Казалось, на хрена ему-то еще под пули лезть? Послал солдат, и все. Но нет, сам понес... Вот так, пехота.

– Да-а... У нас тоже офицеры ничего. Только вот ротный больно строгий. Но отчаянный, – сказал сержант-мотострелок. – Мы здесь тоже не звезды по ночам считали. Как встали, так боевики несколько раз нападали. И из гранатометов стреляли, и атаковали. Так ротный сам с пулеметом недалеко отсюда оборону держал. Троих «духов» завалил.

– Эка невидаль, троих «духов», – скептически усмехнулся Шохин. – Ты бы посмотрел, сколько трупов боевики с площади и от домов вынесли, когда перемирие было. Сотни.

– А это правда, – спросил молодой солдат, – что вас всех, кто занимал привокзальную площадь, к орденам представили?

– Правда, – ответил Беденко. – К орденам Мужества.

– Мы не видали такого!

– Мы тоже. Но говорят, красивый орден. Крест такой с бордовой лентой. А теперь еще за взятие департамента по ордену дадут.

– Что, по второму?

– А то! Ну, не всем ордена, наверное, кому-то и медали; но медали тоже неплохо, да, пацаны?

– Конечно! У нас никому ничего не дали. Да и не за что, если уж по-честному.

– Ничего, и вы свои ордена заработаете. Куда вас перебрасывают?

– Не знаю, – пожал плечами сержант. – У взводного спрашивал, ответил, какая, мол, разница? Да оно и верно, какая разница? Мы кто? Так, мясо...

– Ты это перестань! – повысил голос Беденко. – Мы солдаты, без нас войны не выигрываются.

– Я хотел в десант пойти.