Страница 30 из 107
- Звоните, я не слушаю… Какая же, наверное, интересная у вас работа, - с наивной завистью вздохнула Ната, и не подумав замолчать. - Вам так просто можно путешествовать по разным затерянным уголкам, по диким местам… Да еще и деньги зарабатывать.
Димка спрятал трубку в карман.
- Упаси господи! Все обстоит с точностью до наоборот, ну, это я не про деньги, конечно, - он отрицательно покачал головой. - Я лично изо всех сил стараюсь как можно меньше бывать на так называемой "дикой природе". Не испытываю, знаете ли к этому, тяги после некоторых, э… приключений.
- Потому вы и одеты цивильно?
- Именно. Ненавижу камуфляж, никогда не гляжу на кроссовки в магазине, сразу ломаю удочки, если встретятся и предпочитаю портфель рюкзаку.
Он не позёрствовал. С некоторых пор Квест окончательно решил, что полевые приключения должны проходить мимо него. Хватит с него приключений, хватит мальчишества. Всякому возрасту - свой образ жизни. Друзья сначала удивились такому объявлению, потом какое-то время возмущались, но привыкли и смирились с тем, что Димка появляется в полевом лагере лишь в качестве гостя, в белой парусиновой паре, а весельной или моторной лодке и вездеходу предпочитает комфортный катер-водомет с мягкими креслами или вертолет.
Но на природу выбираться все равно надо…
От разогретых августовским солнцем норильских тротуаров в городском воздухе стояла тяжелая духота. Все улицы Норильска, кроме центрального проспекта, становились совершенно безлюдны до вечера. В это время года каждый уважающий себя норильчанин, от топ-менеджера до простого слесаря, предпочитает наслаждаться еще более ужасающей жарой гденибудь на материке. Большинство отпускников отправлялись к привычному морю или к "родственникам средней полосы", другие ехали за границу. Четвертые, будучи победнее летним кошельком, или просто в силу производственных и жизненных обстоятельств оставшись без отпуска, парились дома, занавесив форточки марлей от комаров и мошки, сразу же после рабочего дня прячась от всего жаркого и дымного (кроме шашлыков) на пригородных турбазах.
О масштабе бегстве на курорты каждый летний день можно было судить по безжизненным окнам квартир и витринам пустых магазинов с засыпающими продавцами. Мертвый сезон.
Вяло шевельнулась мысль - что онто здесь делает, почему не на Канарах? Ответ ему был хорошо известен. Причина была лишь одна: зарабатывание хороших денег именно в это время, в этот "мертвый сезон". Парадокс.
Под крылом мелькнула вытянутое на север озеро и черная ленты реки Пясина, после чего самолёт повернул в иллюминаторе показался ясно видимый срез северного склона плато Путорана, вдоль которого, недалеко распространившись на север, начиналась узкая полоса лесотундры. Вот и озеро Собачье, скоро пролетать Волочанку. Посадки в этом поселке не будет, нет пассажиров. А вот на обратном пути "Труболет" обязательно сядет на волочанской взлетно-посадочной полосе, в Норильск и в Дудинку желающие улететь есть всегда.
На Л-410 лететь до Хатанги недолго, поспать толком не успеешь. Соответственно, никакого бортового питания для пассажиров не предусматривалось. Обойдутся, голуби заполярные, чай итак запаслись. И все запасались. Лишь один раз одинокая стюардесса с трудом протиснула чресла сквозь углы брезентовых тюков, неспешно проникла в хвост и вяло поинтересовалась сквозь монотонный гул двигателей:
- Напитки выпивать будете?
- Сразу бы и принесли, - буркнул Квест провокаторше. - Кока-колу, пожалуйста, не лайтовую, обычную. А вы что, девчата, предпочтете? - повернулся он к соседям. Услышав ответ, транслировал:
- Сок, желательно яблочный. Хороший.
- Я гляну, чё там у нас есть, - хриплый голос бортпроводницы был не особо приятен на слух, елейно-ехидный, ничуть не обнадеживающий.
Ничего она там не высмотрит, кроме дрянной минералки, понял Димка и тяжело вздохнул. И ведь ему по этим маршрутам предстоит иностранцев возить… Надо после полета связаться с руководством этой компании, оговорить сервис отдельно. А то ведь за наличный бакшиш пилоты запросто запихают в компанию к клиентам таких вот "бодрых туристов". Потом рекламаций не оберешься. В скорбном молчании Квест откинулся на спинку сиденья. Ни самолет, ни экипаж, ни организация рейса ему категорически не нравились. Особенно после того, как он посетил не просто тесный, а просто карикатурный туалет, благодаря беспрестанным визитам экспедиционных женщин под завязку набитый сигаретным дымом. Это еще ничего, он и сам там позже покурить собирался. И дело было даже не в оснащении санузла или его санитарно-гигиеническом состоянии (вполне приемлемом, кстати, хоть и был он тесным, как чулан)… Закрывая маленькую дверь, он увидел небольшой журнал с чудовищным названием "Журнал учета дефектов", чуть ли не выпадающий с верхней полки и машинально открыл его посередине. Журнал был истрепанным и богатым на мало обнадеживающие записи.
Все-таки, что-то маловато в этот раз пассажиров на борту.
Квест, Наталья с дочкой и эта экспедиция. С неудовольствием и какой-то нервозностью Димка обнаружил, что раз за разом вспоминает расхожую мистическую версию, согласно которой на всех самолетах, что позже падают, салоны никогда не бывают заполнены полностью. Неожиданно много людей сдают билеты по всяким субъективным причинам.
Проклятье… Вот только этого наблюдения ему и не хватало.
В каньоне
- В этом плане взгляды у отшельников, как у аборигенов, простые. "Держись подальше от белых женщин",- продолжил Сержант свою беседу с немцем.- Так мне говорил знакомый ученый эвенк в Волочанке. С белыми женщинами, говорил он, только неприятностей наживешь… Если не подхватишь триппер, то обязательно влезешь в какуюнибудь историю с милицией в финале. "Белые женщины вечно замешаны в темных делах", уверял эвенк. А все потому, дескать, что нормальные белые женщины сидят дома, а по "точкам" и поселкам мотаются социальные авантюристки. Своих же юных фрау, вкусивших прелестей цивилизации в виде асфальта возле администрации поселка и кинематографа, им брать в жены нет никакого смысла, так как они совершенно не приспособлены к кочевой жизни. Для выбора остаются лишь старухи: эти умеют делать все, но прельстится на такое семейное счастье способен далеко не каждый промысловик.
- Какой грамотный эвенк, - усмехнулся Юрген.
- А их у нас хватает, грамотных, - сказал Майер спокойно. - Большинство из аборигенов учится в поселковой школе, где, кроме русского, изучают английский или немецкий. Плюсом к тому они знают и смежные языки соседей.
- То есть, все отшельники живут годами без женщин? - не стал задерживаться на образовательной практике аборигенов немец.
- Белые почти все, - с кривой улыбкой кивнул Сержант.
- Но так заставляет реальная жизнь… А вы считаете это нормальным, Серж?
- Нет, - немного промедлив с ответом, ответил Сергей. - Скажу вам больше, Юрген, я считаю таких отшельников-онанистов чем-то сродни скопцам или вынужденно беглым, что, в силу тех или иных обстоятельств, практически оторвали себя от общества и теперь панически боятся его. Выдумывают себе оправдания, ищут доводы, почему "общество плохое". И обществу от них никакой пользы нет, - Сержант тоскливо вздохнул. - Ущербные люди, как бы кто ни старался подвести под это самооправдательную "романтику". Некоторые пытаются притягивать за уши еще и идеологическую базу, религиозные или политические убеждения - вот это мне особо противно.
- Именно поэтому все ваши "отшельники" такие?
- Не только "наши", - поправил его Сержант. - И ваши тоже. Их везде хватает… и на Западе, и на Востоке. А есть еще всякие художники и поэты-почвенники, что в примитивных избах возле водоемов морозят сопли зимой или кормят мошку летом в ожидании творческих мук и явления Заполярного Пегаса, бегущего по тундре трусцой. Но, и в этом случае, какая же без женщин может быть Муза? Одна лишь пьянка и самобичевание… Опять получается профанация, сплошной онанизм. Почти все они спиваются в итоге и теряют собственную творческую форму. Зато приобретают злость на людей.