Страница 8 из 82
Вышедший из подсобки сержант, в «бронике» и с автоматом, усмехнулся.
«Ребята», явно нехотя, сбивались в стаю и лениво мигрировали к витрине. Школьникам-то, конечно, были куда более интересны телевизоры, по которым транслировались кабельные каналы. На фиг им сдалась эта башня? Стоит себе и стоит. «Телик крутит» и хорошо. Их, молодых, волнуют совсем другие вещи.
— Артюхов! — рыкнула учительница.
Длинный, как коломенская верста, Артюхов оторвался от витрины сувенирного бутика и подошел к группе.
— Итак, ребята, мы начинаем нашу экскурсию, — заговорила Наташа. — Наверняка большинство из вас знает, — слукавила она, — что Останкинская телебашня была построена в 1966 году и являлась на тот момент самой высокой трансляционной башней в мире. На сегодняшний день первенство занимает трансляционная башня города Торонто, которая выше на тринадцать метров. Однако наша по-прежнему остается самой высокой в Европе.
— И самой безопасной, — добавил кто-то из-за спины.
Наташа обернулась. Прямо на нее смотрели интеллигентного вида юноша с ученически-серьезным лицом и рыжий ценитель туалетов.
— Да, — подтвердила девушка. — До сегодняшнего дня ни одной серьезной аварии. Кроме того, конструкторы башни давали гарантию на прочность на триста лет.
— О-о-о, — уважительно взроптала Наташина публика. Цифра произвела впечатление.
— Останкинская башня входит в мировую федерацию высотных зданий, — продолжил лекторским тоном интеллигент Март, не отрывая от Наташи внимательно-доброжелательного взгляда. — Это означает, что для ее поддержания не используются тросы-растяжки. На самом деле внутри башни имеется железобетонный «стакан», по которому проходят не только десять лифтовых шахт, силовые кабели, коммуникационные трубы и аварийная лестница, но и сто пятьдесят стальных тросов, гасящих горизонтальные колебания башни за счет силы сжатия. Натянуты они в пятидесяти пяти миллиметрах от стены, с усилием десять тысяч восемьсот тонн, что сравнимо с весом океанского лайнера. Сложность заключается в том, что конструкторы не могли предугадать столь резкого ухудшения экологической обстановки. Кислотные осадки, радиоактивный фон и прочее, прочее, прочее. Они делали расчеты, базируясь на экологической стабильности. Мы проверили.
Наташа почувствовала тревогу.
— Кто это мы?
— Я и мои товарищи, — рыжий усиленно закивал. — По нашим расчетам, на сегодняшний день фактическая усталость несущих железобетонных конструкций в несколько раз превышает максимально допустимые показатели. Башня сохраняет устойчивость исключительно благодаря сжатию. Но если одновременно лопнут две трети тросов — то есть около сотни, — она завалится, как карточный домик.
Школьники, внимательно слушавшие странного посетителя, загалдели. Понятное дело, они оценивали реальность перспективы увидеть собственными глазами обрушение самой высокой башни Европы.
— Тише, ребята, — попыталась угомонить их Наташа. — За тридцать лет существования башни не зафиксировано ни одного случая произвольного обрыва троса. Их периодически меняют. Вероятность описанного товарищем случая практически равна нулю.
По дружному вздоху девушка поняла: дети разочарованы. Несмотря на всю странность разговора, в нем был один несомненный плюс: юноша помог Наташе привлечь внимание слушателей. Они думали теперь только о башне.
— Я бы не стал утверждать этого категорически, — возразил Март.
— Вы архитектор? — не без легкого налета раздражения спросила Наташа. Продолжать обсуждение аспекта безопасности башни ей не хотелось.
— Вроде того, — ответил тот. — Студент-практикант.
— Откуда же вам тогда знать, что может случиться с башней, а чего с ней случиться не может?
— Мы специально просчитывали подобную возможность.
— Зачем?
— Для курсовой работы.
— Ах, для курсовой. — Наташа пожала плечами. — И что же вы получили за свою работу?
— «Зачтено».
— Действительно? — Девушка немного смутилась. Получи студент «незачет», было бы куда проще. Хотя, может быть, он врал? — Вполне возможно, что ваши расчеты в чем-то соответствуют истине, но далеко не во всем. И уж в любом случае этот разговор не имеет отношения к нашей экскурсии. — Она посмотрела на родителей: — Не волнуйтесь. У молодого человека просто слишком развитое воображение.
— Что есть, то есть, — улыбнулся Март.
Наташа вдруг поняла, что юноша сказал практически все из того, что собиралась сказать она. Повторяться было бы глупо.
— Продолжим, — пригласила девушка, обращаясь скорее к учительнице, чем к детям. — Перейдем в башню. Большая просьба не выходить за ограждение и не толпиться на пропускном пункте.
Все вместе они вывалились на улицу. Туман почти рассеялся. Над подгнившей травой еще висела жиденькая, серая, как вагонная простыня, пелена, но и ее постепенно уносил ветер.
Наташа поежилась, посмотрела вверх, на смотровую площадку башни. У нее вдруг испортилось настроение. Скисло, как молоко, оставленное на столе. Появилось дурное предчувствие.
«Ты что, боишься, что башня рухнет?» — спросила девушка сама себя. А ведь, пожалуй, боится. Мысль о том, что гигантское строение в один прекрасный день попросту завалится, не была для Наташи новой. Студент в нескольких фразах описал ее собственные размышления. Данная фобия появляется со временем у некоторых работников башни. Это вовсе не значит, что они в панике бегут со всех ног. Просто фраза «а что, если...» начинает всплывать в голове все чаще и чаще. Однако Наташа не рассказала бы о своих страхах никому. И уж студенту-практиканту тем более. Особенно в присутствии посетителей. Их-то это никак не касалось. Противодействуя живущему внутри ее кошмару, девушка повернулась к группе и, лучезарно улыбнувшись, пригласила:
— Пожалуйста, следуйте за мной.
Они зашагали по огороженной дорожке ко второму посту.
11.57. Грунтовая дорога. Семь километров от поселка Алферово
Когда служебная «Волга» притормозила у обочины, на месте происшествия собралось уже довольно много народа. Беклемешев даже удивился тому, насколько много. Ни о каких оперативных мероприятиях речи быть не могло. Если похитители и оставили следы, их давно уничтожила стихия в лице пары генералов, пяти или шести полковников, нескольких милицейских майоров, капитанов и целой армии малоприметных людей в штатском.
Здоровый, как медведь, оперативник Боря Сергеев, взиравший на эту толкотню сквозь боковое стекло машины, изумленно пробормотал:
— Я не понял. Мы что, на вечеринку приехали?
Его приятель, Володя Балков, сплюнул в сторону и буркнул зло:
— Все, арцы. Тут, если что и было, теперь уже нет ни фига.
— Откуда взялись все эти люди, черт бы их побрал? — задал риторический вопрос Беклемешев.
— Не знаю откуда, — поддержал беседу четвертый оперативник, Андрей Сытин, — но одно скажу точно: мы попали не на тот праздник.
— А эти, в штатском, кто? — поинтересовался Сергеев.
— Военные дознаватели небось, — ответил Сытин. — Ну и братья-славяне с Петровки, конечно же.
— Да, — согласился Беклемешев: — Наши друзья из Министерства обороны даром времени не теряли. Всех собрали, до кого сумели дотянуться.
— С другой стороны, их тоже можно понять, — добавил Сергеев. — Все-таки у нас не каждый день заместителей министров обороны похищают. Пока.
— Да уж, — поддержал приятеля Балков. — По всему видать, в штаны они наложили конкретно.
— Это все, конечно, хорошо, — сказал, глядя в пол, Беклемешев. — А нам-то теперь что делать?
Он подумал о том, что дело принимает очень и очень неприятный оборот. Начальство поставило задачу, а группа с ней не справилась. О какой-либо работе, естественно, не могло быть и речи. Во-первых, толчея. Во-вторых, их, похоже, не очень-то и ждут. Когда же начнутся разбирательства на самом высоком уровне, головы полетят у всех, независимо от того, прав или виноват, а если и виноват, то насколько. Итак, его первый день на новом посту начался с неудачи. А если быть более точным, провала.