Страница 71 из 72
Но вернемся к сражениям на суше.
Самым тяжелым для Франции выдался 1636 год. Маршал Креки, как мог, удерживал от прорыва итальянскую границу; на испанской пришлось сдать Сен-Жан-де-Люс; герцог де Шон рапортовал из Нормандии, что у него нет ни солдат, ни денег; граф де Суассон в Пикардии, прикрывавшей собой столицу, тоже жаловался на отсутствие войск. Ришелье послал ему на подмогу своего племянника, маршала де Врезе, но ситуация все равно была критической.
9 июля пала Капель; дорога на Суассон и Реймс была открыта. Через две недели испанцы захватили Ле-Катле. Возмущению Людовика не было предела: крепость сдалась всего через два дня осады! Ришелье на Совете потребовал арестовать комендантов обеих крепостей – барона дю Бека и маркиза де Сен-Леже – и предать их суду. Предложение было принято без обсуждения, однако Сен-Леже успел покинуть страну до приезда курьера с приказом о его аресте. Процесс устроили заочно. Военный совет признал обоих комендантов изменниками и приговорил к четвертованию лошадьми, поражению в правах, лишению дворянства их потомков, разрушению их домов и конфискации имущества. Казнь совершили над их изображениями на Гревской площади. 16 августа 1636 года г-н де Суайекур сдал Томасу Савойскому городок Корби, открыв дорогу на Париж. В городе были гарнизон из 1800 человек, запасы еды и боеприпасы, но он пал после недельной осады, без борьбы, даже не подвергнувшись штурму! Суайекур капитулировал взамен на позволение уехать в Амьен. На следующий день шевалье де Сен-Прей переплыл Сомму, проник в Корби и стал заклинать Суайекура отказаться от капитуляции, но тщетно: Суайекур бежал из страны; ему был вынесен такой же приговор, как и двум первым изменникам.
В начале августа армия под командованием Суассона была вынуждена отойти за Сомму. Отход прикрывал шевалье де Монтеклан, засевший на мельнице с тридцатью солдатами. В мельницу угодило 1800 ядер. Суассону, имевшему под своим началом всего десять тысяч пехоты и артиллерию без пороха и фитилей, противостояли тридцать семь тысяч немецких наемников и сорок пушек. Немцы сжигали дома и церкви, убивали священников. В Париже началась паника: люди бежали в Шартр, Орлеан и Тур.
Требовалось собрать армию в тридцать тысяч человек, а это было непростой задачей. На наемников не хватало денег, а тут еще природа словно вступила в заговор с врагом: солнце палило немилосердно, мелкие речушки пересохли, а в остальных вода стала гнилой. Люди умирали от дизентерии сотнями тысяч.
Людовик издавал ордонанс за ордонансом. Все дворяне должны были отправляться на войну, а горожане – выставить конных воинов в полном вооружении. В случае отказа грозили повысить налоги. В столице все дворяне и бывшие военные должны были лично явиться на сборный пункт. Всех лакеев и слуг, способных носить оружие, учеников и подмастерьев, а также бродяг Людовик посылал в Ратушу к маршалу Ла Форсу, записываться в ополчение. Беженцы, ставшие рекрутами, в качестве поощрения освобождались от податей на три года. Новых солдат наскоро обучали и отправляли на фронт. Король приказал закрыть мастерские, за исключением тех, что работали на армию. Впрочем, мастера могли оставить у себя одного подмастерья или ученика. Вельмож, обладавших собственным выездом, обязали сдать каждую третью лошадь на нужды армии. Лошадей оставили также землепашцам и извозчикам, снабжавшим города. Король отозвал эдикты, изданные после окончания гражданских войн, о государственной монополии на производство и продажу пороха. Тотчас порох хлынул в Париж со всех концов страны и даже из-за границы. Оружейники из Парижа, Лиона и Арденн поставляли необходимое оружие в Арсенал или в особняк Ришелье. Со всей округи в Париж свозили зерно на случай осады, на Сене строили мельницы. Одновременно ремонтировали заградительные валы, чистили рвы, укрепляли пятнадцать городских ворот.
В конце августа Гастон собрал в Орлеане около семи тысяч всадников и тоже выступил в поход. Людовик передал армию, занимавшую оборону на Уазе, под совместное командование своего брата и Суассона, дав им в наставники старика Ла Форса. Уже в сентябре французы отбросили испано-германские войска за Сомму и осадили Корби. Суассон, Ла Форс и Шатильон хотели штурмовать крепость; Людовик сомневался. В октябре зарядили дожди, в армии началась эпидемия какой-то болезни, которую солдаты называли «чумой»; даже в ставке короля умерло пять человек. Гастон тоже высказался за штурм. Людовик предоставил им действовать, велев Ришелье снабжать осаждающих всем необходимым. 9 ноября французы, по колено в воде, пошли в атаку под градом вражеских пуль. Крепость капитулировала! На следующий день гарнизон покинул ее, оставив все пушки и продовольствие. «Это рука Провидения!» – в экстазе воскликнул Ришелье. «Это моя старая гвардия, – пожал плечами Людовик. – Молодые бы разбежались».
Военное счастье стало улыбаться французам с 1640 года. К этому времени Ришелье ввел новую систему комплектования армии: теперь все города Франции были обязаны поставлять по разнарядке определенное число новобранцев, которые, помимо обычного жалованья, получали прибавку в размере 12 ливров – немалая сумма. Кроме того, Ришелье сократил срок службы, что облегчало задачу рекрутирования. Старослужащим, соглашавшимся остаться на «сверхсрочку», предоставляли льготы. В условиях массовой нищеты солдатская жизнь, несмотря на смертельный риск, многим крестьянам представлялась сытой и обеспеченной. Постепенно подросла и плеяда молодых военачальников: Шомберг-млад-ший, д'Аркур, Ламейре (родственник кардинала), Тюренн и другие. Взятие Арраса ознаменовало собой перелом в войне, открыв французам дорогу в Испанские Нидерланды.
Неожиданный подарок Франции сделала Каталония: ее жители подняли мятеж против испанцев, а в феврале 1641 года предложили Людовику XIII принять титул графа Барселонского, то есть, по сути, распространить французский суверенитет на Каталонию. Предложение было принято, Руссильон завоеван.
Умирая (в декабре 1642 года), кардинал сказал королю, склонившемуся у его смертного одра: «Я рад, что покидаю ваше величество на гребне славы, в то время как все ваши враги повержены и унижены». К несчастью, смерть самого Людовика отсрочила конец европейского пожара: вельможи снова начали драться между собой, забыв об интересах государства. Да, решительно, французы не созданы для войны…
Так уж устроены люди: всегда недовольны тем, что имеют, утверждают, что «раньше было лучше», и ждут счастья от будущего. Французам это свойственно, пожалуй, в наибольшей степени. Очень может быть, что, встречая в столице кортеж пятилетнего Людовика XIV, парижане ликовали, думая: «Вот теперь-то, наконец, заживем!.. Как при добром короле Генрихе!»
Во французской литературной традиции принято с ностальгией вспоминать веселого греховодника Генриха IV, проклинать тирана Ришелье и превозносить «Великий век Короля-Солнце». Хотя народ, потом и кровью которого политы лужайки Версаля, наверняка не раз вспомнил добрым словом бережливого Людовика XIII, а чиновники и торговцы, выбившиеся в люди благодаря своим способностям и энергии, благословляли порядки, заведенные великим кардиналом. Аристократия, мнившая, что отстояла свою свободу, еще не знала, что с нею станется при абсолютизме, а вышедшие на волю узники Бастилии даже представить себе не могли, что ордерами на арест будут торговать и расплачиваться с любовницами.
Войны, эпидемии, голод, вспышки народного недовольства – увы, такое случалось во все времена, и в этом отношении эпоха Людовика Справедливого не лучше и не хуже прочих. Как жилось тогда людям, читатель теперь может судить сам. Ясно одно: Франция, вступавшая в новый «век», представляла собой не выжженную пустыню, покрытую развалинами, а вспаханное поле, на котором уже кое-где зеленели ростки будущего сада.
Краткая библиография
Chevalier Pierre.Louis XIII, roi cornйlien. Paris, Fayard, 1979 —
Tallйmant des Rйaux.Historiettes. Paris, йd. Albert Guillot, 1850.