Страница 11 из 72
Когда герцог приехал в Париж в 1625 году, он уже был влюблен во французскую королеву. Людовик плохо себя чувствовал и на балах не бывал; герцог же напропалую ухаживал за его супругой, и, похоже, ей это не было неприятно. Анна пренебрегла советом остаться в Париже вместе с мужем и поехала провожать золовку в дальний путь. Возможно, после одного из балов в Амьене в честь Генриетты-Марии, отплывающей в Англию, Анна Австрийская и передала Бекингему через герцогиню де Шеврез скромное украшение – голубой бант с алмазными подвесками, который был на ее груди во время первого приема, оказанного герцогу в Париже. Эти подвески ранее принадлежали Леоноре Галигаи. Для Бекингема они были ценны тем, что лента, которую они украшали, в куртуазной традиции считалась залогом любви.
В Лондоне на одном из балов леди Карлейль (супруга английского посла во Франции, которую Ришелье сумел завербовать себе в агенты, и бывшая любовница Бекингема; она послужила прообразом Миледи) заметила на рукаве герцога голубой бант с алмазными подвесками, незаметно срезала два из них и послала Ришелье. Обнаружив пропажу, Бекингем велел закрыть все порты страны, немедленно приказал изготовить «дубликат» и отправил обратно Анне. Неизвестно, получил ли кардинал посылку от леди Карлейль. Во всяком случае, он никому о ней не рассказал.
Тем не менее Людовик, которому донесли о непростительных вольностях Бекингема в Амьене, запретил герцогу въезд во Францию, что побудило того поддержать мятежных гугенотов из Ла-Рошели. В каюте флагманского корабля, на котором он плыл к французским берегам, была устроена часовня: Бекингем молился, глядя на миниатюрный портрет Анны Австрийской, перед которым теплилась лампада…
По признанию самой королевы, всю жизнь хранившей верность своему супругу, герцог Бекингем был единственным мужчиной, способным пробудить ее любовь. Однако у нее было множество поклонников, и в их число входил герцог Анри де Монморанси. Когда он, невольно втянутый в очередной заговор Гастоном Орлеанским, был тяжело ранен и пленен под Кастельнодари, при нем нашли бриллиантовый браслет, в который был вделан миниатюрный портрет Анны Австрийской. Злые языки говорили, что именно это обстоятельство склонило Людовика XIII в пользу смертного приговора герцогу, за которого заступались все, кто его знал.
Знатоки драгоценных камней приобретали не только алмазы. Коллекции рубинов кардинала Ришелье и Марии Медичи в свое время славились на всю Европу. Рубин – камень жизни; считалось, что он служит защитой от дьявола и от чумы; слабому здоровьем кардиналу он подходил по всем статьям, поэтому Ришелье не расставался с перстнем, в который был вделан этот самоцвет. Между прочим, полагают, что рубин вызывает у своих владельцев влечение к великому: судите сами, насколько это соответствует истине. Самоцветы поступали в Европу с Востока, из Индии и Бенгалии, но и во Франции, в Кантале, было месторождение сапфиров, от которого теперь осталось одно воспоминание. Белый природный жемчуг безупречной формы, символ чистоты, ценился даже выше, чем драгоценные камни; самые красивые жемчужины добывали на юге Индии и на побережье Персидского залива.
Украшения всегда использовались как залоги и доказательства любви, но ведь не каждое заигрывание и ухаживание – настоящее и сильное чувство. То же и с ювелирными изделиями: в то время как большинство из них были изготовлены из драгоценных камней и металлов, существовали и фальшивые драгоценности. Итальянские купцы покупали на Востоке настоящие драгоценные камни и жемчуг, а затем продавали их по всей Европе. Большим спросом пользовались качественные имитации из стекла, которыми (порой намеренно) украшали траурные королевские наряды. Из них делали также украшения для детей.
Венецианцы умели изготовлять не только «стразы», но и искусственный жемчуг. Рецепт его создания известен с 1300 года: для этой цели использовали стеклянный порошок, смешанный с альбумином (яичный белок) и слизью улитки. В 1630-е годы для украшения одежды использовалось огромное количество жемчуга. Жакен де Пари изобрел метод изготовления фальшивок: он покрывал полые стеклянные шарики, для крепости заполненные воском, лаком, смешанным с переливчатой рыбьей чешуей. Благодаря этому методу Париж более чем на двести лет стал главным центром изготовления фальшивого жемчуга.
Самым важным украшением в XVII веке были серьги. Женщина носила серьги вне зависимости от того, как была одета. Днем в уши вставляли жемчужные серьги, к вечеру приберегали бриллианты, украшая ими также суживающийся книзу перед корсажа. На рукава или юбки прикрепляли небольшие брошки. Высоко ценились жемчужные ожерелья, розетки, браслеты, диадемы: на любом портрете знатной дамы модель изображена с жемчужным колье на шее и с жемчужными же серьгами (иногда каплевидной формы).
Модным и элегантным аксессуаром были также часы, которые тогда уже научились делать миниатюрными, хотя и неточными. Женщины носили их на поясе, на шнурке или цепочке, с ключиком; мужчины – в особом кармашке. Большим любителем часов был Гастон Орлеанский, он составил себе целую коллекцию. Рассказывают, что однажды, во время церемонии его пробуждения, когда в покои принца набилось множество придворных, он вдруг хватился своих любимых золотых часов с боем, которые неизвестно куда исчезли. Один из его фаворитов предложил запереть двери и всех обыскать, но принц, напротив, велел всем выйти, и поскорее, пока часы своим боем не выдали похитителя и не поставили его в неловкое положение. С 1630 года часы стали украшать росписью по эмали, используя стекловидные краски; для увеличения поверхности под роспись форму часов изменили с овальной на круглую и выпуклую.
В первой половине XVII века французский двор был царством блондинок; тон задавали Анна Австрийская, ее подруга герцогиня де Шеврез и фрейлина Мария де Отфор. Разумеется, и в лице приветствовалась благородная бледность. Природную удавалось сохранить не всегда из-за обильного питания: пряная пища вызывала покраснение кожи, на лице выступали красные прожилки и т. д. Приходилось пользоваться косметикой, которую некоторые знатные дамы, особенно посетительницы утонченного салона маркизы де Рамбуйе, зачастую делали сами, сообразуясь со своими представлениями о химии: в дело шли природные компоненты белого цвета. Дамы обтирались водой, выпаренной из лилий, кувшинок, цветков фасоли, а также соком виноградной лозы, лимонным соком, дистиллированным на водной бане, выпаренным овечьим жиром; белились тальком и оксидом свинца (что оздоровлению кожи не способствовало и вызывало цепную реакцию: белила – прыщи – двойной слой белил). Наконец, во время прогулок носили маску из тонкой ткани, закрывавшую все лицо; чтобы она не взлетала от ветерка, ее удерживали за пуговицу зубами. Это мешало разговору, зато предупреждало нежелательный загар.
Часть вторая
Будни и праздники
1. О хлебе насущном
Французский поселок. – Сельский дом. – Зимние посиделки. – Фермеры, землепашцы и подёнщики. – Меры площади. – Огород. – Злаки. – Скот. – Сезонные работы
Горожане составляли лишь небольшую часть населения Франции, большинство проживало в деревнях и поселках, занимаясь сельским трудом. Сельское хозяйство было экстенсивным, земля дорогой. О том, что такое простор, знали только господа; жилища простых селян лепились друг к другу; в альпийских деревушках у двух разных домов могла быть одна общая стена. Через село проходила одна большая улица, на которую выбирались несколько узких переулков. В крупных поселках было девяносто, сто, а то и более домов, в небольших хуторах – десять-пятнадцать. Из-за большой скученности села часто выгорали, но, тем не менее, после пожара дома восстанавливали на прежнем месте. Почему? Во-первых, традиции не так-то легко искоренить. В Средние века большинство поселков огораживали стеной с воротами, чтобы защитить население от набегов разбойников, иноземных захватчиков и т. д. Когда эти стены уже не были нужны и постепенно разрушались сами или с помощью местных жителей, крестьяне все же не решались выйти за очерченные ими пределы, продолжая жить в домах своих предков. Кроме того, ограничивая себя в жизненном пространстве, они сохраняли в прежнем объеме обрабатываемые земли.