Страница 10 из 99
Эти кочевники были не только скотоводами, но и хорошими воинами, потому что жизнь вынуждала их постоянно защищаться от нападений.
Римские писатели замечали, что военные дружины древних германцев составлялись по родственным связям и что всякий отряд состоял из сотни воинов, если воинский порядок требовал какого-либо разделения войска. Естественно, что в каждый отдельный отряд собирались воины-родственники. Вместе переносившие труды и нужды, они остались неразлучными, когда поменяли кочевую жизнь на оседлую в стране, избранной для поселения. Эти военные отряды постепенно превратились в мирные общины, в которых силу применяли только для защиты своей земли, собственности и прав.
От таких общин и происходит первоначальное разделение Скандинавии на хундары, или херады, или хирды: так назывались участки земли, занятые поселившимся «отрядом». Но так как эти отряды сначала состояли из сотни или более членов, ставших владельцами усадеб, то и участок земли, заселенный каждым отрядом, получил название херада (от haer — сотня), или хундара. Херад сделался маленьким государством.
Религия составляла главную связь между этими местными «княжествами». Понятие о племенном божестве стало связующим для членов общества и еще больше усилилось, когда общее поклонение такому божеству стало проходить в определенном месте: совершалось с торжественными обрядами в общенародном храме, когда в честь бога отправлялись празднества, в которых принимал участие весь народ.
Древние скандинавы не были повелителями покоренных народов и не тотчас сделались владельцами возделанных полей и усадеб.
Древние саги говорят, что готы при первом их появлении на территории современной Скандинавии должны были выдержать жестокую войну с племенами более дикими и варварскими, чем они сами, и что в то время земли в стране были совершенно необработанные. Потом пришли свеоны и мирно поселились подле готов, своих соплеменников.
В борьбе с дикой природой, когда необходимо было каждому члену общества принимать участие в обработке земли и добыче куска хлеба и дичи на суше и рыбы в море, когда ежедневно речь шла о выживании, скандинавы стали закаленными людьми, которые жили по определенным правилам и законам.
Жизнь любого традиционного варварского общества подчинялась раз и навсегда установленным канонам.
Право и мораль в нем совпадали или были очень близки, ибо опирались не на одну только систему наказаний, но и на нравственные и религиозные убеждения, преступить которые было совершенно невозможно. Недаром человека, совершившего преступление, называли объявленным вне закона, и это означало, что он не только лишался всех прав, но и исключался из числа людей вообще. Его можно было убить как дикого зверя и не понести за это никакого наказания.
Заметим, что само слово «lag» в древнесеверном языке означало «право, закон» и одновременно «то, что положено; уложение». То же самое можно сказать и о слове «rettr», которое, помимо «закона», значило еще и «правильный, справедливый».
Больше всего в древнем обществе скандинавов ценились равенство, смелость и независимость.
Король имел не более земли, чем мог обработать сам, при участии родичей и домочадцев. Обширность королевских дворов, возникших благодаря такому подходу, была соразмерна нуждам королевского содержания. Других источников доходов в распоряжении короля не было, потому что он управлял людьми свободными, а не покоренными рабами и данниками.
При первом поселении скандинавов на Севере и спустя многие столетия после, пока находились еще обширные пустоши и большие леса, никому не принадлежавшие, всякий имел неограниченное право присваивать и возделывать столько необработанной земли, сколько находил нужным.
В древних скандинавских законах говорится, что всякий, желавший поселиться на общей земле в тех местах, которые отводились для полей и лугов, должен был сложить три копны сена, поставить дом о четырех углах и обойти с двумя свидетелями взятую и так отмеченную землю.
В законах также оговаривались и всевозможные спорные случаи. Так, в уппландском законе читаем: «Человек приезжает на дикую или на общественную землю и старается расчистить ее; когда он удалится, другой, явившись на это место, также может сдирать кору с деревьев и рубить приметы на них, а вокруг очищенной уже земли построить загородь и службы. Если опять явится первый и скажет: "Зачем ты занял место, которое я очистил?" — "Нет, — ответит другой, — я очистил его, а не ты, я содрал кожу с деревьев и вырезал свои клейма на них". Право остается за тем, кто поставил загороды и жилище, а тот, кто первый очищал землю, потерял понапрасну труды».
Лесные угодья в ширину равнялись луговым, но длина определялась пространством, какое новый владелец, во время зимнего солнцестояния, мог объехать с рассвета до полудня. Потом он должен был нарубить воз бревен и опять воротиться домой.
Земля, таким образом присвоенная скандинавами и обработанная их семьей, была их собственностью и называлась одалем. Возделанная и вспаханная предками, она составляла владение их потомков: они сами защищали ее и потому считали себя независимыми владельцами ее; ни в каких обстоятельствах не признавали над нею ничью власть и, вероятно, оттого не платили никаких налогов, кроме личных, принятых по доброй воле. По всей вероятности, в древности не было поземельных податей, а налоги собирались просто с каждой усадьбы.
Долгое время в Скандинавии сохранялся пережиток патриархально-родового строя в виде больших семей, но постепенно он теряет свое значение. Скандинавы начинают жить преимущественно малыми семьями. Самым распространенным типом поселений становится хуторской. Пахотные земли вокруг хутора ограждались и наследовались главой семьи. Постепенно складывается скандинавская соседская община, которая просуществует до XIX века.
Odalbond, хозяин усадьбы, или бонд, жил на своем дворе, как король, и не зависел ни от кого. В древних законах он носит название отца семейства (дротта), землевладельца (йорда-дротта), повелителя своих женщин (лёнар-дротта) и господина своих рабов (лавардера). Над своими домочадцами, работниками и слугами власть его была неограниченна. Ему одному принадлежало право голоса на общих народных собраниях — тингах. В земельных спорах он имел право быть свидетелем как против короля, так и его дружины. Свидетельства людей, не имевших собственной земли, считались недействительными в делах землевладения.
Мы знаем, что общество викингов делилось на знатных людей (по родовой принадлежности или по «служебному» положению), свободных людей и треллей — рабов.
Однако свободные люди также пользовались разными правами. Самыми уважаемыми среди них были бонды. Люди, не владевшие землей, а состоявшие на службе и содержании короля, не имели права голоса в делах, касающихся ситуации в стране, поскольку считалось, что вверять судьбу государства и его населения людям, которым нечего терять, или зависимым от других, по крайней мере глупо и недальновидно.
В Гёталанде был закон, что если сын землевладельца дурно распоряжается отцовской недвижимостью и продает весь двор или свою часть в нем, то лишается, вместе с родными, всяких наследственных прав и в правах уравнивается лишь с чужеземцем. Его сыновья опять получат право наследства не прежде, чем наживут собственности на три марки.
Вообще безземельные люди носили презрительное название сидящих на голой земле. Люди же, владеющие большими усадьбами и громадными земельными наделами, уважительно именовались отличными, или могучими, бондами. Такие могучие бонды больше всех выставляли людей для дружин конунгов. Так, в «Саге о Сверрире» рассказывается о двенадцати могучих бондах, которые выставили войско в сто человек.
Именно у них были рабы — трелли, которые делали всю работу по дому и во дворе, домашняя челядь, или работники, вместе с хозяином обрабатывавшие землю, ходившие на охоту и рыбную ловлю или отправлявшиеся в морские набеги. Кроме того, часть земли бонд отдавал в аренду, то есть у него работали арендаторы.