Страница 19 из 143
Бирон передавал ответы императрицы: донос является «бреднями посадских мужиков» и не имеет «никакой важности», а вопрос с сукном лучше отложить – государыня не в духе: «Не великая нужда, чтоб меня в деревне тем утруждать». Одновременно через Бирона поступали другие высочайшие распоряжения Ушакову для передачи принцессам Анне и Елизавете или другим лицам. В некоторых случаях Андрей Иванович проявлял настойчивость – предлагал, к примеру, все-таки решить вопрос о закупке сукна в пользу английского, а не прусского товара, в чем сумел убедить своего корреспондента. [95]
Исполнительному «генералу и кавалеру» приходилось выполнять и другие поручения, не имевшие прямого отношения к сыску. Однажды летом 1735 года Анна потребовала у Ушакова узнать, «где и отчего идет дым», замеченный ею из окна дворца. Тот выяснил, что на Выборгской стороне в 12 верстах от столицы «горят мхи», потому что несознательные грибники «раскладывают для варения оных грибов в ночь огни», и послал туда солдат для тушения пожара. Затем императрица распорядилась доставить ей ведомость, в которой было учтено количество судов, прошедших Ладожским каналом с начала навигации; потом – срочно отправить на военную службу уже отпущенных было в отставку с «абшидами» дворцовых служителей – лакеев, мундшенков, гайдуков… [96]
Андрей Иванович без потерь пережил пресловутую «бироновщину» и принял участие во всех громких процессах аннинского царствования: князей Долгоруковых, бывшего лидера «верховников» князя Дмитрия Голицына, Артемия Волынского. Однако сразу после смерти Анны Иоанновны Бирон – в то время официальный и полновластный регент Российской империи при малолетнем императоре Иоанне Антоновиче – усомнился в его лояльности, так как среди недовольных возвышением фаворита офицеров оказался адъютант Ушакова Иван Власьев. Но даже распоряжение герцога об установлении контроля за действиями Тайной канцелярии – участии генерал-прокурора князя Трубецкого в рассмотрении дел «о непристойном и злодейственном рассуждении и толковании о нынешнем государственном правлении» [97]– герцогу не помогло. Спустя три недели правление Бирона завершилось его арестом, который во главе отряда гвардейцев произвел еще более решительный немец – фельдмаршал Бурхард Христофор Миних. Его, в свою очередь, «ушла» в отставку в марте 1741 года новая правительница – мать императора, племянница Анны Иоанновны принцесса Анна Леопольдовна. Она же сделала Ушакова кавалером ордена Святого Андрея Первозванного. Но уже 25 ноября 1741 года регентша Анна была вместе с сыном свергнута преображенскими солдатами, принесшими во дворец (в прямом смысле слова) на царство дочь Петра I Елизавету. Уже через несколько дней Ушаков получил от нее бриллиантовую цепь к Андреевскому ордену. Правда, при очередном (происходившем при каждом дворцовом перевороте) переделе собственности Ушаков лишился подмосковного села Щербеева, но тут же присмотрел себе компенсацию и настойчиво просил осчастливить его на выбор или синодальной вотчиной – селом Озерецковским, или бывшим владением князей Долгоруковых – Лыковым-Голенищевым. [98]Елизавета Петровна повелела ему состоять при ней «безотлучно»: необходимость в его услугах была для нее настолько очевидной, что 2 декабря 1741 года она отменила уже состоявшееся назначение главного следователя в действующую армию и поставила его во главе следственной комиссии по делу арестованных «партизантов» бывшей правительницы, его же начальников – Миниха и Остермана.
Все эти большие и малые дворцовые перевороты никак не отразились на ведомстве Андрея Ивановича – его персонал и характер работы изменений не претерпел. Все так же «следовались» и карались «непристойные слова» и помышления против каждой в тот момент правившей персоны и ее окружения.
Андрей Иванович по заведенному порядку продолжал делать доклады шестому на своем веку «императорскому величеству». Теперь ему предстояло рассматривать дела воодушевленных легкостью свержения с престола законного монарха горячих голов, искренне полагавших, что «сама де государыня такой же человек, как и я, только де тем преимущество имеет, что царствует». От императрицы он добился специального указа, сделавшего его службу неподконтрольной никому, кроме самой государыни: «1743 года ноября 29 дня в Канцелярии тайных розыскных дел генерал и кавалер ‹…› Ушаков объявил, что сего же 29 дня ноября ее императорское величество, разсуждая о делах Тайной канцелярии, в каковой они важности состоят, высочайшим своего императорского величества изустным указом всемилостивейше соизволила указать: отныне впредь ни о каких имеющихся в Тайной канцелярии и той канцелярии в конторе делах известий и справок, как в Кабинет ее императорского величества, так и в Святейший Синод, и в Правительствующий Сенат, и ни в какие места без именного ее императорского величества за подписанием собственной ее императорского величества руки указа не давать». [99]
Отныне ни влиятельный в царствование Елизаветы Сенат, ни Синод не имели права требовать сведений или докладов от Тайной канцелярии. Синодские особы, правда, пытались бороться – заставить канцелярию признать подчинение религиозных дел именно церковному ведомству, на что Ушаков твердо отвечал: он будет «следовать» все дела – не только «касающияся до первых двух пунктов», но и порученные ему «точно по особливому и на то состоявшемуся именному ее императорского величества указу». С прочими же учреждениями Тайная канцелярия и подавно не церемонилась. Ушаков позволял себе, даже не вступая в сношения с Военной коллегией, требовать от Сената объявить генералам выговор за «своевольство» (они осмелились сами начать дело о неких «подметных пасквильных письмах») и указать, чтобы «оная коллегия впредь в таковые ни мало до нее не принадлежащие важные дела не вступала». Так Тайная канцелярия и ее начальник заняли особое и очень влиятельное положение в системе российских государственных учреждений XVIII века.
Едва ли правомерны попытки иных исследователей связать имя Ушакова с конкретными придворными группировками, как противника канцлера А. П. Бестужева-Рюмина и «верного соратника» генерал-прокурора Н. Ю. Трубецкого. [100]В те годы главной политической наукой стали придворные «конъектуры»; соперничавшие же у трона «партии», включавшие как русских, так и немцев, боролись с помощью назначений своих клиентов и разоблачений действий противников не за тот или иной курс, а за милости. Попытки же осмысленных политических действий, вроде составления Артемием Волынским и его друзьями проекта отнюдь не революционных, а бюрократических реформ по улучшению системы управления, представали в качестве опасного заговора с целью захвата трона и закончились публичной казнью вельможи и его «конфидентов».
В новой атмосфере менялся сам интеллектуальный уровень дискуссий. Просвещенный генерал-прокурор Трубецкой свидетельствовал, что его политические разговоры с Волынским вращались вокруг одной темы: «х кому отмена и кто в милости» у императрицы, о ссорах Волынского с другими сановниками, о назначениях при дворе и в армии. Трубецкой с негодованием отверг даже возможность чтения им самим книг; вот в молодости, при Петре, «видал много и читывал, токмо о каковых материях, сказать того ныне за многопрошедшим времянем возможности нет».
Ушаков в этот придворный мир вписался. Его трудно представить переводящим «Метаморфозы» Овидия или любующимся неблагочестивой картиной, чем грешил его предшественник Петр Андреевич Толстой. Полагаем, что его политические взгляды и духовные запросы не слишком возвышались над представлениями бравых гвардейцев той эпохи, чьими главными «университетами» были походы и служебные командировки для подавления бунтовщиков и «понуждения» местных властей. Но по сравнению с неумеренными отцом и сыном Ромодановскими и это было прогрессом: Ушаков за столом не буйствовал, а напротив, «в обществах отличался очаровательным обхождением и владел особенным даром выведывать образ мыслей собеседников».
95
См.: Там же. Ф. 11. Оп. 1. № 360. Л. 4-14.
96
См.: Там же. № 361. Л. 1–8.
97
Там же. Ф. 7. Оп. 1. № 269. Ч. 9. Л. 91. См. также: Брикнер А. Г.Указ. соч. 1896. № 6. С. 27.
98
См.: РГАДА. Ф. 11. Оп. 1. № 362. Л. 1–4.
99
Цит. по: Веретенников В. И.Из истории Тайной канцелярии. 1731–1762 гг. С. 90.
100
См.: Лиштенан Ф. Д.Система русского двора и ее преобразование в 1740–1750 гг. // www.dvaveka.pp.ru/index.htm?/Nomer5/liecht.htm.