Страница 32 из 73
До конца XIV века богослужение русских монастырей совершалось исключительно по Студийскому уставу, который был составлен во второй четверти XI века константинопольским патриархом Алексием Студитом. В основу устава была положена традиция знаменитого Студийского монастыря в Константинополе. В начале XV века на Руси получил распространение Иерусалимский богослужебный устав (его происхождение связано с лаврой Саввы Освященного, находящейся близ Иерусалима), который постепенно вытеснил Студийский. Поскольку эта замена везде шла неодновременно, то богослужение русских монастырей в XV–XVI веках отличалось большим разнообразием. Даже в XVI веке еще существовали обители, в которых службы совершались по Студийскому уставу, и монастыри (например, Кирилло-Белозерский), где сосуществовали оба пласта богослужебной культуры.
В большинстве монастырей службы были вседневными, то есть совершались каждый день. Из них складывались три круга богослужений: суточный, недельный и годовой. Центром этих трех своеобразных орбит стало главное священное событие мировой истории — Распятие и Воскресение Спасителя. Именно события Страстной пятницы определили смысл и порядок суточных служб. Время взятия Спасителя в саду Гефсиманском и осуждения Его архиереями и старейшинами на страдания и смерть Церковь ознаменовала богослужением утрени; время ведения Спасителя на суд к Пилату — богослужением первого часа; время осуждения Христа на суде у Пилата — совершением третьего часа; время крестных страданий Христа — шестым часом; а снятие тела Христова со креста службой девятого часа и вечерней ( Дебольский. Т. 2. С. 146).
В монастырях обычно совершалось семь богослужений в сутки. Они разделялись на три времени: богослужение вечернее (им начинается новый день, поскольку при сотворении мира ( Быт. 1, 5) вечер предшествовал дню), утреннее и дневное.
В состав вечернего богослужения входят: девятый час, вечерня и повечерие. Время каждого богослужения в монастыре определялось часами, установленными самой природой. Первый час дня наступал с восходом солнца, последний — с заходом, после захода начинался отсчет ночного времени, но в сутках обязательно считалось, как и сейчас, 24 часа. Служба девятого часа примерно соответствовала четвертому, пятому или шестому часам дня по нашему исчислению времени, так как девятый час считался от восхода солнца. Однако понятно, что в разное время года начало девятого часа, как и всех остальных служб, варьировалось. Девятый час обычно поется перед вечерней, хотя порядок его совершения может меняться.
Вечерня начиналась в монастырях с заходом солнца. Объясняя смысл этого богослужения, святой Василий Великий писал: «Отцы наши не хотели принимать в молчании благодать вечерняго света, но тотчас, как он наступал, приносили благодарение» ( Скабалланович. Вып. 2. С. 134). С древнейших времен христиане выражали свою благодарность Богу за прожитый день и дивный вечерний свет в словах одного из песнопений вечерни — «Свете тихий». По Церковному преданию его автором был иерусалимский патриарх Софроний (634–644), который однажды, любуясь закатом солнца, воспел из глубины своего любящего сердца: «Свете тихий святыя славы бессмертнаго Отца Небеснаго святаго, блаженнаго. Пришедшие на запад солнца, видевшие свет вечерний, поем Отца, Сына и Святаго Духа Бога» [ «Ты, Христе, свет тихий (в виду вечера) святой славы бессмертного Отца Небесного, святого, блаженного. Дожив до заката, мы, в благодарность за это, воспеваем Святую Троицу: Отца, Сына и Святаго Духа» ( Там же. С. 132)]. Историки оспаривают принадлежность этой песни патриарху Софронию, однако совершенно точно известно, что во времена этого патриарха Церковь уже знала молитву «Свете тихий».
Когда солнце начинало садиться, пономарь приходил к игумену, а если его не было, то к екклесиарху, и просил благословения на службу. Получив его и поклонившись игумену, он шел оповестить братию о службе, медленно, с интервалами, звонил в колокол или било («било» — от слова «бить» — деревянная или металлическая доска). В древности в монастырях предпочитали било, считая колокола «латинским» (католическим) изобретением. В новгородском Хутынском монастыре в разных случаях использовали два била: деревянное или железное. Призывая братию к вечерне, пономарь сначала ударял в деревянное било, при этом он читал двенадцать раз 50-й псалом «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей и по множеству щедрот Твоих, очисти беззаконие мое…» ( Горский. С. 289). Затем шел в церковь, приготавливал кадило и ставил зажженную свечу перед Царскими вратами. После этого он выходил из храма и вновь ударял в било, теперь уже железное, более настоятельно созывая братию на службу. В псковском монастыре преподобного Евфросина в колокола звонили только на праздники, а в обычные дни — в било.
Услышав благовест, монахи должны были все оставить, как будто их укусила змея или случился пожар, и идти в церковь. Поучая новоначальных иноков, старцы говорили так: «Если к тебе пришел брат или даже келарь, а в это время возвестили к службе, оставь беседу и другие дела, не боясь никого обидеть». Развивая это поучение, преподобный Иосиф Волоцкий писал: в церковь надо спешить как на раздачу царской милости. Ведь если царь раздает дары, то пришедший раньше больше и получит. Также если кто придет раньше в храм, больше обогатится, но не земным, а Небесным богатством. Поэтому никогда нельзя думать: вот приду раньше и буду долго ждать и бесполезно сидеть ( ВМЧ. Сентябрь. Стб. 504).
Одеваясь на службу, монах возлагал на себя мантию и клобук, поцеловав его «в крыльца». При этом он произносил молитвы: «Достойно есть» с земным поклоном, «Слава и ныне», «Господи, помилуй» дважды и отпуст с тремя земными поклонами. В церковь шли сосредоточенно, покрывшись клобуком, не озираясь по сторонам и не останавливаясь для разговоров с братией. Руки держали прижатыми к груди, монашеская походка, как учили старцы, должна быть «ни сурова, ни ленива». Входили в церковь со страхом и трепетом, как на земное Небо. У каждого инока в храме было свое место, определенное настоятелем, на чужое становиться запрещалось. В Кирилло-Белозерском монастыре игумен стоял у правого столба Успенского собора, соборные старцы и священники неподалеку от него, а рядовая братия размещалась на левой стороне храма.
Встав на своем месте, монах творил пять земных поклонов (если в этот день они полагались) с молитвами: «Боже, милостив буди мне грешному», «Боже, очисти мя грешнаго и помилуй мя», «Без числа согреших, Господи, прости мя», «Кресту Твоему покланяемся, Владыко, и святое Воскресение Твое славим», «Достойно есть», «Слава и Ныне», «Господи помилуй» дважды, «Господи благослови» и отпуст. Во время отпуста инок три раза кланялся поясным поклоном Царским вратам, один раз игумену земным поклоном (если игумена не было, то месту, где он обычно стоял), потом братии на обе стороны и просил благословения у монахов, стоящих рядом. Кланяясь и благословляясь, инок не должен был выступать со своего места. Эти поклоны назывались входными или начальными. Так молились перед началом любого богослужения и прежде чем приступить к келейной молитве.
Когда начиналась вечерня, пономарь выходил со свечой из алтаря и говорил: «Востаните!» После него выходил священник с кадилом и возглашал: «Слава Святей Единосущней и Животворящей Троице» и кадил храм и братию. Правый клирос отвечал: «Аминь», и следовали начальные молитвы вечерни. Если монах по каким-то причинам опаздывал в храм на службу, то начальные молитвы и поклоны он не творил. Опоздавший кланялся игумену, прося прощения, и на обе стороны — клиросам, где стояли клиросные монахи (которые пели и читали на службе). Если монах не успевал по каким-то причинам получить прощения за опоздание, то не мог на этой службе брать просфору, святой антидор или «хлебец Пречистой» — Богородичную просфору.
Вернувшись в келью после службы, он вычитывал все молитвы, которые пропустил («то проговорити, что проходил» — сказано в уставе). В Иосифо-Волоцком монастыре за опоздание на богослужение по собственной небрежности назначалась епитимья (наказание) в 50 земных поклонов, которые могли заменяться одним днем сухоядения (под сухоядением в монастырях подразумевались хлеб и вода).