Страница 68 из 107
Кузьмин прошел по краю черной воронки. Ненависть и горе душили, мешали думать. Он только утром разговаривал с этими оперативниками. Только утром…
За службу Кузьмин многое повидал. Он пришел в СОБР в 1995 году. Одна из групп как раз была в Чечне.
Отбор в отряд был очень жесткий. Беседы, анкеты, штурмовая полоса… Предстояло выстоять в бою с тремя противниками, сменяющимися каждые пять минут. Этот бой многие из претендентов на поступление не выдерживали и приходили снова и снова. Кто поупорнее.
Кузьмин высокий, сильный. Он занимался и рукопашным, и боксом, имел первый разряд по лыжам и зимнему многоборью. Кандидат в мастера спорта по баскетболу. Он выстоял в спарринге и не дал себя сломать.
Через несколько месяцев его вызвал к себе командир СОБРа:
— Принято решение откомандировать тебя в личную охрану к министру внутренних дел.
Кузьмин оказался среди пяти личных телохранителей Куликова. Поездил с ним по стране. Был и в Дагестане, и в Ингушетии. А потом снова вернулся в СОБР.
Двор ПВД за ночь чуть припорошило снегом, который скоро растает и превратит землю в грязь. Командир группы майор Виктор Матвеев вместе со своим заместителем Кузьминым и несколькими собровцами поехали в мобильный отряд. Все были напряженными и мрачными. Виктор привычно шутил. Алексей поддерживал шутку улыбкой. А глаза усталые…
Три дня назад, 4 февраля 2001 года, «Урал» собровцев подорвался на фугасе. Погиб капитан Алексей Гуров. Подрывов по Грозному много, и в каждый выезд все напряжены и раздражены. Не от смелости и силы зависит их жизнь. На дорогах Грозного своим жизням они почти не хозяева.
Солнце изредка прорывается над городом сквозь тучи и блестит на забрызганных бортах БТР. Собровцы подъехали к мосту через Сунжу. По мосту впереди ехал автобус.
Кузьмин сидел на командирском месте и так же, как водитель, по пояс высовывался из люка. Он первым увидел взрыв — автобус подпрыгнул на месте. В нем вспыхнул пожар. С высотных домов начался обстрел. Водитель подвел БТР ближе к автобусу. Оттуда слышались крики и плач. В автобусе ехали женщины и дети, а боевики приняли автобус за военный.
Часть собровцев открыла огонь, подавляя огневые точки боевиков, другие вытаскивали раненых из автобуса. Вызвали подмогу и врачей…
Кузьмин нес на руках женщину. У нее осколком отсекло руку. Она стонала и просила:
— Не бросай меня, только не бросай.
В водительской кабине все было залито кровью. Водитель умирал, ему оторвало ноги. Врачи так и не успели ему помочь. Остальных, обожженных, посеченных осколками и битым стеклом, спасли и вывезли с места боя. Увидев, что подъехала помощь, боевики быстро отошли.
Лица раненых женщин и детей долго держались в памяти. Кузьмин вспомнил своих сыновей.
Дома перед отъездом в командировку, 5 января, Кузьмин отмечал тринадцатилетие старшего сына Михаила. Младшему, Ивану, уже исполнилось семь.
Алексей назвал старшего в честь своего деда — Михаила Кузьмина. Деда знала вся Кашира, где он жил. Дед всю войну прошел, водил составы по железной дороге, много раз попадал под бомбежки. На праздники после войны надевал орден Ленина, медали и гулял по улице: два метра ростом, могучий, здоровый. Алексей гордился свои дедом.
— Будь таким, как твой прадед, — поднимал за сына тост Кузьмин.
Переглянулся с отцом и добавил:
— Жаль, бабушка твоя не дожила. Посмотрела бы, какой ты вырос. Стараешься, учишься. Так держать и дальше!
После семейного ужина все вышли во двор, играли в снежки. Собака, ротвейлер, на них лаяла, напрыгивала, виляла маленьким хвостом. А кошка из окна дома снисходительно поглядывала на их возню…
«Как там сыновья, как жена? — вздохнул Кузьмин. — Трудно им…»
17 марта 2001 года. С утра, как это бывало обычно, выехали в мобильный отряд на совещание. Надо было отвезти туда командира к двенадцати часам. Потом собровцы планировали заехать в госпиталь…
На БТР добрались к площади Минутка. Но уже издалека услышали шум и треск выстрелов.
Боевики устроили засаду на армейскую колонну, поднимавшуюся от «Романовского моста». Когда к площади подъехал собровский БТР, там шел бой.
— Что будем делать, командир? — спросил Кузьмин.
— Давай ребятам поможем, — принял решение Матвеев.
Обстрел по колонне велся с высотных домов. Боевики всегда старались занимать выгодные позиции. Пули чиркали по броне БТР. Наконец, общими усилиями удалось выбить боевиков из домов и подавить огонь. Собровцы еще некоторое время стояли, ждали, пока пройдет колонна.
Матвеева оставили в Октябрьском РОВД на совещании, а сами уехали на базу.
В расположении отряда Кузьмин занялся своими привычными делами: проверял, учил, указывал, приказывал. Какое-то неясное беспокойство его не покидало. Через несколько часов собровцы поехали снова в мобильный, за командиром.
Снова пересекли Минутку, переехали через Сунжу и взяли направо к чеченскому кладбищу. Кузьмин увидел, что в сторону БТР несется огненный шар — выстрел из гранатомета. Шар пронесся мимо, но в ту же секунду под бронетранспортером рванул фугас. Кузьмин потерял сознание.
Он долго не приходил в себя. Его растолкал собровец Александр Сухачев:
— Алексей, Алексей!
Кузьмин открыл глаза. Голова болела, все тело казалось чужим, язык не слушался.
— Все живы? — с трудом спросил у водителя.
— Командир погиб, — отозвался Бакитин.
— Выходить надо, — приказал Кузьмин.
Пули бились о броню. Боевики вели обстрел.
— Выходим!
Кузьмин чувствовал, что у него по лбу течет кровь. Они с Мещаниновым открыли огонь в сторону высоток.
Бойцы выбрались из подорванного БТР и заняли позиции за броней. Кузьмин осмотрел БТР. Разнесло все машинное отделение. БТР ткнулся в обочину и зажал «шестерку» с гражданскими, которые в момент взрыва оказались на дороге.
Мещанинов подбежал к машине, прикладом выбил стекла: покореженные дверцы не открывались. Вытащил мужчину, женщин и детей. Они сбились в кучу и стояли на месте.
— Уходите отсюда! — приказал им Мещанинов.
Кузьмин тем временем оценивал обстановку, смотрел, куда они могут уйти. Около БТР оставаться было небезопасно. Обстрел продолжался. Позади — площадь. Только они отойдут от БТР, тут же станут мишенями.
Из-за поворота выехал «Урал». Кузьмин очередью прошил дорогу перед машиной. Остановил. Водитель — чеченец.
— Еремеев, в машину! За подмогой, — приказал Кузьмин.
«Урал» уехал, бой продолжался.
Первым приехал западно-сибирский РУБОП, потом краснодарский СОБР, а потом уже и свои на БМП.
И Кузьмин снова потерял сознание. Он уже не видел, как выбили боевиков, как краснодарский СОБР перевозил раненых.
В себя пришел только в Северном. На вертолете пятерых раненых переправили в Моздок. Оттуда на автобусе до Минеральных Вод. Затем на самолете домой. В госпитале имени Вишневского Кузьмин пролежал почти два месяца.
Собровцы приезжали за ним, возили в Пушкино на похороны майора Матвеева.
В госпитале Кузьмина навещала жена и сыновья. Михаил и Ваня рассказывали о своих успехах в школе и спорте. Оба они занимались самбо и дзюдо. А в последнее время увлеклись еще рукопашным боем.
— Ты знаешь, пап, — говорил Михаил. — Вся Кашира знает, что ты ранен и лежишь в госпитале. Останавливают меня, спрашивают, как ты. Все волнуются.
Рядом с близкими, несмотря на то что находился в госпитале, Алексей чувствовал себя по-настоящему дома. И боль вроде бы утихала. А по ночам все снился огненный шар, подлетающий к БТР, и снился Виктор Матвеев, живой.
После госпиталя по улице родного городка Кузьмин не мог пройти спокойно. Его без конца останавливали. Почти вся Кашира — одни знакомые. Его высокая, приметная фигура была видна издалека.
— Как ты, Леша?
— Да ничего, спасибо, — смущенно улыбался Алексей.
Домой приходил и говорил жене: