Страница 59 из 81
И новгородцы, не переча,
Глядели бледною толпой,
Как медный колокол с их веча
По воле царской снят долой!
Сияет копий лес колючий,
Повозку царскую везут;
За нею колокол певучий
На жердях гнущихся несут.
Это исторический факт. А вокруг него сложились народные предания: до Москвы колокол будто бы не довезли, он исчез на полпути, на Валдае. Свободный колокол не мог быть арестованным, народ защитил его, и он разлетелся на тысячи маленьких колокольчиков, и они теперь в каждой семье, звенят весело по праздникам, отогревают душу в тяжелые времена.
К. Случевский предлагает такую версию, объяснующую, каким образом частичка вечевого колокола попала в каждый дом:
Холмы и топи! Глушь лесная!
И ту размыло… Как тут быть?
И царь, добравшись до Валдая,
Приказ дал — колокол разбить.
Разбили колокол, разбили!..
Сгребли валдайцы медный сор,
И колокольчики отлили,
И отливают до сих пор…
И все-таки это легенда: документально подтверждено, что новгородский вечевой колокол был благополучно доставлен в Москву. История-сказка, видимо, родилась в период расцвета валдайского колокольного литья, ставшего очень популярным народным промыслом. Ямщицкие колокольчики — поддужные, подшейные, бубенцы — стали неотъемлемой частью снаряжения единственно существовавшего наземного транспорта — на лошадиной тяге.
И быль старинную вещая,
В тиши степей, в глуши лесной
Тот колокольчик, изнывая,
Гудит и бьется под дугой!..
В начале XVIII века идет бурное освоение северозападных земель России, на берегу Невы строится новая столица. Дорога, а вернее, почтовый тракт, связывающий Москву и Петербург, превращается в главную государственную артерию. Движение не прекращается ни на минуту — беспрерывный поток обозов, повозок, их обгоняют экипажи, кареты, почтовые и фельдъегерские тройки, идет неповторимая ямская гоньба.
Валдай становится знаменитым центром ремесел, связанных с гужевым транспортом, и уже в 1772 году получает статус города. В конце XVIII — начале XIX века в городе насчитывается свыше пятидесяти кузниц, а в 1844 году — почти сто. Вот тогда-то и приносят славу городу знаменитые валдайские колокольчики, ставшие обязательным атрибутом русской тройки — признанного всеми символа России.
Под звон этих колокольчиков путешествовал по России заядлый ездок Пушкин… «Колокольчик однозвучный утомительно гремит…» — писал он в дороге, романтически упиваясь открывшимся его душе реализмом… Сколько раз проехал Пушкин через Валдай? Сколько раз проезжаем мы вместе с ним?
Когда были отлиты самые первые колокольчики — утверждать очень трудно; в народе бытует и такая версия: колокололитейная слава Валдая начинается с патриарха Никона. По его указу Федор Моторин и Александр Григорьев в 1656 году посылаются из Москвы в валдайский Иверский монастырь, отливают 69-пудовый колокол с портретом Никона и налаживают колокольное производство.
Какой был отлит прекрасный колокол, можно судить по тому факту, что через пятьдесят лет по указу 1710 года, подписанному самим Петром I, колокол перевезли в Александро-Невскую Лавру Северной столицы.
А на Валдае в связи с удачной отливкой «никоновского» колокола «государев мастер» Александр Григорьев оставшуюся неиспользованную бронзу (этот факт известен из монастырских записей) передает в благодарность за хорошую работу местным подмастерьям, которые и отлили из нее маленькие колокольчики, копии большого Никоновского колокола, — себе и детям на память. Эта версия кажется вполне убедительной.
На известных сохранившихся колокольчиках дата появляется только в 1802 году, и таких колокольчиков сразу несколько. Видимо, производство уже было налажено, а на это уходят годы. Вступают в конкуренцию колокольчики Терского, Смирнова, Лебедева. В 1816 году на заводе Митрофанова изготовили колокольчики с надписью: «Кого люблю, того и дарю. Лит. Валдая». Скорее всего, они были предназначены для свадебного поезда.
Надписи были самыми разнообразными — на все вкусы. Ямщики предпочитали: «Звени, утешай — ехать поспешай», «Звону много — веселей дорога», «Звени, звонок, подай голосок тому предмету, которого милее нету», «С далеча весточку собой подавай», «Купи, не скупись, со мной езди — веселись», «Купи, барин, денег не жалей, со мной ездить будет веселей», «Звони, звони, да и перезванивай» или «Звони, да не зазванивайся». Встречались строки стихов, например Григория Малышева: «Звени, звонок, звончее — лихая тройка, вихрем мчись» или поэта Ф. Глинки: «Мчится тройка удалая — колокольчик дар Валдая». Позже словами «Дар Валдая» стали подписывать буквально все колокольчики.
Были и философские: «Спешу на Родину. Дар Валдая», «Нет барыша, зато слава хороша»; подарочные, любовные: «Кого люблю, того и дарю сие подарка», «Дарю в знак памяти», «Оттого амур летает, что милую увидеть желает», «Подай голосок тому предмету, которого милее нету»; грустные: «Тройка скачет, седок плачет», «Прощай, милая моя, еду в дальние края».
Возможно, под звон именно таких бойких бубенцов ехал великий поэт М. Лермонтов, хотя в душе его звучал отнюдь не веселый перезвон:
Унылый колокола звон
В вечерний час мой слух невольно потрясает.
Обманутой душе моей напоминает
И вечность и надежду он.
Дорога Москва — Петербург стала самой оживленной в государстве, и каждый, кто ехал (в любую сторону), будь то вельможа, чиновник, мастеровой или путешественник, стремился приобрести очень симпатичный, необычный голосистый сувенир — валдайский колокольчик. Вскоре слава о нем пошла по всей земле Русской и далеко за ее пределами. Появилась даже поговорка: «Болтай, болтай! — недалеко Валдай».
Иностранные колокололитейщики много раз пытались отлить подобные колокольчики, но безуспешно; они даже решили, что секрет звучания — в орнаменте юбочки, именно туда ударяет язычок, и от рисунка зависит чистота звучания. Но ведь на колокольчиках Валдая нет орнамента, а есть надписи. Тогда они стали копировать русские слова (не всегда удачно), но результат был тот же.
Но лить колокольчики-подделки под наши, из России, было выгодно, и их лили и продавали, особенно много в Швеции и Финляндии (ну как сейчас китайцы или малайцы подделывают изделия из Франции или Италии).
В это время мастера из Валдая продолжали лить и большие колокола для Северной столицы: Николай Смирнов — колокол для Смольного монастыря, Иван Стукалин — одиннадцать колоколов для звонницы Исаакиевского собора.
Слава валдайских колокольчиков была настолько велика, что некоторые мастера из других регионов не могли устоять перед соблазном и подписывали свою продукцию «Дар Валдая». Но как, к сожалению, нередко бывает, взлет, расцвет, бурный рост производства сменился спадом. Виновата была Николаевская железная дорога: она прошла мимо города и взяла на себя весь поток пассажиров и грузов, резко сократив сбыт, а затем и производство бубенцов. Но именно это спасло уникальный природный комплекс Валдая от разрушения.