Всего одна неделя

– Ничего подобного, – мгновенно отреагировал Джейсон, делая шаг в сторону жены. – Я люблю только тебя! А Блэр разлюбил давным-давно, задолго до развода.

– И это правда, – поддержала его я. – Он когда-нибудь рассказывал, что изменял мне? По-моему, так не любят, или ты не согласна?

– Джейсон любит тебя, – повторила Дебра. Прислушиваться к голосу рассудка она явно не собиралась. – Он даже настоял на том, чтобы мы жили в этом доме.

– Слышишь? Я же говорила... – повернулась я к Джейсону.

– Не смей с ним переговариваться! Не допущу, чтобы ты сказала еще хотя бы одно слово. Я не хочу даже, чтобы ты дышала.

Дебра подступила ближе – так близко, что дуло винтовки почти уткнулось мне в нос. Я слегка отпрянула, потому что синяки от подушки безопасности уже начали бледнеть, а приобретать новый набор мне совсем не хотелось.

– У тебя есть все на свете, – рыдала Дебра. – О, я знаю, дом достался Джейсону, но он даже не разрешает ничего в нем изменить, надеясь, что ты еще сюда вернешься. Ты ездишь на «мерседесе». Гоняешь по городу с открытым верхом, словно самая крутая штучка, а мне приходится тухнуть в «таурусе» только потому, что американская машина полезна для имиджа Джейсона.

Мне показалось, что на улице раздался какой-то звук, но я боялась даже повернуть голову и взглянуть. Помимо обычных отверстий, через которые можно проникнуть в дом – парадной двери, кухонной двери и окон, – здесь присутствовало еще и французское окно, ведущее из утренней гостиной во внутренний дворик, патио. С того места, где я стояла, было заметно, как на небольшом пятачке что-то мелькнуло. Однако посмотреть прямо я не решалась, чтобы не насторожить Дебру.

Джейсон стоял справа от меня и не мог видеть ничего, кроме лестницы на второй этаж. Дебра имела возможность смотреть на улицу из окна гостиной, однако ей мешали расположение дома и тонкие шторы, задернутые таким образом, чтобы пропускать дневной свет, но в то же время защищать от любопытных взглядов. Так что я оказалась единственной, кто знал о приближении помощи.

Но что, если ребята ввалятся с обычным полицейским шумом, испугают Дебру и та нажмет на курок? Для меня это «но что, если» означало неминуемую смерть.

– Где ты научилась обращаться с винтовкой? – спросила я. Спросила не потому, что сгорала от желания узнать, где дают уроки стрельбы по людям, а просто чтобы заставить женщину говорить, отвлечь ее внимание от насущной необходимости немедленно меня убить.

– Часто ходила с отцом на охоту. А сейчас тренируюсь в стрельбе по тарелочкам, так что промахиваюсь редко. – Дебра быстро взглянула на мою перевязанную руку. – Если бы ты тогда так неожиданно не нагнулась, то узнала бы, какая я меткая. Нет, конечно, не узнала бы, потому что отправилась бы на тот свет.

– Может быть, уже пора перестать играть в эти игры? Все это довольно утомительно. Кроме того, не надейся, что убийство сойдет тебе с рук.

– Еще как сойдет! Джейсон никому ничего не скажет, потому что побоится нанести ущерб собственному имиджу.

– Ему и говорить ничего не придется. Двое полицейских видели, как он меня похитил.

– Похитил? – От изумления глаза Дебры стали совершенно круглыми.

– Он ведь тоже пытался меня прикончить, – пояснила я. – Видишь, как он тебя любит, – на все готов.

Дебра взглянула на мужа.

– Это правда? – неуверенно, с сомнением спросила она. Джейсон кивнул:

– Я перерезал тормозной шланг на ее машине.

Бедная женщина несколько секунд стояла, словно громом пораженная, а потом глаза ее наполнились слезами.

– Так ты любишь меня, – наконец пролепетала она. – Действительно любишь.

– Конечно, люблю. До безумия, – заверил супруг.

Не кажется ли вам, что в данных обстоятельствах слово «безумие» является ключевым? Я облегченно вздохнула:

– Ну вот и хорошо, наконец-то все выяснили. Живите счастливо. А мне, наверное, пора... – С этими словами я сделала маленький шажок в сторону двери, но не тут-то было! Одновременно произошло сразу несколько событий. Стоило мне пошевелиться, как Дебра машинально отреагировала и едва не стукнула меня винтовкой. За ее спиной раздался оглушительный звон выбитого французского окна, и, словно в замедленной съемке, женщина дернулась и подпрыгнула от неожиданности. Ощутив приближение дула, мое тело стало действовать автоматически, само, не дожидаясь команды. Слышали о мышечной памяти? Как только Дебра сделала резкое движение, я моментально отскочила. Годы упорных тренировок сделали свое дело. Я продолжала двигаться: спина изогнулась, ноги напряглись для мощного толчка, руки разлетелись в стороны, ловя равновесие. Комната перевернулась. Потом ноги и мышцы спины послушно сработали и обеспечили полет.

Если оценивать качество совершенного мною сальто, то оно оказалось просто отвратительным. Ноги взлетели вверх, а Дебра стояла слишком близко. Поэтому левая ступня стукнула ее в подбородок, а правая выбила из рук винтовку. К сожалению, палец ее оставался на курке и от толчка непроизвольно нажал на спуск. Раздался оглушительный грохот. Из-за недостатка места мои ноги не смогли совершить необходимый оборот, и я приземлилась прямо на спину, довольно больно ударившись. Дебра от удара в подбородок пошатнулась и замахала руками, словно ветряная мельница крыльями. Однако удержать равновесие ей не удалось. Бедняга шлепнулась на пол и на пятой точке прокатилась по полированному паркету.

– Ой! – вскрикнула я, хватаясь за большой палец левой ноги. На мне были босоножки, а эта обувь совсем не годится для ударов по подбородку.

– Блэр! – Неожиданно дом заполнили полицейские. Потоки копов вливались в комнату через все возможные отверстия. Копы в форме, копы в гражданском. И среди них Уайатт. Он в прямом смысле влетел сквозь французское окно, решив, что Дебра сию же секунду выстрелит, и, подхватив меня с пола, так крепко прижал к груди, что я едва не задохнулась. – С тобой все в порядке? Она в тебя не попала? Крови не заметно.

– Все нормально, – с трудом проскрипела я. – Если не считать того, что ты сжал меня почти до полусмерти. – Железное кольцо рук немного ослабло, и я добавила: – Палец болит.

Уайатт немного отклонился назад и уставился на меня, словно не веря собственным глазам: ведь я осталась жива и даже умудрилась выйти из переделки без единой царапины. Опыт прошедшей недели подсказывал, что мне следовало истекать кровью по крайней мере от дюжины огнестрельных ран.

– Палец болит? Боже милостивый, срочно необходимо шоколадное печенье!

Вот видите? Я всегда говорила – лейтенант быстро соображает, что к чему.

Эпилог

Знаете, кого ранил случайный выстрел? Джейсона. Согласитесь, этот человек в полной мере заслужил суровое наказание. Шальная пуля Дебры скользнула по его голове, и Джейсон упал как подкошенный.

Дебра не убила Джейсона, но он лежал и истекал кровью не хуже зарезанной свиньи. Не слушая друг друга, муж и жена что-то говорили, обвиняя самих себя. Понять что-нибудь из этого бессвязного лепета было почти невозможно, а потому я сама все объяснила Макиннису, Форестеру, Уайатту и самому шефу Грею, который почему-то тоже приехал. Похоже, в доме собрался весь департамент полиции. Примчалась даже группа особого назначения – мощные ребята в крутых черных костюмах. Подоспели и медики. Я обрадовалась, когда увидела среди них милую Кейшу. Мы обнялись, как соскучившиеся подружки.

Выяснение обстоятельств – дело долгое, а потому я пошла на кухню и поставила на плиту большой кофейник – чтобы угостить всех. Палец на ноге болел, так что походка была не слишком изящной, но признаков перелома не замечалось.

Около шести Уайатт отвез меня домой.

– Сделай милость, – попросил он по пути, – постарайся во время нашей совместной жизни больше не устраивать таких веселых недель, как эта, хорошо?

– Но разве здесь есть хоть малая доля моей вины? – возмутилась я. – Тем более что мне пришлось тяжелее всех. Я ранена, избита, вся в синяках, и если бы ты не отвлекал и не развлекал меня, то, наверное, все это время только и делала бы, что плакала.