Всего одна неделя

– Разумеется, есть. Только спроси, работает ли он.

– Думаю, неисправность достаточно серьезная, так что ничего не получится.

– Конечно. И вообще я уже устала от всей этой возни Но победить монстра – дело чести, сама понимаешь.

Последнее высказывание означало, что мама собирается бороться, даже перейдя за ту грань, когда всякий нормальный человек уже сдался бы и отвез компьютер в мастерскую.

Здесь мне кое-что пришло в голову, и я вопросительно взглянула на Уайатта:

– Можно, я скажу маме о тех волосках, которые вы нашли?

Он на секунду задумался и кивнул.

– Что за волоски? – заинтересовалась мама.

– Следствие обнаружило на днище моей машины два темных волоса длиной около десяти дюймов. Ты не знаешь кого-нибудь с такими волосами, кто хотел бы меня убить?

– Хм-м... – Мама явно задумалась. – Волосы просто темные или черные?

Я переадресовала вопрос Уайатту. На лице лейтенанта возникло такое выражение, словно он хотел сказать, что не видит в этом существенного различия, но потом напрягся и сумел все-таки это различие осознать.

– Скорее черные, – ответил он.

– Черные, – перевела я.

– Естественные или крашеные?

Мама оказалась в своей стихии. Я обратилась к Уайатту:

– Естественные или крашеные?

– Пока не знаем. Улики должны подвергнуться тщательному анализу.

– Вопрос еще выясняется, – ответила я маме. – Ты о ком-нибудь вспомнила?

– Ну, существует, например, Мелинда Коннорс.

– Но это же было тринадцать лет назад, когда я выиграла у нее титул «Королева выпускного бала». Она уже наверняка давно об этом забыла.

– Не уверена. Мне эта девочка всегда казалась мстительной.

– Мелинда слишком нетерпелива. Она ни за что не смогла бы ждать целых тринадцать лет.

– Что правда, то правда. Хм-м... И все же сделала это женщина, которая тебе почему-то завидует. Или ревнует. Спроси-ка Уайатта, с кем он встречался до тебя.

– Об этом мы уже думали. Он утверждает, что подходящих кандидатур нет.

– Если молодой человек не вел монашеский образ жизни, кандидатуры наверняка найдутся.

– Знаю, но он отказывается даже называть имена, зная которые я могла бы сама все выяснить.

Уайатт подошел и сел рядом со мной, всем своим видом выражая тревогу.

– О чем вы говорите?

– О тебе и твоих женщинах, – ответила я, поворачива ясь спиной и закрывая трубку, чтобы он не мог подслушать.

– Моих женщин не существует, – раздраженно возразил Уайатт.

– Слышала? – спросила я маму.

– Слышать-то слышала, да только не верю. Поинтересуйся, как долго до встречи с тобой он соблюдал обет безбрачия.

Обратите внимание: подразумевалось, что мама считает период безбрачия законченным. А сам факт абсолютного без различия к моей нынешней личной жизни свидетельствовал о полном и безоговорочном одобрении спутника этой самой жизни, что уже само по себе было очень важным. Одобрение мамы в значительной степени определяет семейное счастье.

Я взглянула через плечо:

– Мама хочет знать, сколько времени прошло между твоим последним свиданием и нашей встречей.

Бладсуорт казался несколько растерянным.

– Неправда, она этого не сказала.

– Сказала. Возьми трубку, она спросит тебя сама. Я протянула трубку, и он неохотно ее взял.

– Алло!

Потом долго говорила мама. Уайатт слушал, и на щеках его постепенно разгорались алые пятна. Наконец он даже прикрыл ладонью глаза, словно стремился спрятаться от вопроса.

– Ну... недель шесть, – неуверенно произнес он после паузы. – Возможно, даже дольше. Передаю трубку Блэр.

Передать трубку достаточно быстро Уайатту не удалось. Наконец я все-таки взяла ее и продолжила разговор:

– К каком выводу ты пришла?

– Шесть недель – немалый срок. Если помешаться на ком-то и сходить с ума от любви и ревности, ждать так долго невозможно. Так что скорее всего здесь мы ничего не найдем, – заключила мама. – А как насчет тебя? Может быть, кто-то из твоих «полупарней» впоследствии начал встречаться с излишне чувствительной особой и прежние отношения вызвали у нее резкий приступ ревности?

В маминой терминологии слово «полупарень» не означает ничего страшного. Это просто человек, с которым я пару раз встретилась, но без серьезных последствий. В дальнейшем наши орбиты просто больше не пересекались. После неожиданного разрыва с Уайаттом в моем активе числилось несколько таких кавалеров, сейчас я даже не смогла бы всех вспомнить по именам.

– Отношений мы, разумеется, не поддерживаем, но все-таки можно что-нибудь выяснить, – ответила я. – Если удастся вспомнить имена.

– Это единственное, что приходит мне на ум, – заметила мама. – И скажи Уайатту, чтобы он по возможности ускорил расследование, потому что приближается день рождения бабушки, а мы не сможем праздновать, если тебе придется прятаться.

Я повесила трубку и должным образом передала сообщение по назначению. Уайатт кивнул, показывая, что все понял, но, уверена, в полной мере осознать ситуацию с бабулей он все-таки не смог. Непосвященному трудно представить себе гнев, который обрушится на наши головы, если старушка не получит соответствующей порции внимания и любви. Она не раз повторяла, что в ее возрасте впереди не так уж много дней рождения, а потому следует выжать из них максимум удовольствия. Если вы еще не догадались, то поясню, что бабуля – это мамина мама. Ей исполняется семьдесят четыре, так что она вовсе не старая, просто умело пользуется возрастом для достижения собственных целей.

Да уж, гены – забавная штука, правда?

Я пронзила Уайатта взглядом.

– Итак, как же все-таки ее зозут?

Лейтенант сразу прекрасно понял, о чем речь.

– Так и знал, – покачал он головой. – Знал, что присосешься как пиявка. На самом деле ничего не было. На конференции я встретил давнюю знакомую и... и ничего не произошло.

– Кроме того, что ты с ней переспал, – тоном обвинителя закончила я.

– У нее рыжие волосы, – оправдывался Бладсуорт. – И она детектив в... нет, черт возьми, не скажу, где она работает. Не дождешься. Иначе ты завтра же позвонишь ей и либо обвинишь в покушении на убийство, либо начнешь обсуждать меня.

– Если она служит в полиции, то наверняка умеет стрелять.

– Блэр, пожалуйста, поверь. Ведь если бы существовала хоть мизерная доля вероятности, что эта особа способна на нечто подобное, я бы уже давным-давно ее допросил.

Я вздохнула. Бладсуорт действительно умел так формулировать мысли, что совсем не оставлял мне места. Да к тому же и соображал он здорово.

– И все-таки мама права – дело в ревности. И я права. Причины покушений именно личные.

– Согласен. – Уайатт поднялся и начал раздеваться. – Но сейчас уже очень поздно. Я устал, и ты устала. Поговорить мы успеем после того, как найденные волосы пройдут необходимую экспертизу. Тогда и узнаем, замешана ли в деле естественная брюнетка или та, которая покрасила волосы для маскировки.

Насчет усталости Уайатт был абсолютно прав. Я решила, что прав он и относительно второго пункта. Поэтому разделась и заползла в прохладную постель. Уайатт поставил регулятор кондиционера на «холод», выключил свет и лег рядом. Здесь-то и выяснилось, что относительно усталости он все-таки солгал.

Глава 27

Мне снова приснился красный «мерседес». Моста, правда, уже не было, зато появилась женщина. Она стояла перед машиной и целилась из пистолета. Волосы ее не были черными. Они были светло-русыми, почти как у блондинки, но несколько иного оттенка. Странным оказалось то обстоятельство, что «мерседес» стоял у обочины возле того самого дома, где мы с Джейсоном снимали квартиру сразу после свадьбы. Жили мы там недолго, не больше года, а потом купили собственный дом. При разводе я с удовольствием уступила Джейсону новый дом со всеми платежами, а взамен получила капитал, за счет которого и организовала свой фитнес-клуб.

Сон не испугал меня, хотя незнакомка целилась почти в упор. Раздражение ее глупостью вытеснило страх. В конце концов я просто вышла из машины и удалилась. Сны – нелепая штука, ведь в реальной жизни ничто на свете не заставило бы меня бросить «мерседес» на произвол судьбы.