Страница 42 из 53
Другим довольно активным союзом является коллегия обжигателей извести, calcarii, которые строят свои печи в самом центре города, среди больших монументов, цирков, театров и терм. Так, большое количество печей выросло на форуме, на территории императорских дворцов Палатина, но еще больше их появилось в термах Диоклетиана. Южная часть Марсова поля, на которой, за театром Марцелла, нет домов знатных семейств, полностью отдана на откуп специалистам по разрушению зданий и обжигателям известняка, активно работающим там на протяжении всего года. Названия улицам всего этого района даются по названиям строек; печи, горящие там денно и нощно и наполняющие воздух едким дымом, отбрасывают на стены и валяющиеся повсюду колонны яркий мерцающий отсвет. В разговорной речи, а вскоре и в записях нотариусов и хронистов появляются новые термины: Calcarario, Calcararia. Эти слова обозначают огромный карьер по добыче известняка, самую большую фабрику по поставке камней и извести во всей провинции и, по всей видимости, во всей Италии. Если говорят: «Отправиться alle Calcare», это означает точные координаты, ориентировку. Пока еще не разрушенные соседние строения, жилые дома, небольшие дворцы и даже церкви расположены alle Calcare. Так говорят: Сан-Николо Калькарариум, Сан-Лоренцо де Калькарариис, Сан-Сальваторе де Калькарарис и Санта-Лючия де Калькарарио. {131}
По сравнению с подобными, столь полезными и легко осуществимыми начинаниями, предназначенными для новых урбанистических проектов, папы так называемого Ренессанса не создают ничего нового, а если что-то и предпринимают, то это остается практически незаметным. Ни они сами, ни их приближенные, ни члены муниципального совета, которые все-таки иногда осторожно подают голос, не могут или не хотят действовать решительно. Совершенно очевидно, что ни одному римскому памятнику не было возвращено его былое назначение и ни один из них не был восстановлен как музейная ценность на радость восхищенным любителям античной культуры. Все совсем наоборот… Еще в Авиньоне в 1363 году Урбан V уступил термы Диоклетиана двум знатным вельможам из рода Орсини. Они устроили в них монастырь картезианского ордена, основателями которого являлись. Другие захваты античных построек служат реализации новых архитектурных проектов. Не является ли самым ярким и действительно впечатляющим примером этого замок Святого Ангела, который некогда был мавзолеем Адриана? При перестройке замка папа развивает и дополняет то, чему положили начало представители знатного семейства Орсини. Простое неудобное здание (то ли денег не хватило, то ли воображения), несмотря ни на что сохранившее очертания древнего памятника, превращается в грандиозное строение, в котором коренным образом меняется все и которое приобретает совсем другой вид.
Повсюду в городе эти князья Ренессанса позволяют разорять у них же на глазах те самые руины, которыми они якобы восхищаются и которые оберегают. Они разрешают, поощряют и даже побуждают к действию разрушителей, заключая с ними деловые сделки на поиск красивых, хорошо сохранившихся мраморных плит, колонн, цоколей или архитравов. И это не считая отдельных фрагментов, которые не так хорошо сохранились и были брошены в печи… На протяжении века процесс разорения приобретает небывалый размах, превращая в руины все новые и новые кварталы, главным образом те, откуда можно было выгнать знать. Сильно страдает Колизей, его верхняя часть и наиболее удобные трибуны разбираются. Некоторые ступени сооружения рушатся, а из остатков выбирается мрамор, травертин и даже туф. Кардиналы отдают распоряжение вывозить уцелевшие колонны для украшения фасадов и внутренних двориков своих дворцов, а папы — для отделки базилики святого Петра или Ватиканского дворца. Многие предприимчивые дельцы, контроль за которыми практически отсутствует, опустошают базилику Константина. Хотя по приказу Николая V разрабатываются карьеры в Тиволи, качественный мрамор в основном доставляется с виллы Адриана. Хотя Пий II, одержимый идеей хоть как-то разнообразить декор, приказывает доставить огромное количество мрамора из Каррары, именно во времена его правления один из гуманистов оплакивает судьбу памятников античного Рима, «большинство из которых были разрушены и беспощадно разграблены». Для того чтобы перевезти огромные колонны храма Минервы в Ватикан, Николай V обращается к мастеру из Болоньи Ридольфо ди Фьораванти, по прозвищу Аристотель. Позднее Сикст IV не колеблясь разрушает храм Геркулеса и триумфальную арку на forum boarium для сооружения стен своей библиотеки в Ватикане (1471). {132} К концу века весь республиканский форум представляет собой огромную каменоломню, отданную на откуп строительным подрядчикам в обмен на треть их доходов.
В 1518 году Рафаэль пишет Льву X, что за двенадцать лет, прошедших с момента его приезда в Рим, на его глазах были разрушены триумфальные ворота терм Диоклетиана, храм Цереры на форуме, часть форума Нервы и базилики Константина. {133}
Поиски и раскопки продолжаются, выбираются все целые и ценные фрагменты, остальное разрушается. Конечно, еще более века назад группа ученых эрудитов, влюбленных в Древний Рим, поднимала свой голос в защиту исторического достояния. Гуманисты горько сожалеют по поводу этого медленного, но верного драматического изменения облика древнего города, в котором все напоминает о былой славе и который является реальным отражением культуры, которую они постоянно изучают, не переставая восхищаться ею. Начиная с 1350 года находящийся в зените своей «римской славы» Петрарка не раз яростно осуждал это варварское разрушение, незаконное присвоение и беспечную расточительность. Во всем этом он обвинял знатные семейства, использующие малейший повод, чтобы начать войну друг с другом и возвести как можно больше неприступных башен и крепостей. Именно на них он возлагал ответственность за это святотатство. Петрарка искренне признавался в том, что был другом Кола ди Риенцо, апостола мира и вдохновенного пропагандиста римской славы, который установил в городе настоящую личную диктатуру: ради поддержания своей власти он всяческими способами старался притеснить знать и князей.
Так что эта защита античности и ее мраморных памятников не кажется лишенной определенного умысла, она вписывается в общую политическую картину и имеет целью покончить с мощью противника, сильных кланов и их крепостей. Всего не объяснишь любовью к античности.
Позднее все происходит примерно в том же духе… В 1363 году молодая муниципальная власть принимает эстафету и издает уставы коммуны, запрещающие наносить какой-либо ущерб памятникам старины (De antiquis edificiis non diruendis), а спустя столетие папа Пий II издает специальную буллу, по которой под охрану подпадали все здания, оставшиеся в наследство со времен античного Рима… по крайней мере, те из них, которые находились к тому времени в приличном состоянии. Правда, и здесь политическое стремление «успокоить» городское население совпадает с заботой о сохранении того, что еще можно сохранить. И в основе этих робких попыток сохранить былое лежат сложные мотивы.
В свой черед, с иных политических позиций, папы превозносят все, что может напомнить о блеске и славе Первого Рима. Сразу после схизмы, к выгоде Капитолия, они предпринимают настоящую кампанию по восстановлению и приведению в порядок древних памятников, и успехи этого предприятия порой были просто потрясающими. Разумеется, это пропагандистское мероприятие, призванное поразить умы и напомнить о связи с великими традициями, с одной стороны, а с другой — при помощи красивых слов и лестных уловок заручиться поддержкой членов городской администрации, избранных профессиональными цехами и располагающих кое-какой властью.
Римский народ с незапамятных времен отправлялся на Капитолийский холм на всеобщий молебен в церковь Санта-Мария д’Арачели, история и легенда которой удивительным образом связывали античное прошлое с благоговейными воспоминаниями, великими свершениями и чудесами. Говорят, что эта базилика была построена на месте древнеримской крепости, как раз там, где Август воздвиг алтарь в честь оракула Сивиллы, известившего о приходе Спасителя. Ее неф опирался на колонны, взятые в различных языческих храмах. Церковь, в 1250 году переданная францисканцам, символизировала собой желание отстоять собственную автономию в противовес князьям и знати, а также стремление увековечить «республиканское» прошлое. Именно там провозглашались римские «законы» и даже административные эдикты, и именно там Кола ди Риенцо обращался с речью к огромной толпе. В 1348 году на средства от пожертвований, сделанных мадонне д’Арачели в благодарность за то, что она спасла город от чумы, была построена огромная монументальная лестница из ста двадцати четырех ступенек, вырубленных из цельных кусков мрамора, взятых с древних памятников. Однако за неимением денег фасад базилики так никогда и не был украшен роскошной мозаикой и фресками, как задумывалось во времена первых восстановительных работ. {134}