Страница 13 из 53
Следуя некой традиции, причины которой совершенно ясны, чего не скажешь о ее истоках, в городе грабят резиденцию вновь избранного: он будет жить в Ватикане, у него будет новая мебель и посуда, а в случае необходимости он прикажет возместить утраченное. В момент всеобщего замешательства народ не колеблясь наведывается и в некоторые кардинальские дворцы. В 1447 году римляне, поначалу решившие, что прибывший известить об избрании нового папы кардинал Колонна был избран сам, моментально бросились к его дворцу. Затем прокатился слух, что избран кардинал Капуанский, — тут же его жилище также было подвергнуто разорению. Когда, наконец, толпа поняла, что папой избран Парентучелли, она устремилась к его более чем скромному дому, но «поскольку он ничего не имел, у него нечего было взять». Во время следующего конклава во дворце Каллиста III толпа также ничего не нашла — ни серебряной посуды, ни дорогих тканей. В дальнейшем кардиналы стали заранее предпринимать некоторые меры предосторожности и выставлять вооруженных людей для охраны собственного имущества.
Избрание папы не означает, что он будет продолжать политику своего предшественника, а, наоборот, знаменует собой политический и духовный переворот, который должны пережить Рим и Церковь. По крайней мере, большая часть людей на местах и рабочие команды меняются обязательно. Возникают конфликты в конторах и бюро курии, Священной коллегии, внутри группировок и семей, объединенных союзническими или родственными узами. Иногда это грязные интриги и скандалы, но чаще — столкновения идей, концепций правления и даже конфликты духовного характера. {35} Новый папа только и думает о том, чтобы в большинстве областей предпринять меры, противоположные тем, которые осуществлялись его предшественником, вознаградить своих сторонников и еще больше утвердиться самому. Эти преобразования затрагивают двор, город — весь духовный и деловой мир в Италии и далеко за пределами страны. Опасности подвергаются интересы сильных мира сего. От папской апостольской палаты зависят многие торговые комбинации, предоставление привилегий или монополий, аренда таможни в том или ином месте, сбор и доставка десятин. Если умирает папа, все оказывается под вопросом. В Генуе в ноябре 1454 года, когда все считали, что папа Николай серьезно заболел и долго не протянет, трое не самых активных и не самых богатых торговцев города внесли некоторую страховку, чтобы обеспечить себе выплату трехсот флоринов в случае, если папа скончается до конца года. {36}
Всем кажется, что события идут своей чередой; известно, что новый церковный властитель неизбежно пустит в ход любые средства, чтобы окружить себя верными людьми. Что касается города, то папа привлекает на свою сторону нотариусов, магистратов коммуны, сенаторов и членов правительства. Ко всему прочему ему необходимо добиться поддержки народа, поселив в сердцах людей надежду (которую не всегда способен оправдать). После своего избрания Александр VI Борджиа был принят как спаситель. Огромная толпа, следовавшая за магистрами и главами районов ( caporioni), хлынула к Ватикану, чтобы приветствовать его. Шумная, ликующая процессия, освещаемая тысячью факелов, выглядела так причудливо, что видевшие ее могли подумать, что «это вакханки идут чествовать своего бога». Под его окнами была устроена «карусель» — конные состязания. {37} В конце жизни его все ненавидели.
Единственная настоящая опора папы — семья, клан, друзья, дальние и близкие родственники, которых верховный понтифик может собрать вокруг себя и, чтобы упрочить их состояние, осыпать всевозможными милостями, назначить на важные и ответственные посты.
В зависимости от каждого конкретного случая, от происхождения самого папы это кумовство укрепляет достояние старинных фамилий или закладывает основу богатства новых, в большей степени стремящихся обзавестись сторонниками и обезопасить самих себя. Но во всех обстоятельствах с момента возвращения в Рим до самых страшных дней правления Александра VI (и даже вплоть до правления пап Медичи) эта практика являлась абсолютной необходимостью как основная силовая линия всей политики.
Папа-римлянин, Мартин V Колонна, приходящийся родственником самым влиятельным представителям дворянства города и Патримония, лишь перенимает традицию, существовавшую до 1300 года, до французского папства в Авиньоне. С его приходом вновь настают «старые добрые» времена внутригородских войн. Очевидно, он преследует цель не только утвердиться в городе (ему действительно удалось стать хозяином, силой, и каким образом!), но и разделаться с врагами своего клана, установить в Риме власть своих родичей. Он ведет себя словно деспот, наподобие тех, кто правит в многочисленных городах Северной Италии и особенно в Романье. Он приказывает приобрести земли для своих родственников и на это, по слухам, расходует около ста пятидесяти тысяч флоринов из денег Церкви (правда, ходят слухи и о том, что другой папа-римлянин, из семейства Каэтани, Бонифаций VIII (1294–1303) растратил пятьсот тысяч флоринов!). Духовный отец клана, патриарх, арбитр, Мартин созывает большой семейный совет, нечто вроде сейма синьоров Колонна, и в 1427 году настаивает на разделе ранее приобретенных владений. Он устраивает своих родственников в ответственные учреждения, упрочив их положение многочисленными брачными союзами с видными римскими семействами (Аннибальдески, Мональдески) и даже с итальянскими князьями (Малатеста, Монтефельтре).
После него, начиная с 1431 года, это кумовство в той или иной степени опирается не только на семью, на родственные связи, но и на «национальную принадлежность» папы, которая сразу, с первых же недель после прихода его к власти, призывает ко двору многочисленных соотечественников. Таким образом, Борджиа были единственными папами не итальянцами, за исключением очень короткого правления фламандца Адриана VI (1522–1523). Однако начиная с Каллиста III, слывшего за очень скромного и осмотрительного старика (ему было семьдесят семь лет), но на самом деле всецело поглощенного вопросами религии и идеей крестового похода против турок, правившего всего три года (1455–1458), настало время испанцев. С тех пор они прочно обосновываются в Ватикане. Они устанавливают свои законы, подкупают полицию и судебные органы, думая, что им позволено все. «Чтобы польстить им, кое-кто из римлян даже говорил с испанским акцентом». {38} Гостящие епископы Кастилии или Арагона вообще не идут в расчет.
С 1456 года Каллист начинает присваивать сан кардинала. В общей сложности он наградил им троих человек, в том числе обоих своих племянников: Родриго Ланзоля и Педро Луиса Мила. Родриго, будущий папа Александр VI, был осыпан всяческими милостями, в рекордный срок занял самые важные посты: заместителя начальника канцелярии, командующего папскими войсками, а также получил должность легата в папской провинции Марке. Слывя более блистательным по сравнению со своим юным братом, будучи, возможно, более дальновидным и, во всяком случае, более честолюбивым, Педро имел лучшую стартовую позицию: его назначили наместником патримония святого Петра с многочисленными замками, городским префектом Рима и управляющим замка Святого Ангела. В какой-то момент казалось, что его дядя, воспользовавшись замешательством, вызванным смертью Альфонсо Великодушного, хотел провозгласить его королем Неаполя. Но Педро умер в молодом возрасте, и постоянно находившийся на первом плане неутомимый Родриго, этот грозный собеседник на конклавах и консисториях, способный своими точными действиями развенчать любую умело сплетенную интригу, обладающий удивительным умением снискать поклонение и преданность, остался единственным предводителем испанской партии, истинным главой Священной коллегии… вплоть до своего собственного избрания папой в 1492 году. {39} Два племянника, два кардинала, два князя… — а в Испании они оба имели весьма скромное происхождение.