Страница 13 из 125
Взорам гостей представилось странное неуместное изображение на пироге. Должно быть, это одна из шуток Елисея Леонтьевича, промелькнуло в головах многих гостей. Но на шутку это не походило… Крест ясно отпечатлелся на тесте, а в голове адамовой ясно обозначились черными невымытыми углублениями глаза и зубы… Изображение черепа одно только улыбалось среди серьезно недоумевавших, вытянутых лиц. Гости шумно задвигали стульями и бросились беспорядочной гурьбой в переднюю, толкая друг друга. Через минуту комнаты были пусты. Елисей Леонтьевич стоял один за столом среди бокалов, роскошно сервированных приборов и старался разгадать, что это значит… Минуту-другую глядел он и высоко приподымал брови, совершенно не понимая, что это такое: откуда это такое?
"Смерть пришла, сама смерть пришла на именины!" — подумал он.
Ему сделалось страшно.
— Эй, кто-нибудь! Слуги! — крикнул он не своим голосом.
Но никого не было. Дворовые, при виде бегства гостей, инстинктивно почувствовали беду. А узнавши, в чем дело, они разбежались, кто куда… Они знали, что им-то и достанется.
— Эй, сюда, Иван, Григорий! Хоть кто-нибудь!
Никто не приходил, гудел только ветер в трубе, слегка приподымая неплотно положенную вьюшку… Ни голоса в ответ. Только свечи тихо трещали по обеим сторонам пирога, словно над покойником. Тишина бесила Чадина и вывела его из терпения. Нужно было, чтобы в эту минуту тут разговаривали, чтобы, наконец, хотя кто-нибудь был, чтобы что-нибудь упало, по крайней мере… Но эта тишина с воем… Чадин схватил подсвечник старинной хрустальной работы и швырнул его в угол. Подсвечник полетел, с шумом разбился, осколки рассыпались звонко по полу, и затем снова настала тишина. Он схватил другой… Елисею Леонтьевичу показалось, что пирог приподнялся на столе, из-под него постепенно вылезает гроб неизвестного мертвеца. В глазах его темнело… Он закричал и упал без чувств… Через несколько дней Чадина хоронили. Со времени своих именин он так и не приходил в себя и не узнавал своих даже близких знакомых. Он просил только не есть пирог, потому что в нем покойники… но что он не виноват, если кругом его дома устроили кладбище, из которого вылезают покойники… а он ничего».
Именины и неожиданная смерть Чадина составили тему многих россказней. Все это было так необыкновенно. Толкам не виделось конца.
Этот эпизод из жизни Чадина я сам слыхал от пермских старожилов, кроме Смышляева, впервые записавшего его со слов своего отца. Таков рассказ покойного протоиерея Александра Луканина. И надо сказать, что все редакции пересказа близко сходятся между собою в основном сюжете: смерть Е. Л. Чадина была столь же чудовищна, как и вся судьба его дома, стоявшего на месте нынешнего храма науки для современного женского поколения Перми. Психологический этюд Кудринского, особенно в заключительной его части, где воспроизведен предсмертный бред старого, бессердечного, суеверного крепостника, особенно удачен и мог бы служить сюжетом для более глубокого по замыслу произведения из былой действительности старых времен {23}.
* * *
Я заметил одну суеверную примету: при начале пожара, впрочем, когда уж он был довольно силен, с разных сторон бросили в горящий дом яйца. Это делалось для того, как я узнал после, чтоб огонь горел на одном месте; яйца же бросаются освященные, оставшиеся от Пасхи. (Из письма И. С. Аксакова. 1849 г.) {24}
Глава IV
« Ее поставили на атлас, рядом с женихом, и дали им в руки венчальные свечи» {1}
По русскому обычаю в день свадьбы жених с невестой не должны видеться, они встречаются только в церкви {2}.
* * *
Несмотря на существующий обычай, чтобы жених в день свадьбы не виделся с невестой до церкви, то есть до венца, я не исполнил этого предрассудка, просидел у невесты целое утро и был прогнан только тогда, когда нужно было одевать невесту к венцу {3}.
* * *
Лев Николаевич (Толстой. — Е. Л.) так упорно настаивал, что пришлось согласиться, и свадьбу назначили на 23 сентября…
Наступило 23 сентября. Утром, совершенно неожиданно, приехал Лев Николаевич. Он прошел прямо в нашу комнату… Через несколько времени, увидев мать, я сказала ей, что Лев Николаевич сидит у нас. Она была очень удивлена и недовольна: в день свадьбы жениху приезжать к невесте не полагалось {4}.
* * *
Свадьба моя состоялась 18-го июля…
Дома меня с Павлом встретили с хлебом-солью и посадили рядышком на диване в голубой гостиной, где я усердно дергала скатерть за каждую из моих подруг, желая им скорей выйти замуж {5}.
* * *
В этот день жениху не полагалось быть у невесты, и все утро прошло в приготовлениях. Бабушка Ольга Яковлевна неоднократно внушала сестре Вареньке, чтобы она после благословения ее образом, вставая из-за стола, не забыла дернуть скатерть… Это служило ручательством (по русской примете) тому, что другая девица-невеста (ежели таковая имеется в доме) долго без жениха не засидится дома.
Но вот вскоре, по тому же обычаю, велели мне обуть сестру к венцу, положив в каждый чулок по червонцу, чтобы невеста венчалась, стоя на золоте. Наконец, когда все обряды были закончены, невесту, совершенно одетую, уже в фате, благословили хозяева дома, то есть дядя Александр Алексеевич и тетка Александра Федоровна. Вслед за благословением невесту посадили на диван за круглый стол, накрытый белой скатертью, на котором поставили образ и хлеб, коими сейчас благословляли. Более на диван не садился никто, и дядя и тетя сели на креслах близ дивана, и все прочие присутствующие тоже сели на стулья и кресла. Это сидение продолжалось минуты 2 — 3, после чего невеста приподнялась и от усердия так дернула белую скатерть, что только массивность ее (стол был громадный) удержала от падения. Бабушка Ольга Яковлевна осталась довольною {6}.
* * *
По окончании обряда мы прямо отправились к дедушке, куда съехалась вся родня мужа, посаженые, шафера и подружки.
Стол, накрытый для большего парада в зале, был украшен несколькими изящно сделанными пирамидами из живых цветов…
После чая, сняв венок с головы и разделив его на ветки, я с завязанными глазами раздала их подружкам и шаферам, которые встали вокруг меня кольцом. Есть примета, что та, которая получит ветку, скоро выйдет замуж; на этот раз примета осуществилась {7}.
* * *
…В Риме в мае месяце отправлялись праздники ночным привидениям, лемуриями называвшиеся. Тогда запирались все храмы, и все свадьбы того времени почитались несчастливыми, из чего произошла пословица: в мае месяце худо жениться…
Так точно в России поныне простолюдины и даже некоторые из среднего состояния говорят: не должно в мае жениться, чтобы не маяться век свой {8}.
* * *
Венчание предполагалось в Кочках, в конце апреля: по старинному взгляду считали, что май решительно негоден для такого дела, — всю жизнь молодые будут маяться.За мелкими заботами дотянули до конца месяца. Пришлось назначить двадцать девятое {9}.
* * *
Весною, чуть ли не в мае и вопреки общей почти боязни майских браков, была свадьба Николая Федоровича Бахметева с Варварою Александровною Лопухиной, в доме Лопухиных на Молчановке. Хотя между ними было почти 20 лет разницы (Николаю Федоровичу было уже тогда не менее 40 лет от роду), супружеское их согласие прекратилось лишь смертию Варвары Александровны в 1851 году {10}.