Страница 6 из 79
Моральные факторы
Не стоит забывать также и о моральных факторах, пытаясь объяснить подобный порыв и массовый исход балканских народов от Дарданелл до самой Индии. Анализируя, как обычно, причины войны с Персией, Полибий около 150 года ссылается на осознание Филиппом Македонским (359–336) своего собственного величия и величия македонян в военном деле в противоположность лености и слабости персов; он напоминает, что в 401–399 годах десять тысяч греческих наемников с Ксенофонтом смогли совершить поход с берегов Евфрата через всю Малую Азию; он напоминает о легких успехах экспедиции спартанца Агесилая против сатрапов Тиссаферна и Фарнабаза в 396 году. Он мог бы также добавить, что тот же царь Филипп уже подготовил кампанию своего сына, отправив в 337 году своих лучших полководцев Пармениона и Аттала с десятью тысячами воинов в Малую Азию для овладения проливами. Размеры и необычайные достоинства призов, которые могли быть получены в результате такой войны, для Полибия (История, III, 6, 9–14) — всего только предлог ( propbasis). Никакого сомнения, что этому маленькому народу потребовалось много храбрости и упорства, чтобы исполнить задуманное и добиться успеха.
Другие ставят во главу угла любознательность спутников Александра и их симпатию к народам, с которыми они познакомились. Действительно, начиная составлять список видных греков, перешедших на службу к персам с начала греко-персидских войн, поражаешься: Гиппий, тиран Афин, и Демарат, царь Спарты, были приняты при дворе в Сузах; Мильтиад, военачальник персидской армии до Марафона [8] , затем тиран Херсонеса, персидской провинции; Фемистокл, победитель флота Ксеркса при Саламине в 480 году, укрывшийся при дворе Великого царя спустя десять лет; спартанец Павсаний, победитель при Платеях в 479 году, предавший Спарту в пользу Персии в 471 году; Каллий, глава афинского посольства в Сузы в 469 году, герой, которого его соотечественники обвинили в том, что он продался персам; врач и историк Ктесий, находившийся на службе Артаксеркса Мнемона; Алкивиад, гостеприимец сатрапа Тиссаферна; флотоводцы Лисандр, Конон, Анталкид, стратег Ксенофонт, который служил в армии Кира Младшего и превозносил невероятные добродетели персов… Словом, претензии Александра на трон Дария не более удивительны, чем такие же претензии Бесса, сатрапа Бактрианы: в IV веке до нашей эры Македония и Фракия признавались персидскими правителями частью, по крайней мере теоретической, азиатского царства, так же как «Яуна широкошляпная» (то есть европейские греки, носившие широкополые шляпы) [9] . Психологи могли бы сказать, что война стала актом неудавшейся любви.
Роль Филиппа, отца Александра
Наконец, поскольку завоевание состоялось благодаря человеческой воле и энергии, именно Филипп, а не Александр, открыл амбициозным устремлениям греков богатые страны Ближнего Востока. Это признано всеми современными историками: если бы за двадцать три года царствования глава династии Аргеадов не преобразовал простую совокупность племен, подчиненных его предшественниками или им самим, в единое превосходно организованное государство Македонию, если бы он не подготовил его в военном и дипломатическом отношениях к борьбе против огромной азиатской империи, никогда бы у его сына, этого «юнца», как назвал его Демосфен, несмотря на всю его горячность, не возникло бы и мысли завоевать государство в сто крат более богатое и великое, чем его собственное, уж не говоря об отсутствии элементарных средств для этого. Здесь мы не можем подробно рассмотреть жизненный путь Филиппа. Впрочем, весь мир знает основные его этапы: регент в 359 году в возрасте двадцати четырех лет, царь в 356 году, он вводит национальную армию, покоряет угрожающих его границам иллирийцев, фракийцев, пеонийцев, завоевывает две провинции в Эпире и женится на племяннице молосского царя Олимпиаде, которая становится матерью Александра. В 346 году, несмотря на робкое сопротивление Афинского союза, Филипп, повелитель Халкидики и ее серебряных и медных рудников, собственник золотого рудника на горе Пангей к западу от устья реки Стримон во Фракии, господин Фессалии и предводитель в священной войне против живущих в Центральной Греции фокейцев, заставляет прочих греков передать себе отнятые у них два места в совете управляющих святилищем в Дельфах и председательствует на Пифийских играх. Он осаждает Византий при входе в Черное море, а затем, воспользовавшись новой священной войной против локров из Амфиссы (339), захватывает Элатею к северу от Беотии и 1 сентября 338 года при Херонее наголову разбивает объединенную греческую армию. В следующем году в Коринфе он созывает всегреческий союз. Союз избирает Филиппа главой всех греческих войск для войны против Персидской империи, но во время свадьбы дочери царя Клеопатры в Эгах его убивает знатный македонянин. Филиппу было сорок семь лет. В городском музее Фессалоник можно полюбоваться великолепным оружием, произведениями искусства и драгоценностями, которые извлек из царской гробницы Манолис Андроникос пять лет назад [10] .
Теперь обратимся к двум текстам, говорящим об этом человеке больше, чем все упоминавшиеся богатства. Один принадлежит самому последовательному его противнику, афинскому оратору Демосфену, провозгласившему в 330 году в своей «Речи о венке» (67–68): «Видел я этого самого Филиппа, с которым мы боремся, как в схватке за власть и преемство он лишился глаза, как ему переломили плечо, как поранили руку и бедро, но он был готов пожертвовать фортуне любую часть своего тела, лишь бы только то, что у него останется, жило в почете и уважении. А между тем кто мог отважиться утверждать, что кому-то, выросшему в Пелле, доныне никому не известном городишке, могла достаться столь возвышенная душа, чтобы возжелать власти над греками и задаться такой целью. Вам же, афинянам… достало трусости на то, чтобы добровольно уступить Филиппу свою свободу?» Другой текст принадлежит одному из его друзей, историку Теопомпу («История Филиппа», книга 49): «Став однажды хозяином необъятного богатства (более тысячи талантов, то есть 2600 килограммов, золота, извлекаемого ежегодно из приисков во Фракии!), Филипп тратил его не просто быстро: он его проматывал, он его рассеивал направо и налево. То был самый нерасчетливый на свете человек, и не только он сам, но и всё его окружение… Настоящий воин, вследствие занятости он не был способен подсчитывать доходы и расходы. Он считал преданными себе ( гетайрами) приходивших к нему густыми колоннами людей, как из греков, так и из варваров, — не за их благородство, а за их жестокость, безнравственность и отвагу». Надо понимать так, что Филиппу удавалось окружать себя верными людьми, не придерживавшимися ни принципов, ни традиций: искателями приключений, людьми деятельными, с крепкой хваткой — такими же, как он сам. Увеличив численность приближенных «гетайров» царя до восьмисот, он решил создать из них элитный отряд, известный своей храбростью и дисциплиной. Им он давал ответственные дипломатические, административные и военные поручения, а взамен одаривал землями: в среднем по двенадцать наделов лучших земель каждому. В ходе ритуальных попоек между царем и обязанными ему людьми завязывались тесные личные связи. В целом Демосфен и Теопомп согласны меж собой: македонянин считался человеком нещепетильным, но с сильным характером, вождем, способным на любой подкуп, включая подкуп золотом.
Государственное устройство Македонии
Сведения о государственном устройстве Македонии на момент прихода Александра к власти очень скудны. Политические институты, похоже, совпадали с социальными классами. Вообще то была наследственная монархия по божественному праву, на основе первородства по мужской линии. И правда, вернее всего закон действовал в клане Аргеадов. Царь набирал войска и их возглавлял, задумывал операции и разрабатывал стратегию, заключал договоры. Как нравы, так и одежда были сугубо военными: кожаные сапоги, развевающийся пурпурный плащ, шлем или красная шляпа с широкими полями. Опираясь лишь на доверие и одобрение воинов, в ответ царь одаривал их плодами их же завоеваний. Следить за исполнением его приказов должны были распорядители, skoidoi, и управители, peligones.Делегирование властных полномочий — канцлеру, секретарям, военным правителям и казначеям — происходило на основе чистой прихоти в пользу личных друзей.