Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 19 из 79



Главное качество царя и всех институтов, проистекающих от его особы, — это щедрость. Вождь должен быть щедрым в полном смысле этого слова, в классическом и современном вариантах одновременно. Это он дарует, он отдает и — подчас — он же и прощает [23] . Он завоевывает земли, сокровища, женщин, стада, чтобы потом их распределить. Слово, означающее по-македонски «обычай», nomos, и в греческом языке сделавшееся «законом», восходит к древнему индоевропейскому корню nem- (сравните немецкий глагол nehmend), означавшему одновременно «брать» и «давать», «распределять», «разделять». Мистически связанный с царем, великим провидцем и распределителем побед, командир воинского подразделения должен делить с ним свои хлеб, вино, кровь и, если царь попросит, и свое ложе, как он сам разделяет со своими людьми испытания, пищу и добычу. Филота, командующий конницей гетайров, «пользовался большим уважением среди македонян. Его считали мужественным и твердым человеком, после Александра не было никого, кто был бы столь же щедрым и отзывчивым» ( Плутарх«Жизнь», 48). Командир принадлежал к «истинной» касте, касте воинов, гетайров, от слова hetas, «истинный, подлинный», такой касте, куда принимали с помощью ритуальных испытаний. Он был другом, товарищем, сотрапезником, компаньоном других военачальников. В принципе царь являлся лишь primus inter pares, «первым среди равных», выделяясь своей инициативностью и непомерными расходами. Первоисточники о походе Александра полны рассказами об удивительной щедрости, о людях, отказывавшихся от всего и подававших пример другим, поскольку в этом заключались их долг, честь и обязанность. «Несмотря на то, что при выступлении Александр располагал столь немногим и был так стеснен в средствах, царь прежде, чем взойти на корабль, разузнал об имущественном положении своих друзей и одного наделил поместьем, другого — деревней, третьего — доходами с какого-нибудь поселения или гавани. Когда, наконец, почти всё царское достояние было распределено и роздано, Пердикка (один из лучших стратегов и гвардейцев, будущий регент Македонии) спросил его: "Что же, царь, оставляешь ты себе?" — "Надежды!" — ответил Александр. "В таком случае, — сказал Пердикка, — и мы, выступающие вместе с тобой, хотим иметь в них долю". Пердикка отказался от пожалованного ему имущества, и некоторые из друзей Александра последовали его примеру» ( Плутарх«Жизнь», 15, 3–6). Щедрость обязывает и связывает. Она побуждает к соперничеству и стремлению превзойти себя.

Военачальником становился тот, кто внушал доверие, но не потому, что он был хорошо вооружен и экипирован, не потому, что он платил за себя или некогда прославился (молодость и удача так быстро проходят!), а потому, что его собственная дисциплина основывалась на преданности царю — сакральном обязательстве, разновидности жертвоприношения. Знатный человек, назначенный на какой-либо пост верховным вождем, становился его доверенным человеком, человеком преданным. Он связывался с ним при помощи специальной церемонии, регулярно повторявшейся по усмотрению царя и заставлявшей вспомнить множество других индоевропейских, скифских, персидских, германских, славянских и кельтских воинских дружин: все они разделяли со своим вождем чашу хмельного напитка, в данном случае чистого вина, и обменивались поцелуем, символизирующим обмен дыханиями, душами. Тем самым он признавал своего военачальника больше чем родственником — своим близким доверенным другом, своим избранным братом. Таким образом они закрепляли, как пишет Квинт Курций (VIII, 2, 32) «amicitiam cum fide», привязанность и веру. Отсюда ярость правителя, когда его доверие оказывалось преданным или когда товарищ, разделивший с ним стол, поцелуи или ложе, вступал в заговор. Больше не было братства по оружию, единокровия, разделенной любви, это было хуже, чем разрыв договора: это было вероломство, предательство, святотатство. И тогда становятся понятны пытки и мучения, жестокие умерщвления через побивание камнями или удушение, сына Аэропа Линкеста, гетайра, командующего фракийской кавалерией; Филоты, сына Пармениона; Гермолая, одного из «пажей», последовавшие после раскрытия заговоров против Александра.

Пажи

Школу царских пажей основал Филипп II. Квинт Курций (VIII, 6, 2–6) и Арриан (IV, 13, 1) почти одинаковыми словами сообщают нам, как был устроен этот питомник военачальников и наместников. В обычае македонской аристократии было посылать ко двору своих сыновей в возрасте тринадцати-пятнадцати лет — как заложников, телохранителей и аспирантов [24] в одно и то же время. В конце 331 года еще пятьдесят таких мальчиков под предводительством Аминты прибыло в Вавилон. Поначалу их служба напоминала службу простых слуг: они прислуживали царю за столом, в бане, помогали одеваться и отходить ко сну; они тайком приводили наложниц через тот вход, где не стояла стража. Но они также посменно стояли каждую ночь часовыми у дверей царской спальни. Они принимали лошадей из рук конюхов, подводили их к царю и, за отсутствием стремян, помогали ему сесть верхом, подставив руки. Также они сопровождали царя на охоте, преследуя и забивая дичь с его позволения. Они пользовались привилегией есть сидя в присутствии царя. В случае серьезного проступка их публично секли. Они привыкали к войне, следуя в сражении за командирами. Они изучали искусство выездки. Кроме того, они получали достойное свободного человека образование: изучали искусство, литературу, науки, философию, политику. Не постояв перед расходами, Филипп II пригласил в Миезу (город, расположенный близ современной Левкадии, между Верией и Эдессой) самого знаменитого среди ученых своего времени, Аристотеля, сына врача Никомаха, и предоставил в его распоряжение подобие института или высшей школы с нимфеем, то есть парком, посвященным нимфам. Аристотель должен был учить царевича и его юных соучеников всем существовавшим тогда наукам. Во время Азиатского похода интеллектуальным и моральным образованием пажей занимался Каллисфен из Олинфа, сын двоюродной сестры Аристотеля, философ, оратор и историк. Привлеченный к ответственности за дурные умонастроения, царившие среди юных придворных в Самарканде зимой 328/27 года, он был отстранен от должности, затем арестован, закован в кандалы и, вероятно, несколько месяцев спустя казнен. Образованные люди, никогда не любившие водить дружбу с военными, считали его вторым Сократом, осужденным на смерть за то, что прививал свободу людям, того не желавшим.



Продвижение по службе

Способность командовать приходит благодаря способности подчинять, а также благодаря умению подавать пример и быть лучшим во всем, а также хорошему знанию движений человеческой души. С помощью охоты, верховой езды, бега, борьбы, кулачного боя, различных игр в мяч будущих полководцев учили быть сильными, быстрыми и точными в движениях. Принадлежа к кланам, чью ненависть и предубеждения они разделяли, молодые военачальники надеялись достичь в карьере такого возраста, когда амбиции и любовь к почестям принято считать движущими мотивами стариков. Для них принять сторону более сильных значило получить залог на будущее. «Мне не по душе, — говорил Кокто, — молодые люди с усвоенными ценностями». Поэт никогда бы не понял принципа формирования македонских кадров. Чем дольше длился Азиатский поход, тем больше то, что называли двором, в особенности же военный совет, образованный гвардией, становился очагом интриг, всевозможных происков, соперничества. Очень немногие могли сопротивляться необходимости льстить и быть льстецами.

В декабре 331 года, после тридцатичетырехдневных «расслабляющих игр» в Вавилоне, а проще говоря, обычных оргий с обязательным стриптизом дворцовых любовниц, начинается деморализация греко-македонских военачальников. Военная дисциплина падает. Царь, чувствуя угрозу и не желая смотреть, как разлагается боевой дух четырнадцати тысяч пехотинцев, тысячи ста восемьдесяти всадников и пятидесяти пажей, только что доставленных из Европы Аминтой, сыном Андромена, ведет свои войска в направлении Суз, заставляя их строить временные лагеря, тренироваться и маршировать строем. «Итак, царь задержался там долее и, чтобы у воинов не ослаб дух от бездействия, назначил состязания в воинской доблести и объявил судей и награды. Девять человек, признанных храбрейшими, должны были получить командование отрадами по одной тысяче человек (их называли хилиархами), тогда впервые было введено такое деление войска, раньше же в когортах было по 590 воинов и командование ими поручалось не в награду за храбрость. Собралась большая толпа воинов, чтобы участвовать в состязании, а также засвидетельствовать подвиги каждого и вынести мнение о судьях, ибо всем должно было быть известно, правильно или неправильно будет присуждена каждому награда. Первым среди всех по доблести был признан старший Атаррий, который один больше всех поддержал пламя боя под Галикарнасом (тремя годами ранее), упущенное было молодыми воинами; следующим за ним был признан Антиген; третье место получил Филота Авгей (герой осады Галикарнаса); четвертая награда дана была Аминте; за ним шел Антигон, далее Линкест Аминта, седьмое место занял Теодот, последнее Гелланик (еще один герой Галикарнаса)». Итак, трое из восьми храбрецов, упомянутых Квинтом Курцием (V, 2, 2–5), уже отличились еще и весьма малодостойным поведением по отношению к женщинам и царским финансам ( Плутарх.Об удаче и доблести Александра, II, 329; «Жизнь», 70, 4–6). Подумайте, какое глубокое изменение в командном составе произошло с введением этой новой формы повышения или награждения. Хотя и до этого были известны военачальники, выслужившиеся из рядовых, из простых крестьян, как, например, старый Болон. Взамен того, чтобы начальники пехотных частей отбирались, включались в список и утверждались царем или его ближайшим окружением, всё войско впервые получило возможность высказаться по поводу назначения своих командиров, таксиархов. Даже при том, что жюри, о котором идет речь, могло состоять исключительно из низших офицеров (синтагматархов и тетрархов) или тех, кого мы называем унтер-офицерами (командиров шеренг и замыкающих, lokhagoiи ouragoi, декадархов), жеребьевка судей и контроль со стороны толпы были демократическими принципами. Демократия заключалась также в признании того, что назначение на должность командира относилось не столько к удаче ( tykhe), сколько к заслугам ( arete). Это давало возможность выдвинуться мелкой, а не крупной аристократии, скорее ветеранам, чем молодежи. Создание промежуточных ступеней командного состава уменьшило влияние знати. Это, наконец, упрочило связи армии и ее прямых командиров, одним словом, дисциплину.