Страница 16 из 55
Внезапно Амани спросила Лейлу:
— Я слышу птиц. А где они находятся?
Только тут я услышала в отдалении птичий хор.
Лейла радостно засмеялась:
— То, что вы слышите, — это запись. — Ее голос звучал так же прелестно и мелодично, как и птичье пение. — Хозяин хочет, чтобы любой звук, услышанный здесь, ласкал слух.
— А… — произнесла Амани.
Маха начала забрасывать молодую женщину вопросами — они были приблизительно одного возраста. Мы узнали, что Лейла работает в Саудовской Аравии у Фадделя и Халиды уже пять лет. Она с гордостью добавила, что очень довольна, поскольку зарплаты хватает, чтобы помогать своей большой семье, проживающей в столице Шри-Ланки Коломбо.
Амани неожиданно задала вопрос, на который я не решалась:
— Лейла, а почему у вас арабское имя?
Молодая женщина снова приятно улыбнулась:
— Меня зовут Хинду. Я мусульманка. Нашим предком был арабский моряк. — И, помолчав, она добавила: — Конечно, только мусульманам дозволяется вступать в этот рай.
Маха тихонько толкнула меня локтем, но я воздержалась от замечаний.
Длинный коридор внезапно кончился, и мы оказались в огромном круглом зале. Декоративные колонны, роскошная мебель, хрустальные люстры и часы, бесценные гобелены, невероятные зеркала и элегантные керамические панели — все вместе выглядело просто потрясающе.
Под арочными окнами, расцвеченными замысловатыми треугольниками витражей с оттенками цвета драгоценных камней, изображающих знаменитых арабских воинов в пылу сражений, стояли в ряд низкие диваны, покрытые шелками мягких тонов. Сверкающие прозрачные струи воды бежали в двухъярусном фонтане в серебряном обрамлении. Китайские фарфоровые вазы стояли в центре каждого полированного стола красного дерева с перламутровой инкрустацией на столешнице. На полу по краям толстых персидских ковров поблескивала голубая плитка.
Подняв голову вверх, я увидела великолепный плафон, который, казалось, уходит в небо в виде купола. Роспись потолка давала полную иллюзию нежных перистых облаков на фоне лазоревого неба. Дух захватывало от всего этого благолепия.
Нельзя отрицать, что мой родственник построил самый изысканный дворец, который мне когда-либо приходилось видеть. Он был даже более эффектным, чем дворец нашего короля. На мой взгляд, Фадделю удалось достичь своей цели. Навряд ли рай мог быть прекраснее этого дворца.
Лейла позвонила в маленький колокольчик и сообщила, что сейчас принесут прохладительные напитки. После чего она оставила нас и пошла доложить хозяйке, что мы уже прибыли.
Я села на обитый шелком диван и показала на место рядом с собой, в шутку сказав:
— Идите ко мне. Посидите в раю.
Маха засмеялась и примостилась рядом.
Амани строго посмотрела на нас и сказала:
— Рай не тема для шуток. — Она хмуро оглядела экстравагантную комнату: — В любом случае слишком яркое солнце превращает землю в пустыню.
Я еще раз окинула комнату взглядом, на этот раз более критическим. Амани права. Дворец Фадделя слишком уж безупречен. Слишком красив. Когда глаза видят только совершенство, даже совершенство перестает восхищать.
Вскоре в комнату вошли четыре служанки. Одна несла маленькие хрустальные тарелки и аккуратно сложенные салфетки, другие держали над головой большие медные подносы, уставленные яствами. Обрадованная, я взяла себе немного миндаля в сахаре, Маха наполнила свою тарелку маленькими сэндвичами с тонко нарезанными сырами, инжиром и черешней.
Как и следовало ожидать, Амани отказалась от всех предложенных щедрот.
Все четыре служанки были филиппинками исключительной миловидности и грациозности. Глядя на этих невероятно привлекательных молодых женщин, я подумала, что Фаддель, по-видимому, одержим идеей красоты. Казалось, он решил окружить себя только красивыми предметами, красивыми видами и людьми. Скорее всего вход физически непривлекательным людям в рай Фадделя был запрещен. Я чуть не расхохоталась от мысли, что, если главным критерием, открывающим врата рая, является красивая внешность, тогда самому Фадделю вход в него точно должен быть закрыт. Господь не даровал ему красоты.
Амани прервала мои размышления. Подбежав вдруг к окну, она закричала:
— Смотрите, на поляне пасется целое семейство газелей!
И действительно, там были четыре газели. Неужели у Фадделя еще и зоопарк?
— Мы попросим Халиду провести нас по парку, — пообещала я ей. — Возможно, увидим и других животных.
— Я хочу увидеть лошадей, — заявила Амани.
— Обязательно.
Послышалось шуршание шелка, и, подняв голову, я увидела Халиду, которая в сопровождении Лейлы входила в комнату. Я несколько лет не видела ее, но ее красота нисколько не увяла — от нее глаз было не отвести. Я порадовалась за нее: при такой одержимости красотой ее муж в противном случае наверняка развелся бы с ней.
На ней было платье, расшитое мельчайшим белым жемчугом. Ткань была зеленоватого цвета и идеально подходила к ее каштановым волосам и янтарного цвета глазам, в которых вспыхивали золотые искорки. На мой вкус, на ее от природы белом лице было слишком много косметики, но и она не могла испортить ее очаровательных черт.
Я поднялась с дивана, и мы обнялись.
— Султана!
— Халида!
Когда все положенные взаимные приветствия, пожелания здоровья, благодарность Аллаху за дарование здоровья были произнесены, Маха преподнесла Халиде наши подарки.
Халида рассыпалась в благодарностях и аккуратно отложила подарки в сторону. Затем, взяв три пакета со стола, на котором лежала гора подарков, она попросила Лейлу отнести их нашему водителю. Позже, вернувшись домой, как пояснила она нам, мы сможем их открыть.
Халида извинилась, что она одна, объяснив, что муж и шестеро сыновей поехали навестить друга, но скоро должны вернуться. Настоящим чудом было то, что она рожала одних сыновей, и уже это вызывало у многих восхищение и зависть.
Халиде очень хотелось показать нам свой дом, и мы с дочерьми с радостью последовали за ней по всему комплексу павильонов. Все павильоны состояли из нескольких комнат, где каждая была отделана невероятно красиво и являла собой произведение искусства. Моя голова пошла кругом от многочисленных деталей, которые Халида перечисляла, указывая на мозаичный пол, поясняя изображения на фресках на стенах и живописных плафонах.
Вскоре меня охватило нестерпимое желание сбежать от этого изобилия алебастрового цвета ванн, ваз с полудрагоценными камнями и шелковых покрывал. Мне не хватало воздуха и пространства, поэтому я предложила выйти на улицу:
— Я так много слышала о ваших прекрасных садах.
— Да, конечно, — любезно согласилась Халида. — Давайте посидим в саду.
— А конюшни, мама! — напомнила Амани.
Халида довольно странно отреагировала на просьбу Амани. Несмотря на обильную косметику, было заметно, что она побледнела. Голос ее задрожал:
— Амани, дело в том, что это территория только для мужчин.
— Я не мужчина. Но я люблю лошадей! — возмущенно парировала Амани.
— Амани! — строго сказала я, смущенно поглядывая на Халиду. — Нам еще многих нужно навестить, так что сегодня мы осмотрим только сад.
Я не слишком хорошо знала этих родственников, но была уверена, что мало кому приходилось встречать таких неуправляемых детей, как Амани.
— Прошу вас в сад, — ласково пригласила Халида, не обращая внимания на грубость моей дочери.
Маха заявила, что ей нужно в туалет и что она нас догонит. Выполнив свое поручение, вернулась Лейла и повела Маху в туалет.
Амани от злости надула губы, что ей совсем не шло. Когда она шла рядом со мной, я ущипнула ее за руку, давая понять, что ей не мешает укротить свой норов и прикусить язычок.
И вот Халида повела нас по широкой гравиевой дорожке, огороженной густым кустарником. У нас была возможность увидеть сад на подъезде ко дворцу, и, как я и ожидала, он оказался невероятным. По всему периметру стояли деревья, а по углам сада — яркие сплетения цветущих кустов и садовых цветов. Прогуливаясь по саду, мы вдыхали терпкий цветочный аромат.