Страница 8 из 64
Так, уже в 30-е годы, из Кремля постепенно уходила обыденная жизнь, и он превращался исключительно в административный центр.
Вместе с семьями из Кремля уехали домашние животные: кошки и собаки, и их с тех пор здесь больше нет. Зато встречаются белки и множество всевозможных птиц. Особенно заметны, конечно, вороны: всем известно, как любят они кататься, съезжая на хвостах, с кремлевских куполов и к каким последствиям это приводит — вороны обдирают лапами сусальное золото. Для того чтобы отвадить их от таких забав, в Кремле пришлось обзавестись ястребом, который «патрулирует» небо над золотыми куполами. Когда в 1990-х годах проводилась реконструкция и были разворочены десятилетиями не менявшиеся кремлевские коммуникации, обнаружилось, что их населяли полчища крыс, с которыми пришлось бороться гораздо серьезнее, чем с воронами: помимо прочего, крысы даже кабель правительственной связи однажды перегрызли.
За зданием Сената прочно закрепилось название Совнарком, или Дом правительства. Здесь, на втором этаже, находились трехкомнатная квартира и рабочий кабинет И. В. Сталина, который состоял из просторной приемной и небольшой рабочей комнаты. В приемной сидели начальник личной охраны В. Н. Власик, первый помощник Сталина А. Н. Поскребышев и помощник Л. А. Логинов. Посреди комнаты, на большом столе, лежали советские и зарубежные газеты и журналы.
Затем шел так называемый предбанник, где дежурили полковники, офицеры охраны, которые предлагали посетителям сдать оружие, если таковое имелось. Еще здесь стояла вешалка для членов Политбюро.
Окна сталинского кабинета выходили на Арсенал. Белые стены были облицованы светлой дубовой панелью. Ковровая дорожка. Большой письменный стол, заваленный книгами. Громоздкая, темного дерева мебель. Длинный стол, покрытый зеленым сукном.
Квартира тоже выходила окнами на Арсенал и тоже была обставлена темной громоздкой мебелью; она была расположена в северной части здания, вблизи Никольских ворот, которые никогда не открывали. В парадном по обе стороны дверей стояли два дежурных офицера, которые проверяли пропуска.
После смерти Сталина помещения первого корпуса ни разу капитально не ремонтировали. Его рабочий кабинет стал кабинетом председателей Совета министров: Г. М. Маленкова, Н. С. Хрущева, А-Н. Косыгина.
А третий этаж, кроме Музея-квартиры Ленина, был отдан под приемную генерального секретаря и его кабинет, поскольку именно в Кремле по четвергам проходили заседания Политбюро. Еще один кабинет генерального секретаря находился в здании ЦК партии, который обитал в 1922 году и первую половину 1923 года на Воздвиженке, а затем переехал в огромный дом на Старой площади, где пятый этаж дома был отведен для секретарей ЦК. В Кремле располагалось только то подразделение общего отдела ЦК, которое обслуживало Политбюро. Остальные помещения были совминовские и Верховного Совета. Заседания Политбюро проходили обычно в зале заседаний Совнаркома СССР. Кстати, этот зал при Ленине назывался Красным, потому что был оклеен красными обоями и стулья в нем были обиты красным плюшем. При Сталине обои заменили дубовыми панелями, а плюш — кожей.
В середине 30-х годов в Кремле провели «реконструкцию» в двух гигантских залах Большого Кремлевского дворца, Александровском и Андреевском. Шахтерскими отбойными молотками сбили лепнину, уничтожили декор, торопясь превратить прежнее великолепие в унылое длинное помещение с деревянными партами, где после выборов 1936 года традиционно проходили сессии обеих палат Верховного Совета СССР. Два раза в год по три дня. Потом, правда, там проводили еще съезды творческих союзов: Союза писателей, Союза композиторов.
Невозможно не восхищаться самоотверженностью специалистов-музейщиков, которые работали здесь в 1930-е годы и которые сохранили фрагменты лепнины, попрятав их в подвалах. Уже в наше время, когда по указу президента Б. Н. Ельцина в этих залах стали проводить реставрационные работы, те фрагменты очень пригодились.
Удивительно, что Георгиевский зал и Грановитая палата тогда сохранились: в те годы во всем, начиная от одежды и кончая протоколом, преобладал стиль революционной эпохи, стремление к утилитарной простоте.
Когда 27 марта 1990 года на III съезде народных депутатов СССР М. С. Горбачев был избран Президентом СССР, его рабочим кабинетом по-прежнему оставался кабинет генерального секретаря, который располагался на третьем этаже Сената, где продолжали проходить и заседания Политбюро. Сюда переехали помощники президента, члены Президентского совета, новой структуры, которая целиком подчинялась президенту, определявшему ее состав и численность. В Президентский совет входили тогда государственные и общественные деятели А. Н. Яковлев, Е. М. Примаков, В. Г. Распутин, Ч. Т. Айтматов, Н. И. Рыжков и ряд других.
Но до конца 1990 года Кремль прежде всего оставался Домом правительства. Здание Сената принадлежало аппарату Совмина и его управлению делами. Кабинет председателя Совмина СССР Н. И. Рыжкова традиционно располагался в прежнем кабинете Сталина.
26 декабря 1990 года Верховный Совет СССР принял закон «Об изменениях и дополнениях Конституции СССР в связи с совершенствованием системы государственного управления», упразднивший Совет Министров и заменивший его на Кабинет министров. Правительство Рыжкова перестало существовать де-юре. После утверждения Верховным Советом СССР в должности премьер-министра СССР В. С. Павлова (14 января 1991 года) все его заместители и бывший аппарат Совмина переехали из Кремля. А со Старой площади в Кремль стал перемещаться аппарат президента СССР, руководителем которого был назначен В. И. Болдин. Собственно говоря, здесь он и формировался. Первоначально подразумевалось, что он будет небольшим, чтобы не дублировать мощный аппарат ЦК КПСС.
Но уже на IV съезде народных депутатов СССР 27 декабря 1990 года был избран вице-президент СССР, а в марте 1991-го распущен Президентский совет и сформирован новый орган — Совет безопасности, затем создан институт помощников и советников президента. При этом многое заимствовалось из президентской модели США. Схема президентских структур много раз претерпевала существенные изменения, так как создавался совершенно новый инстатут власти. Третий этаж уже президентского Сената по-прежнему сохранялся за Политбюро.
Сегодня много сказано и написано о ГКЧП. Во всей этой истории немало странного. Думаю, лет через 20–30 исследователи подробно опишут, как все это было, а пока, может быть, время еще не пришло.
На 20–21 августа в Ново-Огареве было намечено подписание Союзного договора о Союзе Суверенных Государств и разграничении полномочий. Но история распорядилась иначе.
В августе 1991-го я отдыхал в санатории «Валдай» Четвертого главного управления Минздрава и 19-го вечером должен был вернуться в Москву. В это же время там же отдыхал и председатель Верховного Совета СССР А. И. Лукьянов, который жил на дальней государственной даче. Утром 19 августа, услышав первые сообщения, я стал дозваниваться в Москву, но оказалось, что телефоны правительственной связи отключены, зато по городскому номеру я легко дозвонился до приемной Болдина. «Возвращайся, там посмотрим» — вот единственная информация, которая была мной получена на тот момент. В Москве я был вечером, когда в городе уже стояли танки.
Конец августа 1991 года ознаменован не только крушением прежних символов и памятников по всей стране, для многих, в том числе и для обитателей Кремля, это было время крушения иллюзий. 23 августа, в Белом доме, Б. Н. Ельцин призвал «на время становления демократии распустить руководящие органы и национализировать имущество КПСС, распустить КГБ». А 24 августа Михаил Горбачев ушел в отставку с поста генерального секретаря ЦК КПСС. 29 августа Верховный Совет запретил деятельность Коммунистической партии и наложил арест на партийное имущество.
Я был поражен смелостью тех 200–300 демократов, которые вышли в августовские дни с плакатами на Старую площадь. Оружия у них, естественно, не было. Они кричали в адрес сотрудников ЦК: «Немедленно выходите! Компартия запрещена!» В здании на Старой площади на тот час находилось не меньше полутора тысяч человек. По крайней мере, процентов десять из них были вооружены. Убежден: если бы им было что защищать, они легко разогнали бы толпу. Между тем эти люди поспешно оставляли кабинеты, бросали факсимильные аппараты, документы, защищая только собственные сейфы. Им было велено до четырех часов освободить помещения, и они выполнили это требование толпы, как солдаты выполняют приказ.