Страница 10 из 89
Эффективная система общественного освещения появилась наконец лишь в 1669 году, когда художник Ян ван дер Гейден представил на рассмотрение в муниципалитет Амстердама проект масляных ламп, специально приспособленных для улиц и предназначенных к массовой установке по всему городу. Это изобретение вызвало всплеск энтузиазма. Ван дер Гейден был удостоен звания «Инспектор общественных ламп» и принял управление городскими фонарщиками. С того момента каждый вечер фонарщики обходили улицы с лесенками и тряпками, которыми они вытирали запачканные маслом стекла ламп… В 1679 году город освещали 133 лампы, {15} а через десять лет их насчитывалось уже 2400. Все лампы зажигались одновременно, а количество масла в них регулировалось в зависимости от долготы ночи. Примеру Амстердама последовали другие города. В 1678 году лампы Яна ван дер Гейдена были установлены в Гааге, в 1682 году — в Хорне. Что касается населенных пунктов меньшего значения, то об общественном освещении там не было слышно вплоть до конца XVII века.
Среди опасностей, возникавших с наступлением сумерек, была одна, которая не исчезла с решением проблемы освещения, а стала лишь более реальной — пожар. Для городов с преобладанием деревянных построек, невероятной теснотой улиц, а главное, примитивными средствами пожаротушения он становился самым страшным бедствием, которое только могло на них обрушиться. Любовь к иллюминациям, устраиваемым при помощи смолы на некоторых праздниках, привела к увеличению числа этих печальных происшествий. В 1665 году крестный ход в Рёрмонде послужил причиной пожара, опустошившего город; в 1667 году полностью сгорела деревушка Маркен, а еще раньше, в 1655 году, деревня Рейп. В 1651 году во время работ по строительству новой ратуши в Амстердаме при загадочных обстоятельствах загорелось уже частично разрушенное здание старой. Под порывами ветра огонь перебрался через площадь Дам и едва не охватил новые постройки. В результате этого происшествия погибла часть архивов и расплавилось большое количество серебряных монет, хранившихся в подвалах старой ратуши.
В народе воспринимали пожар как природное бедствие и видели в нем «карающую десницу Божию». Менее суеверные городские власти принимали все возможные меры для предотвращения пожаров и борьбы с ними. В Вормере, центре столь важной отрасли, как производство печенья, уже с 1604 года зажигали и гасили печи по сигналу, подаваемому с помощью особого колокола. В иное время готовить было запрещено. Повсеместно издавались постановления, предписывавшие строго определенные форму труб и материалы для их кладки. Во всех городах и большинстве деревень работали системы оповещения, вверенные заботам наблюдателей и ночных сторожей. Действовали они следующим образом: сторож вращал в обратную сторону свою трещотку, которая издавала легко распознаваемые заунывные звуки, а наблюдатель трубил в горн и вывешивал на башне зажженный фонарь, указывавший направление замеченных им языков пламени. По этому сигналу горожане спешно расхватывали пожарный инвентарь и бежали на борьбу с огнем. Относительная действенность этой системы основывалась на обилии средств пожаротушения и поддержании их в превосходном состоянии. В Лейдене городская пожарная команда располагала 12 лестницами, 400 факелами, 438 кожаными ведрами и двумя двадцатиметровыми морскими парусами, которые пропитывали водой и набрасывали на горящий дом. Кроме этого, в каждом квартале хранились четыре лестницы по 30 ступенек, две — по 23 и восемь — по 10, а также 400 факелов и два паруса. Владелец каждого дома, облагаемого налогом в размере от 1 до 30 гульденов, был обязан иметь ведро в хорошем состоянии. От дома с налогом от 30 до 200 гульденов выставлялась небольшая лестница, от 200 до 600 гульденов — две лестницы, а свыше 600 гульденов — две лестницы и ведро. Аналогичные правила распространялись и на мануфактуры. Пивоварня должна была иметь шесть ведер, ткацкая мастерская — четыре, пекарня — два. Ежегодно в апреле городские власти проводили инспекцию этого снаряжения: каждый горожанин, стоя возле дверей своего дома, демонстрировал положенное количество ведер и лестниц. Инспекторы медленно обходили улицы, дотошно осматривая выставленный инвентарь… Подобная схема организации пожарной безопасности существовала с более или менее незначительными отклонениями во всех городах. Небезызвестный Ян ван дер Гейден, отличившись на поприще городского освещения, достиг не меньших успехов в борьбе с его «побочными эффектами». После чудовищного пожара 12 января 1673 года, поглотившего канатное производство при адмиралтействе Амстердама, он получил одобрение муниципалитета на собственное изобретение, представлявшее из себя шприцевой насос, к которому вода подавалась по трубопроводу. Из этого насоса можно было поливать мощной струей воды в руку толщиной даже самые высокие здания.
Службы общественной гигиены (хотя они и кажутся сейчас пережитком прошлого) во многом оправдывали славу о невероятной любви к чистоте, которой отличались Нидерланды.
В каждом городе особые служащие осуществляли от имени заинтересованных корпораций контроль за рынками, отслеживая продукты питания, начавшие разлагаться: мясо, рыбу, вино и даже пшеницу. Отсутствие морозильных камер и проблемы с транспортом превратили контроль за качеством рыбы в одну из главных забот муниципалитетов больших городов. Процедура контроля регламентировалась весьма сложными предписаниями. Так, в Гааге рыба, привезенная из порта Схевинингена, попадала в город не коротким путем, а только через южные или северные ворота, чтобы в каждом квартале по очереди убедились в качестве товара. Остатки рыбы или морепродуктов должны были вывозиться за пределы города в течение получаса после закрытия рынка. В Утрехте испорченное вино выливали прямо в канал; было запрещено использовать лежалую пшеницу — зато ее разрешалось продавать в деревнях.
Все иностранные путешественники свидетельствуют о чистоте голландских улиц. Каждая горожанка регулярно мыла сама или заставляла мыть служанок тротуар и мостовую перед домом. Иногда улицы посыпали мелким песком. В Бруке мостовую драили щетками, а забота муниципалитета о чистоте воистину не знала границ — жителям даже запретили справлять на улице малую нужду! Брук, Алкмар и Лейден боролись между собой за звание самого чистого города, и посетившие их иностранные путешественники не знали, кому отдать пальму первенства. {16} Но Лейден находился в менее благоприятных условиях — из-за отсутствия проточной воды в каналах. Стоячая вода зарастала и издавала тошнотворный запах. Попытка исправить положение, прорыв канал до морского побережья, не увенчалась успехом, поскольку при этом пришлось бы пересечь линию дюн Катвейка, что создало бы угрозу затопления части провинции, лежащей ниже уровня моря. Каналы вообще оставались очагом заразы в обычно ухоженных голландских городах. В Нидерландах эпохи «золотого века» не знали канализации. Нечистоты сливали прямо в канал. Время от времени его очищали и вычерпывали со дна все накопившиеся нечистоты, но в жару от канала исходила невыносимая вонь.
Гораздо лучше обстояло дело с уборкой мусора на мостовой. Если во Франции той поры улицам придавалась слегка вогнутая форма и сточный желоб располагался посредине, то в Голландии улицы были выпуклыми, с желобами по обеим сторонам. Сточные желоба прикрывались съемными досками, за состоянием которых следили жившие рядом горожане. В Гааге на муниципального кантониста была возложена особая обязанность поливать несколько раз в день главные улицы. «Влажная уборка» производилась при помощи уникальной по тем временам поливальной машины на лошадиной тяге.
Глава II
В деревне
Географически Нидерланды XVII века были изолированы от других стран Европы. С одной стороны их омывало море, с другой — обступали болота и пески. Этот край казался затерянным среди «пустынь». {17} От испанских Фландрии и Брабанта Республику Соединенных провинций отделяли так называемые «великие реки», смешанные дельты Рейна и Мааса с бесчисленными рукавами и нечетким профилем берегов, которые были засажены плакучими ивами с обнажившимися корнями и укреплены пропитанными смолой сваями. Порой между оградой из деревьев и собственно берегом тянулась полоса болотистой местности, заросшей камышом и служившей прибежищем стаям диких уток. На протяжении всего Бисбоса берег укрепляла плотина, по которой проходила дорога, обсаженная липами. За ней простиралась идеально плоская равнина голландской глубинки, окутанная сетью каналов и рвов.