Страница 5 из 9
…Они молча доехали до его дома. Марина вдруг спросила:
– А если она убийца, ты будешь ее защищать?
– Понятия не имею, – пожал плечами Валентин. И вдруг обнял ее властно, порывисто. – Я хотел бы защищать только тебя. От ветра, от дождя, от чужих взглядов, от своих и твоих дел… Но ты однажды можешь сказать, что тебя порабощает очередной тиран. Кстати, он кто, твой муж?
– Наш главный редактор. Знаешь, он неплохой человек, мне кажется, его уважают… Возможно, это моя проблема, что я рядом с ним дышать не могу. Ему же не квартира наша нужна, он просто надеется на то, что мне некуда будет уйти…
– А тебе есть куда уйти. Ты можешь дышать рядом со мной?
– Да. Я просто боюсь сказать больше…
– Это о чем?
– Что мне хорошо с тобой.
– В таком случае напиши, пожалуйста, завтра заявление об увольнении по собственному. Ты будешь работать в другой газете.
– Точно – тиран, – рассмеялась Марина, чувствуя, какой камень свалился с ее души. Все решилось в течение минуты.
Глава 6
Валентина вошла и остановилась на пороге кабинета Земцова. Высокая, худая, с очень бледным, сосредоточенным лицом. Слава спокойно и внимательно выдержал ее настороженный взгляд, после паузы сказал:
– Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь.
Она прошла к стулу перед его столом широким мужским шагом. На стул опустилась расслабленно, слишком непринужденно. Широко раздвинула ноги в дешевых джинсах, приоткрыла жесткий рот, облизнула губы, посмотрела почти призывно большими голубыми глазами. Слава взглянул с интересом. Улыбнулся.
– Я не начальник зоны, Ветлицкая. Почти наоборот. Если мы нормально поработаем, может, вам туда и не придется возвращаться. Впрочем, если вам удобно сидеть именно так, мне это не мешает.
Валентина тоже улыбнулась, села скромнее и произнесла:
– Вам не угодишь. В смысле – всем.
– Ценю ваше чувство юмора. Чего от вас не требуется, так это угождать именно мне. Нам бы прояснить ситуацию. И либо сделать признание, либо объяснить, что произошло на самом деле. Вы убивали Надежду Ветлицкую, вашу тетю?
– Конечно, нет.
– Значит, той ночью в вашей квартире был кто-то еще?
– Возможно. К ней ходило немало людей. Вы, видимо, знаете, она занималась продвижением творчества мамы и отчима, продавала архивы, не знаю, что еще… Меня в это не посвящала. По причине моего отсутствия, кроме прочих причин.
– Давайте не отвлекаться от сути. От вас требуются четкие показания. В котором часу вы вечером вернулись домой?
– Я никуда не выходила из дома в тот день. Вечером закрылась в своей комнате, как всегда, и легла спать.
– Перед тем как легли спать, тетю видели?
– Не знаю, перед тем или нет, но я ее, разумеется, видела. На кухне, в коридоре.
– В смысле…
– В смысле – живой.
– Ваша комната ближе к входной двери, чем ее. Звонок громкий. Кто-нибудь звонил? Проходил мимо вашей комнаты к ней?
– Я не слышала.
– Как это возможно?
– Вы прекрасно знаете как. У меня же брали анализ крови. Вырубилась я, – мило улыбнулась Валя.
– Эксперт считает, что доза была небольшой.
– Да, дело именно в этом. – Валентина честно посмотрела ему в глаза. – Я пытаюсь соскочить. Сокращаю понемногу дозу. Действует как сильное снотворное.
Слава открыл папку архивного дела, какое-то время молча листал. Да, с ней легко не будет. Как сказал Петров, «непростой человек».
– Валентина Алексеевна, вы не станете отрицать, что у вас были неприязненные отношения с покойной тетей? Передо мной два дела. Первое – о гибели вашей матери, которое сочли самоубийством. Второе – дело о хранении и продаже наркотиков, в результате чего вы и получили срок. В обоих случаях заявления на вас писала Надежда Ветлицкая.
– Ну да. Она была таким человеком. Грубо говоря, стукачкой, наверное.
– Или принципиальным законопослушным человеком, нет?
– Почему нет… Да, конечно.
Слава внимательно посмотрел на подозреваемую. Она опять изменилась. Лоб прорезала глубокая страдальческая морщина. В глазах заметалась то ли боль, то ли паника… Вроде бы так не сыграешь. Надо бы на сегодня закончить, но он решил использовать смятение этой странной женщины.
– Надежда Ветлицкая была инициатором вашего отказа от сына?
– Я не буду отвечать, – хрипло сказала Валентина. – Это не ваше дело. Оно не имеет отношения… Мне плохо. Наверное, ломка. Скажите, чтобы меня увели.
– Да, конечно. Вам нужен врач?
– Нет.
…В камере Валя упала на койку и почувствовала, как на нее падает тяжелая могильная плита. На нее, живую… В тысячный или стотысячный раз… Это сладкие воспоминания ее жизни, они преследуют ее, как палачи, которым заплатили за работу…
Валя перевела дыхание, и сознание наконец соединило нечеловеческий вой и дикую боль, как будто ее разрывали на части. Это она воет, это с ней происходит что-то невозможное. Ей так плохо и страшно, что хочется умереть. Почему ей не помогут озабоченные люди, которые стоят рядом?
– Попробуй еще, – говорит врач. – Тужься. Не так пошел. Помоги нам…
Молоденькая девушка-санитарка протянула ей руку.
– Держись за меня. Тебе так будет легче.
Валя вцепилась ногтями в тонкую руку, боль продолжала расти, мозг, казалось, затопило кровью… А потом, после черной пелены, вдруг все закончилось, затихло. Ей показали ребенка, она не рассмотрела его из-за горячих слез. Девушка-санитарка повезла Валю в палату, помогла лечь на кровать. Валя смотрела на ее руки: они были в кровавых царапинах.
– Это я тебя так?
– Ничего, – сказала девушка. – Знаешь, когда ты кричала, у тебя кровь катилась из глаз. Наверное, сосуды лопнули. Но теперь все будет хорошо. Они там ребеночком занимаются. Он запутался в пуповине, чуть не задохнулся.
– И что теперь?
– Все нормально. Спи. Завтра его тебе принесут.
Утром его принесли. Валя удивленно разглядывала эту живую куклу. Медсестра помогла ему взять в ротик ее сосок. Валя ей улыбнулась. Девушка почему-то отвела взгляд.
…Они пришли через три дня. Строгая женщина, которая оказалась заведующей отделением, мама и тетя Надя.
– Здравствуй, доченька, – сказала мама. – Мы подумали… Так для тебя будет лучше. Подпиши эти бумаги, пожалуйста. Это вообще формальность. Он, конечно, наш, твой ребенок. Как ты хочешь его назвать?
– Артемом, – сказала Валя.
– Хорошо, – погладила мать ее руку. – Ты подпиши и отдыхай.
Валя что-то подписала. Она привыкла все время что-то подписывать. Признания, протоколы. Из-за беременности она не отбыла свой срок в колонии для несовершеннолетних. Наверное, нужно подписать бумаги о том, что она здесь. Заведующая взяла бумаги, кивнула Валиным родственникам и ушла. Медсестра принесла ребенка и приложила его к ее груди.
– Смотри, – сказала Валя маме, – какой смешной. Он уже научился.
Мать вдруг всхлипнула и закрыла лицо руками. Потом выбежала из палаты. Тетя Надя постояла немного рядом, сказала:
– Ты нас поймешь. Это все для тебя, – и тоже ушла.
Медсестра пришла за ребенком. Вале уже стало ясно: случилось что-то ужасное.
– Вот и все, мамочка, – сказала медсестра. – Он больше не твой. Ты свободна… Ты чего? Ты не знала, что подписываешь? Это был отказ! Вот сволочи. Они тебе не сказали?!
На этот раз Валя не кричала. Кричат живые. А она оцепенела, похолодела, окаменела… Она поняла, что это все. Ее никто не любил, кроме ее пятидневного малыша, и его у нее отобрали. Она его кормила еще неделю, ничего не соображая. Потом пришла домработница Нина и сказала, что она усыновила ее мальчика. И назвала его Колей.
Глава 7
– На выход, Ветлицкая, – буркнул контролер. – Адвокат ждет.