Страница 5 из 7
— Ну да… Понимаешь, я так пошутить хотела. Ну, чтоб не спрашивать, где был, да с кем… И в то же время показать хотела так ненавязчиво, что мне обидно…
— А почему ненавязчиво-то? Что в этом такого, если ты нормально спросишь, где был? Мудришь чего-то, сама не знаешь…
— Ой, отвяжись, а? Посоветуй лучше, что мне с этим делать? — уныло качнула она головой в сторону лежащего на полу мужчины. Словно услышав ее вопрос, он вдруг дернулся слегка и застонал-замычал тихо, пытаясь чуть приподнять с линолеума голову. Надя с Веткой тут же порскнули в кухонный проем, как две испуганные птицы, и выглянули оттуда спустя уже минуту. Мужчина снова лежал в прежней позе, не подавая больше признаков жизни. Ветка первая подкралась к нему на цыпочках, склонилась над головой…
— Фу-у-у… — помахала она перед носом своей худосочной ладошкой и сморщилась отчаянно. — Надь, да он же пьяный в стельку! Он, наверное, сам по себе в прихожую к тебе свалился, а вовсе не потому, что ты его скалкой огрела! А может, ты его и не била вовсе? Может, тебе показалось с перепугу?
— Ой, да какая теперь разница, била, не била… Главное — живой! А то я уж грешным делом статью Уголовного кодекса начала в памяти воспроизводить да воспоминать лихорадочно, в чем тут субъективная сторона заключается, в чем объективная… Я ж юрист все-таки по образованию!
— Ой, да какой ты юрист! Не смеши! Сидишь, бумажки на своей фирме перебираешь! Я вот тоже экономист по образованию, а экономить только в последний год научилась, когда одна с детьми осталась. Вообще, на мне теперь можно специальный курс изучать — как правильно сэкономить на расходах, когда практически нет приходов…
— Да ладно, чего ты… Прорвемся, Ветка! Не будем о грустном. Скажи лучше, что с этим будем делать? Не стоять же у двери, не караулить всю ночь, когда он изволит выспаться! И Вити, как назло, нет…
— Ну, тогда давай рассуждать здраво, — уткнув кулачки в худые бока, проговорила решительно Надина соседка. — Давай исходить из имеющихся наших дамских возможностей.
— Это как? — непонимающе уставилась на нее Надя.
— А так! Поскольку основная часть туловища уже находится у тебя в прихожей, значит, легче затащить его сюда, в прихожую. Правильно?
— Ну, правильно… Только не хотелось бы, конечно…
— Да это понятно, что не хотелось бы. А только другого выхода нет. На лестничную клетку нам все равно его не вытащить. А если затащим в прихожую, то ты дверь в квартиру сможешь закрыть. И лечь спать спокойно.
— Ага, спокойно… Скажешь тоже…
— Ну, тогда стой над ним и карауль! Я-то ведь домой должна буду уйти, у меня там дети одни… Оно тебе хочется?
— Нет, не хочется…
— Ну, я не знаю тогда… — развела руками Ветка, словно удивляясь Надиной строптивости.
— Ладно, затаскиваем! — вздохнув, решилась Надя принять таки Веткино предложение. — Сейчас перевернем его на спину, а ноги просто подогнем в коленках, и дверь тогда закрыть можно будет.
Кряхтя и вздыхая, они перекатили безвольное тело мужчины на спину и вздрогнули одновременно, когда голова его, завалившись вслед за плечами, глухо стукнулась затылком об пол, явив им молодое совсем, почти юношеское лицо ее хозяина. Слегка искаженное болезненной судорогой и залитое синюшной бледностью, оно было все равно красивым. Бывают такие мужские лица. Как бы ни прорастала на них щетина, как бы ни искажала их злость, бледность или усталость, природная брутальность и чертовское обаяние так и прет из них всем своим естеством. Это всякой женщине для проявления своей красоты ухоженность некоторая надобна, а таким вот мужским лицам и нет в ней никакой потребности. А бывает и вообще — чем лицо мужское меньше ухожено, тем и красивше…
— Надьк, смотри, а он ничего себе, — тихо проговорила Ветка, разглядывая незадачливого ночного постояльца. — Уж по крайней мере, посимпатичнее твоего Витеньки будет…
— Это ты к чему сейчас сказала? — сердито на нее уставясь, проговорила Надя. — Тебя послушаешь, так мой Витя хуже всякого первого встречного пропойцы!
Ветка и в самом деле Витю недолюбливала. Говорила, он ей мужа ее подлеца напоминает, и поведением, и внешностью. И следуя этим аналогиям, предрекала Наде от ее замужества всяческие неприятности. Нет, не была она вовсе по-женски завистлива, просто за подругу так переживала. Чуялось ей везде предательство, и все тут.
— Да нет, он не хуже. Просто… Просто иногда мне кажется, что лучше бы уж твой Витя пьянствовал слегка…
— Ну уж нет, дорогая! Я этого удовольствия в детстве поимела столько, что на всю оставшуюся жизнь хватит! Насмотрелась на пьяного папеньку…
— Так в том собака твоя и зарыта, Надька… — тихо пробурчала Ветка, будто и не возражая даже, а беседуя так просто, сама с собой. — Для тебя теперь каждый непьющий мужик — идеал божественный, святой архангел… А что у этого идеала за сущность, тебе вообще фиолетово… Вот где он теперь, идеал твой? Ночь на дворе! Ты знаешь, где он и с кем сейчас?
— Нет, Ветка, не знаю… — грустно подтвердила Надя. — Да и знать как-то не хочу! Вернее, будто бы не хочу…
— Вернее, тебе надо сделать вид, что ты знать не хочешь. Прикрыться надо трусливым юмором со скалкой в руках, да? Такой вот декоративной женской мудростью? Вроде того — смотри я простая какая, любящая да смешливая, ничегошеньки не понимающая добрая женушка…
— Ладно, Ветка, хватит! И без твоих психологизмов тошно! — оборвала ее на полуслове Надя. — Иди уже домой, не дай бог Машенька проснулась.
— Ладно, пойду. Не сердись, Надь. Ты же знаешь, я любя…
— Иди-иди. Все, пока. Спасибо тебе за помощь.
Вытолкав Ветку, Надя ушла в комнату, плотно прикрыла за собой дверь в прихожую. Подумав, забаррикадировала ее еще и креслом. Увидев закатившуюся в комнату из прихожей скалку, подняла ее с пола, почему-то принялась рассматривать внимательно, будто с трудом соображая, как же это ее угораздила так анекдотично ею воспользоваться. Тоже, шутница нашлась. Грозная жена со скалкой. Ошарашила бедного пьяного парня по голове, только шум стоял… А не будет пьяным шататься где ни попадя! Сам виноват. Даже в квартиру не позвонил, сразу начал ключ свой совать в замочную скважину! Знаем мы эту «Иронию судьбы», каждый год по телевизору смотрим…
Усмехнувшись, она кинула взгляд на большие настенные часы и чертыхнулась про себя сердито — половина двенадцатого уже! Он что, совсем решил сегодня не приходить? Хоть бы позвонил, соврал чего-нибудь… А что, она бы и поверила. Вернее, сделала бы вид, что поверила. И пусть Ветка ее ругает за слабохарактерность. Да и вообще, не в слабом характере тут вовсе дело, ей этого самого характера никогда занимать не приходилось. Просто она так гнездо свое вьет. Каждая же птица его вьет по-своему! Кто-то по-другому, а она вот так! С женской мудростью. Имеет право, в конце концов…
Бросившись с размаху на диван, она совсем было собралась всплакнуть, да передумала. Спать от пережитых волнений захотелось просто смертельно. То есть так, что не достало и малых сил, чтоб добрести до ванной и умыться на ночь. Да еще и перешагивать пришлось бы через пришибленное скалкой и распластавшееся по всей прихожей тело бедолаги-пьяницы… Нет уж. И так сойдет. И в неумытом виде. Вот если бы встать, приготовить себе из дивана удобное ночное ложе… На этой хорошей мысли она и уснула. Едва успев натянуть на себя плед, тут же улетела в спасительный сон, подсунув под щеку кулак с зажатой в нем расписной хохломской красотою…
Ворвавшиеся в крепкий утренний сон звуки музыки из установленного на режим будильника музыкального центра были такими родными и привычными, что она рванулась было потянуться им навстречу всем своим отдохнувшим за ночь и оттого очень радостным организмом. А в следующую уже секунду радость из организма ушла. Место ее тут же заняли смутная тревога и хлынувшие волной неприятные воспоминания. Ну да, конечно же… Вчера же Витя не пришел! А еще… А еще в прихожей лежит пьяное тело неизвестного мужчины. И какой он, добрый или злой, она не знает. А вдруг он вообще бандит какой? Вчера он был пьяным и потенциально неопасным, а за ночь мог и проспаться хорошенько. А вдруг сейчас обнаружит рану от удара скалкой на лбу и захочется ему искренне возмутиться таким невежливым обращением?