Под покровом ночи

Он стоял неподвижно, указывая на негатив.

— На титульном листе тем же почерком, что и письмо с угрозой, стояла надпись «Александр Лоран»!

Теперь у нас не оставалось сомнений, что лже-Салиньи на самом деле является Лораном. Но мы должны продолжать работу! Мы должны затянуть узел на самозванце так, чтобы он и пальцем не мог пошевельнуть. Я сделал свои дедуктивные выводы, а объединенные научные методы подтвердили их. Теперь напрашивается вопрос: где же подлинный Салиньи? Лоран разделался с ним, это ясно. И если у кого-то остаются в этом сомнения, — Банколен энергично подался вперед, — я могу предложить последний, самоочевидный и абсолютно безупречный тест. Этот тест еще не проделан, потому что, когда у меня появился труп, я еще не был окончательно уверен в своих предположениях — я еще не воспользовался ни фотографией, ни химией.

— Ну, дружище, переходите к этому, — хрипло отозвался Килар. — Насчет этого… подвала.

— И опять я ищу след. Я спрашиваю себя: если Лоран убил Салиньи и занял его место, где же он это сделал? До отъезда в Вену Салиньи был самим собой. Следовательно, он был убит либо в Вене, либо после возвращения в Париж. Хорошо! Наш вездесущий друг мистер Голтон познакомился с Салиньи в поезде из Вены в Париж. И тогда «Салиньи» отлично говорил на английском — значит, убийство было совершено в Вене. Что убийца сделал с трупом? Запомните, у него было не так уж много времени. Он должен был надежно избавиться от тела, потому что, если бы его обнаружили, он рисковал быть разоблаченным. Он не посмел бросить труп в Дунай или расчленить и сбросить его в канализационный люк. Он не мог допустить, чтобы где-либо был обнаружен какой-нибудь подозрительный труп, который мог самым неожиданным образом выдать его план. Но ведь труп — весьма неудобная для сокрытия вещь! Поставьте себя на место этого человека со стальными нервами, который с невероятной наглостью заду мал стать самозванцем. Он должен был придумать особо изощренный план. И он придумал. Лже-Салиньи решил привезти тело Салиньи в Париж в одном из его сундуков и спрятать труп в его же доме. Кому придет в голову искать труп Салиньи в доме Салиньи, когда он, по всем признакам, жив и здоров?

Вы скажете, это чистое предположение. А вот и нет! Что стало нам известно о «Салиньи»? Что после возвращения из Вены он вдруг по непонятным причинам стал интересоваться своим винным погребом. Никому не позволял туда спускаться и даже уволил старшего лакея, который осмелился туда войти. Он всегда держал при себе ключи от погреба. Раньше он этого не делал. Подвалы! Они всегда наводят на мысль! «Салиньи» устраивает холостяцкий ужин, и потом, когда Вотрель и вы, месье Килар, обсуждаете за столом убийства, Вотрель заводит речь об Эдгаре По. Он рассказывает о человеке, которого замуровали в стену в подвале. Вы помните, месье Килар, что он тогда сказал? «Вам же хорошо знаком этот рассказ, Рауль, не так ли?» И на этот раз у лже-Салиньи сдали нервы. Он понял, что Вотрель узнал его тайну. Он встает из-за стола, то есть лже-Салиньи, понимая, что его тайна известна постороннему, и таким мы его запомним — разоблаченным и в безвыходном положении, среди горящих свечей и ваз с розами.

Банколен пристально смотрел на нас, стиснув пальцы, и говорил напряженным голосом. Я пристально смотрел на свет лампы перед его лицом, и вся атмосфера этого погруженного в темноту дома охватила нас. А лучший детектив Парижа продолжал:

— Подробности нам еще предстоит выяснить. Как он убил Салиньи, вероятно в Вене, в том отеле, где последний остановился; как доставил сюда его тело; как разузнал о манерах Салиньи и о его друзьях — возможно, из переписки Салиньи, прессы, да и из множества книг о подвигах Салиньи. Еще и журналы постоянно описывали его поездки и публиковали его фотографии.

Но только представьте хитрость этого сумасшедшего — «шелковистая каштановая бородка, мягкий взгляд из-за очков и постоянная улыбка» теперь исчезли. Представьте, как он составлял воровской план. Заставил хирурга изменить себе форму носа, заказал одежду, чтобы напоминать многочисленные фотографии Салиньи. Он умер с фотографиями Салиньи в кармане, которые бесконечно изучал, как когда-то изучал иностранные языки! Представьте, как его коварное и злонамеренное воображение рисовало ему картину возмездия, которая удовлетворила бы любое веление поэтической справедливости. Такова была его натура. Он возвратится в Париж в облике Салиньи, он будет скрываться от людей до самой женитьбы, он женится на этой женщине во второй раз и, когда приведет ее в комнату для новобрачных, наконец откроется ей во всем торжестве своего чудовищного мщения! Он отведет ее в подвал и покажет труп ее возлюбленного… Недурная шутка, а? Дикая, жестокая шутка! Не припоминаете ли вы с новым, зловещим смыслом его слова, обращенные к мисс Шэрон Грей: «Сегодня вечером я хочу кое-что вам показать; вы оцените эту шутку…»

Я представляю себе, как он расхаживает по дому, обдумывая свой план, посмеиваясь над иронией, схожей с преданиями средневековых писателей, которых он так любил. Никто из эпохи Ренессанса не изобретал более сладостного и упоительного возмездия. Он обманул всех. Он сам себе написал записку, предупреждающую его об опасности. Он безупречно действовал на глазах у глупых полицейских. Он победил!

В призрачной комнате на камине пробили часы. Цветы за спиной Банколена, блеск белого гроба, игра света на утомленном и вдохновенном лице детектива… Теперь этот сумасшедший лежал в своем вечном доме.

— Нужно ли мне показывать теперь окончательное доказательство, что все это не моя фантазия? — тихо спросил Банколен. — Герсо, откройте крышку гроба.

Сгорбившись, Герсо поднялся со своего стула. Он ничего не ответил, но медлил, словно пытался осознать смысл приказания. Затем уцепился за крышку неловкими пальцами. Банколен вынул из портфеля подушечку со штемпельной краской и бумагу. Подойдя к гробу, он ждал, когда Герсо поднимет крышку. Я подался вперед, почти ожидая, что мертвый сядет в гробу, сквозь головокружение видя блеск белых подушек, когда откинулась крышка… Банколен склонился над гробом. У Герсо вырвался сдавленный стон, он закрыл лицо руками. Крышка стукнула, и Килар встал… Гулкий стук еще не затих, когда Банколен возвратился к столу и бросил два листа бумаги под лампу.

— Взгляните! Вот это отпечатки пальцев Лорана из нашего досье. Только что я снял отпечатки пальцев этого мертвого человека. Сравните их, и вы увидите, что они идентичны! — Прижав пальцы к бумаге, он помолчал, затем продолжил: — Он выманил у месье Килара миллион франков наличными. Он запретил слугам возвращаться в дом раньше чем через две недели. Вы помните? Он запретил им показываться в доме в ночь после свадьбы. Потому что, после того как он покажет мадам тело ее возлюбленного, замурованное в подвале, он собирался убить и ее, а затем исчезнуть с деньгами, оставив женщину на ложе для новобрачных. И прошло бы много дней, прежде чем ее обнаружили…

Килар без сил упал в кресло, закрыв лицо руками.

— Но был еще один человек, умнее, чем он. Еще один человек, кроме Вотреля, который все знал. Еще один заговорщик. — Детектив сделал паузу и едва слышно произнес: — Это его убийца!

Глава 17

МЫ УЗНАЕМ ИМЯ УБИЙЦЫ

В глубокой тишине Банколен подошел к гробу и остановился, глядя на лицо лежащего в нем человека.

— Знаете, — Килар с трудом выговаривал слова, — наконец-то я отчасти успокоился. Я рад только одному. Это бессмысленно… Это не важно, наверное, но мне не нравилось представлять себе Салиньи, дрожащего от страха за свою жизнь, как это было с фальшивым Раулем, когда он ко мне пришел. — Он повел рукой и медленно оглядел комнату. — Представители рода Салиньи были смелыми и отважными людьми!

Он только и сказал: «Салиньи были отважными!» — но при этом так выпрямился, так стиснул пальцы в кулак, что стала видна его торжествующая гордость… Наконец Килар более спокойно спросил:

— Как он умер?

— Тело уже сильно разложилось, как вы видели. Но думаю, мы установим, что он был убит страшным ударом по затылку сзади.