Страница 40 из 128
Анфим тут же выехал в Константинополь с драгоценными находками. Они произвели столь сильное впечатление на императора Зенона, что тот поспешил созвать специальный синод, который и принял решение в пользу кипрской церкви.
Таким образом, церковь Кипра стала автокефальной, то есть никому не подчиненной. Она получила привилегию избирать собственного главу — архиепископа Кипрского, каковой и пользуется поныне.
Помимо того, император дозволил архиепископу Кипрскому подписывать свое имя красными чернилами (ранее такое право принадлежало лишь императору), а также носить ризу императорского, пурпурного цвета и скипетр вместо посоха.
Современные архиепископы Кипра свято чтут эти привилегии, дарованные тысячу четыреста пятьдесят лет назад. Они подписывают документы красными чернилами, носят пурпурную ризу с колокольчиками и скипетр, похожий на скипетр византийских императоров.
Вспоминая длинную череду экзотических блюд, испробованных мною за время путешествий, я прихожу к выводу, что все же самую странную еду мне преподнесли в гастрономическом магазине Фамагусты.
Прежде всего владелец лавки расчистил место на столе, уставленном упаковками мыла, корзинами с хлебом и горами козьего сыра. Затем — тяжело дыша и без устали нахваливая свои яства — он выставил на освободившееся место обещанный деликатес. Им оказались замаринованные птички с забавным названием бекафико,что переводится как «пожиратель фиг». Это мелкие птички, не крупнее воробья, но настолько жирные, что я вообще удивляюсь, как они могли при жизни летать. Да, полагаю, они и не летали: просто переползали с ветки на ветку, объедаясь спелыми фигами, пока сами, подобно фигам, не шлепались на землю.
Мой хозяин, киприот, не знал английского аналога их названия, а внешний вид птичек, к сожалению, не давал ключа к разгадке этого ребуса. Я подозреваю, что это некая разновидность наших садовых славок или славок-черноголовок. Мне рассказывали, что они огромными стаями прилетают на Кипр из Сирии и селятся на фиговых деревьях. Местные жители их солят, перчат, маринуют, достигая удивительного эффекта: кости размягчаются, а мясо, наоборот, становится жестче. В результате вы едите птичку целиком, нисколько не заботясь о костях и прочем.
Не могу даже описать удивительный вкус этого блюда. Бекафикоодновременно перченые, но сладкие, маслянистые, но вяжущие. Что меня больше всего подкупает в бекафико— это их необычный, пикантный аромат. Такое можно найти лишь в старомодных рецептах, присущих кухне елизаветинской эпохи. Я бы сказал, подлинный аромат древности. Думаю, это оттого, что бекафиковпервые начали готовить крестоносцы, явившиеся на Кипр вместе с Ги де Лузиньяном.
Упоминание об этих птичках встречается у Джона Локка, посетившего Кипр в 1553 году. Он писал:
А еще у них тут на острове есть мелкие птички, немного похожие на трясогузку. Так вот, они настолько раскармливают этих птичек, что в их теле ничего не остается, кроме жира. Сейчас как раз сезон для этих птичек. Островитяне их обычно маринуют с уксусом и солью, помещают в горшки и вывозят в Венецию и другие итальянские города в качестве очень ценного подарка.
Аббат Марити, путешествовавший по Кипру в 1760 году, утверждал, что правильно приготовленный бекафикоможет храниться в течение двенадцати месяцев и что киприоты ежегодно экспортируют четыреста маленьких бочонков этого деликатеса в Англию, Голландию, Францию и Турцию.
Мой хозяин принес бутылку замечательного янтарного вина с названием «Коммандерия». Начали его производить рыцари Иерусалимского ордена святого Иоанна (они же иоанниты или госпитальеры), и до сих пор каждая бутылка напоминает нам об их Великом магистре — так сказать, коммандере.
На Кипре это вино появилось в 1294 году, когда сюда нахлынули первые крестоносцы после падения Акры. Даже после того, как в 1310 году рыцари перебрались на Родос, они по-прежнему содержали свои виноградники в магистерии Колосси. Их вино было столь превосходным, что оно экспортировалось по всему средневековому миру. Наши Плантагенеты охотно согревали им свои сердца в холодной и туманной Англии.
Это крепкое сладкое вино, по вкусу напоминающее белый портвейн. Мне легко представить, как какой-нибудь вояка, в жаркий день перебравший «Коммандерии», атакует великие ворота Фамагусты, замахиваясь палкой на пожелтевшие камни и отдавая команду лучникам: «Тетиву до отказа!»
Я преодолел на автомобиле тридцать семь миль до древней Никосии, нынешней столицы Кипра. Город располагается в самом центре выжженной равнины и является круглым, как легендарный стол короля Артура. Полагаю, на свете где-то имеются и другие совершенно круглые города — их породила инженерная мысль позднего средневековья, — но не могу припомнить, чтобы я прежде видел хоть один.
Крепостные стены Никосии возводились в страшной панике перед надвигающейся угрозой турецкого нападения, и строители успели буквально в последнюю минуту: турки атаковали Никосию за год до Фамагусты. После семинедельной осады город вынужден был сдаться. Говорят, что тогда в уличных боях погибли двадцать тысяч христиан.
В своей книге «Исторический Кипр» Руперт Ганнис пишет:
После захвата Кипра особую ненависть турки испытывали к приверженцам римско-католической веры, против них и были направлены основные гонения. Поэтому представители латинской знати — те, кому посчастливилось бежать, — стремились смешаться с основной массой населения, которое исповедовало православие. Они меняли имена и религию и постепенно растворились в крестьянстве Кипра. Где сегодня Норы? А д’Ибелины? Куда подевались Гиблеты? Имена исчезли, но кровь сохранилась. Пусгь в разбавленном, едва уловимом виде, но эти старинные фамилии продолжают существовать на Кипре. И какой-нибудь неприметный крестьянин, полицейский из Никосии, священник из Карпасса или мальчик-рыбак из Пафоса — все эти люди, сами того не зная, являются продолжателями древних аристократических родов. В их жилах течет кровь более голубая, более благородная, чем у половины европейской аристократии. И эти безвестные киприоты, возможно, могут похвастать более знатными гербами, нежели какой-нибудь Говард или Сэквилл.
А что можно сказать о королевской крови? По слухам, великий род Плантагенетов окончился где-то в глухой сельской глубинке. Не менее печальна судьба и гордой династии Лузиньянов. На протяжении трех столетий этот род поставлял миру королей и королев. Их сыновья сочетались браком с правящими домами Европы. Пять дочерей Лузиньянов носили королевские короны, остальные стали членами правящих семейств Майорки, Неаполя, Савойи и Португалии.
Полагают, что последним потомком этого славного аристократического рода была маленькая сморщенная старушка — мисс Элиза де Лузиньян, в середине прошлого века работавшая гувернанткой на Цейлоне. Она скончалась на вилле в Нижнем Эдмонтоне, и с ее смертью погас последний слабый, трепещущий на ветру огонек. Так в лондонском пригороде пресекся благородный род Лузиньянов, королей Кипра, Иерусалима и Армении.
Я прогуливался по узким улочкам Никосии, где кипела лихорадочная жизнь турецкого базара. Обычная картина: скопление маленьких прилавков, где смуглые оживленные продавцы предлагали примерно один и тот же ассортимент товаров. Здесь царил дух братского соревнования. Я, как и многие путешественники по Востоку, отметил одну особенность: если вы явно демонстрируете свои предпочтения, то остальные торговцы — сколь яростно бы они вас ни осаждали до того — молча и безропотно отходят в сторону. Как говорится, на все воля Аллаха!
Я зашел в местный музей полюбоваться на черный конической формы камень, который выставлялся как изображение Афродиты Пафосской. Несколько лет назад его случайно обнаружили в одном из коровников Пафоса, после чего привезли в столичный музей, воссоздав для него декорации в духе храма Афродиты, каким тот изображен на римских монетах.