Страница 9 из 12
— Если прилетят десять, то никто не уцелеет. Даже если бы Альянс и Империя сохранили свою военную мощь. Впрочем, это лишь потенциальная угроза, которая может и не возникнуть. А вот угроза со стороны скаари более чем реальна.
— Как далеко все зашло?
— Корабли с Х-двигателями сильно проигрывают современным прыжковым кораблям в скорости. Х-двигатель позволяет судну двигаться с превышением скорости света, но с гипердрайвом это не сравнить, — сказал Реннер. — На тот путь, что прыжковый корабль преодолеет за неделю, древним кораблям скаари потребуются годы.
— Не так уж плохо, — сказал я. — Мы на «Одиссее» были готовы к тому, что срок полета будет измеряться веками.
— Прыжковых кораблей у скаари немногим больше, чем у нас, — сказал Реннер. — И этого количества явно недостаточно для того, чтобы вести полномасштабные боевые действия, так что основная угроза исходит от их медленного древнего флота. Проблема в том, что этот флот очень велик. По самым скромным оценкам, он насчитывает не менее четырех тысяч кораблей классом не ниже крейсера.
— Сколько боевых судов может выставить против них Империя?
— На данный момент у нас есть четыре десятка полностью готовых кораблей с укомплектованными экипажами. Еще столько же будут готовы в ближайшие два года. Как вы понимаете, этого недостаточно.
Недостаточно — это еще мягко сказано. Восемьдесят кораблей против четырех тысяч — это капля в море, даже с учетом их превосходства в скорости, которое может быть сведено к нулю прыжковыми кораблями скаари. Похоже, что, когда Визерс взялся вершить судьбы человечества, он проиграл даже больше, чем он мог себе представить. Он проиграл все.
— Но у нас еще есть время, — сказал Реннер. — Древний флот скаари разделился на две части. Одна из них двигается в сторону территорий бывшего Альянса, вторая идет на нас. Те уничтоженные скаари миры, о которых я говорил, попали в первую волну вторжения. Вторая волна настигнет ближайшие обитаемые планеты через двадцать с небольшим лет. Если скаари сохранят свою нынешнюю скорость, им потребуется еще почти сотня лет, чтобы добраться до Солнечной системы. Кленнона вторая часть их флота достигнет на пару лет раньше. Еще через шестьдесят лет от нас не останется и следа, и скаари снова будут одиноки в этой части галактики.
— Весьма нерадостная перспектива.
— Старый мир был очень хрупок, и он разбился, — сказал Реннер. — Теперь мы пытаемся собрать осколки. И для этого нам очень нужна ваша помощь.
— Моя? — Я просто должен был переспросить, хотя и не слишком удивился новому повороту нашей беседы. Не зря же он потратил на меня столько времени, не зря обстоятельно отвечал на мои вопросы, которые никоим образом не касались его следствия. Кроме того, я уже привык, что всем в этом времени от меня что-то нужно, и готов был услышать любое предложение. Ну, почти любое. — Чем же я могу вам помочь?
— Времени осталось мало, — сказал Реннер. — В одиночку Империя не выстоит. Нам нужен военный флот, нам нужны все ресурсы, которые мы можем получить, нам нужно объединить все силы. Наши заводы и верфи работают круглосуточно, рабочие смены увеличены, сейчас вся экономика Империи подчинена лишь одной необходимости — необходимости строить корабли. Но наших сил может не хватить для того, чтобы уложиться в срок. На бывшие планеты Альянса надежды мало, они только начали выкарабкиваться из своих собственных проблем, марсианские верфи не могут производить больше одного корабля в год, Земля лежит в руинах, дальние планеты, с которыми мы ведем переговоры, готовы сотрудничать, но они мало что могут нам предложить. В то же время совсем рядом с Империей находится очень ценный источник ресурсов, звездная система с развитой промышленностью, которая практически не пострадала в период изоляции. Нам очень нужно сотрудничество с этой системой, но ее правитель не готов пойти нам навстречу и не желает действовать вместе с нами.
— С его стороны это выглядит как суицидальный порыв, — сказал я, начиная понимать, о какой именно звездной системе идет речь. — Но это очень не похоже на того человека, который был правителем в старые времена.
— Асад ад-Дин умер, — сказал Реннер. — Примите мои соболезнования.
— Э… да, — сказал я. — Спасибо.
— В «старые» времена именно он был инициатором курса на сближение между нашими государствами, — сказал Реннер. — Его сын, ставший калифом после его смерти, решил отказаться от этого курса. Он считает, что Левант достаточно хорошо защищен и не нуждается ни в чьей поддержке.
— Очень глупо, — сказал я. — Но я все еще не понимаю, чем я могу помочь.
— Я знаю, что у вас с Асадом существовали некоторые разногласия, но после событий на Веннту вы считались мертвым, и он не стал вычеркивать вас из списка наследования и отрекаться от названого отцовства, — сказал Реннер. — В период изоляции не существовало ни единого шанса, что вы можете появиться на планете и заявить свои права, так что Керим ад-Дин тоже не стал озадачиваться этим вопросом.
— То есть…
— То есть вы все еще считаетесь названым сыном калифа, Амаль ад-Дин, — сказал Реннер. — И формально именно вы являетесь законным наследником умершего правителя Левантийского Калифата.
ГЛАВА 4
Несмотря на то что за время нашей беседы Реннер поведал мне много удивительных новостей, последняя новость меня попросту ошеломила.
Я познакомился с Асадом ад-Дином во время партизанской войны в джунглях Новой Колумбии. Он был сложным человеком и очень любил осложнять жизнь другим.
Внесение моего имени в список наследования было чистой воды фикцией, при помощи которой Асад намеревался извлечь выгоды из текущей политической ситуации, и мы оба знали, что трон Леванта мне не светит ни при каком раскладе. Собственно говоря, если бы все шло по плану Асада, то я должен был погибнуть вскоре после того, как мое имя оказалось в этом списке, и тот факт, что я таки умудрился выжить, вызвал «небольшие разногласия», о которых упоминал Реннер. Суть разногласий заключалась в том, что Асад хотел видеть меня мертвым и прилагал к исполнению этого желания вполне конкретные усилия, а я в свою очередь делал все, что мог, желая остаться в живых.
Понятное дело, что, когда наступил период изоляции, Асад посчитал меня мертвым. Я бы на его месте тоже бы так посчитал.
Но похоже, что теперь из-за этой небольшой оплошности я на самом деле могу претендовать на место правителя звездной системы, состоящей из трех планет. Прошло много лет, и никто на Леванте этого не ожидает, скорее всего, нынешний калиф сочтет мои претензии смехотворными и просто укажет на дверь, и я бы на его месте тоже бы так поступил, и это был бы самый вероятный исход моего визита на Левант, если бы не одно «но».
Если я теперь приду на Левант, я приду не один. За моей спиной будет поддержка вновь набирающей мощь Кленнонской Империи, силы, с которой нельзя не считаться. Если уж они нашли меня здесь, после стольких лет, не стоит сомневаться, что такую поддержку они мне окажут, причем едва ли ребята будут просто стоять за спиной. Скорее, они будут подталкивать меня в спину.
— Чего конкретно вы хотите? — спросил я. — Чтобы я отправился на Левант и вручил его вам?
— Только как союзника. Поверьте мне, это обоюдовыгодный союз.
— Я-то верю, — сказал я. — Насколько я понимаю, проблема в том, чтобы в это поверило население Леванта.
— Население пойдет за калифом.
— Вы в этом уверены?
— Да. Мы проводили социологические исследования. Сорок три процента подданных Калифата уже сейчас считают, что союз с Империей им жизненно необходим.
— Тем не менее калифа вы в этом убедить не смогли.
— Керим верит в неприступность их орбитальных укреплений и считает, что они способны выдержать любой натиск. У меня порой складывается такое впечатление, будто он живет в какой-то иной реальности.
— Докажите ему, что он ошибается, — предложил я. — Или… он не так уж и ошибается?