Счет на двоих

Неравенство оскорбляло Теда. Он считал себя морально обязанным совершить что-то полезное, чтобы оправдать свои привилегии. Это его долг — не столько во имя Соединенных Штатов, прежде всего для себя и ради того бедного ублюдка, которого подстрелят где-нибудь в джунглях вместо него, Теодора Джея Слоуна.

— Поэтому я подписал соглашение и два года после окончания школы журналистики буду работать в Корпусе мира, возможно, в Эквадоре — у меня отличный испанский. Я уже прошел четырехнедельную подготовку в Санта-Крусе. Буду чистить сортиры, распространять книги, помогать в налаживании сельского хозяйства… короче, буду делать что-то полезное…

У Теда было много всяких планов. Он хотел отправиться в морское путешествие, побывать в Южной Америке…

— Мне бы хотелось открывать школы, организовывать курсы для неграмотных. Там видно будет, у меня голова полна всяких идей. Это своего рода плата за то, что я родился на свет.

Он так увлекся своим рассказом, что очки свалились на кончик носа, он постоянно поправлял их пальцем. У него были широкие сильные руки. "Как у микеланджеловского Давида".

Дэнни про себя окрестила его: Теодор Джей Серьезный. Его взгляды удивили ее. Ведь это был 1970 год, никто уже не стремился попасть в Корпус мира, особенно выпускники престижных университетов. Такого рода настроениям нанесен смертельный удар одним ноябрьским днем в Далласе, они окончательно были похоронены в джунглях Юго-Восточной Азии.

Должно быть, Тед почувствовал скептицизм Дэнни, он был человеком наблюдательным и умел улавливать настроение собеседника.

— Да… я понимаю. Корпус мира не в почете после того, как шляпка слетела с головы Джекки Кеннеди. Это печально. И, что еще хуже, — Бог меня простит! — такая оценка имеет смысл. Что же остается? Ползти по ступенькам лестницы успеха в Вашингтоне? Гоняться в роскошных автомобилях по Палм-Бич? Проигрывать состояния в казино Невады? Я так думаю, что все это театр, не настоящая жизнь. В чем ее ценность? Я достаточно насмотрелся на кровь в Париже и не люблю подобные зрелища.

— В этом я с тобой согласна. Но чем ты хочешь заняться после работы в Корпусе мира?

— Я стану богатым, известным и вся такая музыка. Мечтаю написать книгу о деятельности Корпуса мира, ну хотя бы серию больших статей. О международной политике, влиянии Соединенных Штатов. Это будет здорово! И потом, жизненный опыт не может быть бесполезным. Когда я вернусь, если все будет складываться удачно, займусь журналистикой, хочу вести собственную колонку.

Тед был не против стать похожим на Уолтера Липпмана или Джеймса Рестона, ведущих американских журналистов. В общем, он был полон надежд, планов и фантазий. Дэнни от него млела.

Официант принес мясо с оранжевым соусом и еще пива. Они оба слегка захмелели. Разговор пошел на общие темы: фильмы, книги, театр. Дэнни удивляло, насколько их вкусы совпадали.

Теду нравились Джозеф Хеллер и Джон Апдайк, он восхищался Гретой Гарбо и Мерилин Монро, любил футбол и волейбол. Он с энтузиазмом согласился, что даже самые лучшие писательские курсы — потеря времени. А всякие метафизические кружки — бред собачий. А как насчет восточной мистики, мудрости Востока? Замечательно, если ты родился на Востоке. Он презрительно отозвался о последователях Муна и Ричарде Никсоне.

Дэнни согласно кивала головой, поддакивала. И сама думала: "Какая находка!"

Тед Слоун протянул руку над нагромождением грязных тарелок и взял ее за запястье. По телу Дэнни словно электрический разряд пробежал.

В голове вертелось: он такой зрелый, чувственный, сильный. И такой серьезный!

— Что мы теперь будем делать, Дэнни?

У нее сердце сильнее забилось. Неужели все произойдет так быстро? Дэнни покраснела. Вся залилась румянцем. Они всего-то знали друг друга два часа. Она не могла вот так сигануть с ним в постель, не пройдя все стадии ухаживания. Позднее. Значительно позднее — да! Но это совсем другое дело.

Она вскинула голову, как цветок тянется к солнцу, и выдала очаровательную улыбку.

— А чем ты собирался заняться с Кейси?

Тед смутился и насупился. Она попала в самое сердце.

— Не получив главный приз, ты рассчитываешь на поощрительный?

— Ты меня не так поняла.

— Думаю, я все поняла правильно, — она почувствовала себя оскорбленной.

Впервые она встретила такого парня, и он попался в сети похотливой Кейси. Дэнни не могла понять, против кого направлена ее ярость. Против Кейси, такой сексапильной и красивой? Или против Теда, который попался на крючок Кейси?

Тед оказался примитивнее, чем ей казалось. И, конечно, он хотел трахаться с Кейси.

— Послушай-ка, Слоун! — ей очень хотелось послать его к такой-то матери. — Давай разойдемся в разные стороны. Ты мне ничего не должен. — Она вытащила из сумочки две бумажки, пять и десять долларов. — Это сполна покроет мою долю. Привет! Так будет лучше.

И Дэнни ушла, не обернувшись. Она быстро зашагала по Бродвею, повторяя в такт шагам: "Черт… черт… черт!.."

Она готова была взорваться, когда несколько минут спустя Тед вырос на ее пути.

— Привет, Дэнни!

Она двинулась дальше, и он пятился спиной, не отрывая от нее взгляда.

— Дэнни, нам надо поговорить! — он снова преградил ей дорогу, когда Дэнни попыталась обойти его с боку. — Возникло ужасное непонимание. Я тебя едва знаю, мисс Дэнни Флетчер из Хапперстауна, но, черт возьми, мне очень хочется узнать тебя лучше. Дай мне шанс! Не каждый день я встречаю любительницу Апдайка с такими красивыми ногами. А если серьезно, как ты и я можем завязать серьезные отношения, если ты пытаешься исчезнуть сразу после ужина? Ты не права. Ведь ты готова была влюбиться. Разве не так? Кроме того, я должен отдать тебе сдачу: два доллара девяносто центов.

Она не могла оттолкнуть его. А Тед не мог просто заткнуться. Он говорил и говорил, нес всякую чушь. Читал стихи Эдварда Лира, высказывался об Эбботе и нравах жителей Цинциннати — все для того, чтобы заставить ее улыбнуться. И все время пятился спиной, в любую минуту он мог споткнуться и грохнуться на мостовую.

А Дэнни не могла подавить в себе бешенство. Ей хотелось крикнуть ему: "Оставь меня в покое!" — и оттолкнуть Теда. Хоть бы он провалился в люк! Пусть посылает открытки в День Святого Валентина Кейси Карлсон!

Настроение Дэнни было вконец испорчено.

На них оборачивались прохожие, хихикали. Водитель такси издевательски просигналил.

— Успокойся, Дэнни! — уже умолял Тед. — Не отравляй такой чудесный вечер. Все, что я прошу, — поговори со мной. Скажи хотя бы слово, лучше — два. Леди не хочет со мной говорить! — крикнул на всю улицу Тед Слоун.

— Поговори с ним, детка! — откликнулся один прохожий.

— Да, доставь мальчику удовольствие, — загоготала какая-то женщина.

Тед плюхнулся на колени и снял воображаемую шляпу.

Но Дэнни еще больше рассердила эта клоунада. Куда делся мистер Теодор Серьезный? Какой там Корпус мира! Будущий Липпман! Под гогот прохожих он стоял на коленях посередине Бродвея.

Дэнни резко повернулась и быстро пошла поперек движения, направляясь к входу в подземку на углу Сто восемнадцатой улицы.

Тед вскочил на ноги и побежал за ней, игнорируя нервные гудки водителей, резко тормозящие автомобили.

Дэнни услышала за спиной отчаянный скрип тормозов: машина смогла затормозить всего в нескольких сантиметрах от Теда.

— Бога ради! Что ты делаешь?! — крикнула она, обернувшись.

— Значит, ты умеешь говорить?

— Сумасшедший! — у нее сердце остановилось при мысли, что с ним могло случиться.

Он готов был погибнуть. Ради нее! Идиотизм, конечно. Мальчишество! Никогда раньше ни один мужчина не рисковал жизнью из-за нее.

— Задница! — Дэнни ударила его в грудь кулачком и, схватив за руку, потащила к тротуару. — Приди в себя! Я не хочу быть ответственной за твою смерть в расцвете лет.

Они достигли пешеходной дорожки уже как двое влюбленных — рука в руке.