Счет на двоих

Целый месяц Тед маялся над выпуском рекламного проспекта "Промышленные красители и покрытия" — его усилия по достоинству оценили прибавкой к зарплате в конце года. Деньги никогда особенно не волновали его, но жизнь брала свое. Полноценная семья, проживающая в Нью-Йорке, требует солидного дохода.

Саманта была еще совсем малышкой, и они, наслаждаясь этим маленьким существом, преобразившим их жизнь, уже стали поговаривать о рождении второго ребенка.

— Не думал, что это будет такая радость, — признавался Тед. У них обоих было такое ощущение.

— Второй ребенок — это будет замечательно… но только позже, — говорила Дэнни.

— Конечно, позже, — соглашался Тед. — Когда у нас будет больше простора в доме и больше денег.

Материальная проблема была снята. Брак удовлетворял его. Работа нравилась. Он обожал жену и малышку. Каждое утро играл в теннис, каждый вечер возвращался домой к шести. Тед и Дэнни счастливо жили, читая одни и те же книги, журналы, подбирая по каталогам мебель, которую им хотелось бы купить. Короче, были обычной молодой парой в городе, который никогда не приедается.

Когда Саманта пошла в первый класс, Дэнни вернулась в колледж, целый семестр готовилась к экзаменам, но быстро поняла, что времена для интеллектуального роста прошли, нужно было осваивать какую-то профессию. В следующем году она поступила в Нью-Йоркскую юридическую школу.

Последующие годы доказали правильность выбора: адвокаты никогда не голодают, но бытовых проблем стало значительно больше: поиски сиделок для ребенка, плата за обучение, перегрузки… В сутках стало не хватать часов, в неделе — дней. Домашние обеды заменили покупные пиццы и китайские блюда "на вынос". Времени элементарно не хватало на уборку квартиры, вызовы к учителям, общение с родителями. Жизнь пошла кувырком.

Дэнни никогда еще так не вертелась, стараясь везде поспеть. Неужели спокойное существование закончилось?

Через несколько недель после того, как Слоуны отметили тридцать четвертый день рождения Дэнни и она сдала, наконец, выпускные экзамены, Дэнни отметила это событие заснув прямо во время праздничного ужина в "Глосестер-хауз" над тарелкой с крабовыми палочками. А на следующее утро она уже отправилась на поиски работы.

Незадолго до этого снова возник разговор о втором ребенке, но, когда Дэнни начала работать в фирме "Прайт энд Бейкер", вопрос повис в воздухе. Откуда взять время, силы?

Дэнни исполнилось сорок лет — и было слишком поздно снова рожать.

Нечего переживать! Они снова жили нормальной, наполненной жизнью. Друзья, театры, концерты, ужины, вечеринки. Столько еще хотелось увидеть, купить. Карьера требовала от обоих полной самоотдачи, а еще росла дочь. И были деловые обеды, дружеские обеды, семейные выходы "в свет".

Тед и Дэнни превратились в средних деловых нью-йоркцев, которые не успевают переводить дух в ужасе, что запись мероприятий в их деловых блокнотах превышает все человеческие возможности.

Мечта Теда написать серию статей для "Форин эффеарс квотерли" так и осталась благим пожеланием. Да и журнальчик этот мало кто читает. А книга об Эквадоре? Эта страна осталась лишь неясным воспоминанием молодости, затерянным раем, который и по телевизору казался чем-то далеким и нереальным.

7

Слоуны и их хорошие друзья, Кейси и Барни Фельдманы, взяли кредит в банке (восемнадцать с половиной тысяч долларов) и купили общую собственность — тридцатифутовую моторную яхту.

Она швартовалась в доках Сити-Айленда в ожидании сезона и хорошей погоды для морских прогулок.

В первое же воскресенье после отъезда Саманты Слоуны и Фельдманы встретились на причале в десять утра, снаряженные запасами еды для пикника и переносными холодильниками. День был теплым и ясным — такую возможность нельзя было упускать.

Мужчины подняли паруса на "Фейрвезер", выпили охлажденного пива. Оба были в радостном возбуждении. Управление яхтой обоим было в новинку — и Тед, и Барни выросли вдали от моря и водоемов. Они отдавали друг другу морские команды и подшучивали над своей неумелостью.

— Мы, евреи, — народ сухопутный, — веселился Барни. — Даже когда евреи решили пересечь море, Всевышний раздвинул воды.

Барни Фельдман, бруклинский парень, сколотил небольшое состояние на мелкой торговле. Покупка яхты и капитанской фуражки было для него событием. Он пригласил своих родителей на борт, предвкушая шоковое потрясение от сумасбродной выходки сына. Когда он спросил, как выглядит в морской форме, мать ответила:

— Возможно, ты и считаешь себя капитаном, но я воспитывала тебя не для того, чтобы ты утонул. Как ты управишься с этой посудиной?

Но Барни быстро осваивал искусство управления яхтой. Он неожиданно проявил ловкость и сноровку бывалого моряка. Даже Тед признал его претензии на роль капитана.

Пока мужья занимались парусами, Дэнни и Кейси (в девичестве Карлсон, экс-миссис Бурк) одели купальники и поднялись на палубу позагорать час-другой, перед тем как накрыть завтрак с двумя бутылками полусухого вина.

— Полное неуважение к нашим женским правам! — завозмущалась было Кейси. — Почему девочки должны заниматься готовкой? Для чего же я взяла с собой Барни?

В свои сорок два года она все еще была чарующе прекрасной и свежей. После окончания колледжа подруги общались от случая к случаю, но не прерывали отношений, несмотря на всю разницу стилей жизни. Когда Дэнни вернулась из Эквадора, Кейси успела выйти замуж и развестись. Пока Дэнни возилась с пеленками, Кейси изучала премудрости китайской дыхательной гимнастики в Нью-Мехико. Год спустя она занялась искусством батика в Орегоне, куда поехала вслед за одним парнем, с которым познакомилась в Санта-Фе. Следующий этап застал Кейси в Стимбоат-Спрингс, где она встретила некоего Джерри и занялась изготовлением индейских украшений.

Дэнни поступила в юридическую школу, а Кейси продолжила свои любовные приключения в разных городах с разными любовниками. Как правило, она цепляла мужчин в мире искусства, большинство из них страдали депрессией и были второразрядными ремесленниками, но все, как уверяла Кейси, были поистине божественны в постели. Таким образом, Кейси делила свое тело, душу и неиссякаемый запас доверчивости с кинорежиссером-авангардистом, художником-примитивистом, чикагским брокером ("Моя единственная ошибка!"), гаитянским поэтом, верящим в реинкарнацию душ, танцовщиком из стриптиз-бара на Западном побережье…

И каждый раз она заявляла, что это ее самая большая и настоящая любовь. И сама начинала рисовать картины, выстраивать коллажи, расписывать ткани и собирать украшения из бисера. Не успев отойти от очередной разбитой любви, Кейси оказывалась уже в другом месте, где, как она надеялась, ее ждала победа на любовном фронте. Но к ней относились, как к красивой штучке, атрибуту декора в интерьере обстановки творцов-неудачников.

Ее настоящим призванием была любовь.

Время от времени Кейси появлялась в доме Слоунов, распространяя облако благовоний, свободная от очередного донжуана, возбужденная рассказами о новом взрыве чувств, сумасшедшей страсти и шумном завершении любовной эпопеи. Оставшись одна, она нередко впадала в уныние.

— Все мужчины — такое дерьмо! — сетовала Кейси. — Если бы я не была такой дурой, не упустила бы нашего дорогого старика Теда!

Дэнни не обращала внимания на ее причитания. Жизнь подруги в отличие от ее будничного существования была полна определенного очарования. Но Дэнни не ревновала ее и ни о чем не жалела. Она выслушивала признания о бурных любовных приключениях часто с сочувствием и недоверием одновременно — и снова возвращалась к своим житейским хлопотам. Кейси оставалась для нее героиней любовного романа, литературным персонажем, плодом книжной фантазии.

Когда Дэнни получила диплом юриста, Кейси уехала в Лондон, где поселилась у фотографа мод. Несколько лет подруга пробовала себя в роли манекенщицы, но уже была в критическом возрасте. Девочки-модели, молоденькие, свежие и прекрасные, легко обставляли Кейси в конкурентной борьбе. Фотограф и поменял Кейси на одну из них, она сделала очередной аборт и вернулась с разбитыми надеждами в Нью-Йорк.