Страница 9 из 72
Теперь мы ждем почтальона у двери сада. Почтальон — старик, на голове у него фуражка. Он ездит на велосипеде с двумя кожаными сумками, привязанными к багажнику.
Когда он подъезжает, мы не даем ему позвонить и быстро сворачиваем звонок.
Он говорит:
— Где ваша Бабушка?
Мы говорим:
— Не беспокойтесь о ней. Дайте нам то, что привезли.
Он говорит:
— Ничего нет.
Он хочет уехать, но мы его толкаем. Он падает в снег. Велосипед падает на него. Почтальон ругается.
Мы роемся у него в сумках, находим письмо и извещение. Мы берем письмо и говорим:
— Давайте деньги!
Он говорит:
— Не дам. Они посланы вашей Бабушке.
Мы говорим:
— Деньги предназначены нам. Их посылает наша Мать. Если вы не выплатите нам деньги, мы вам не дадим встать с земли, и вы замерзнете.
Он говорит:
— Ладно, ладно. Помогите встать, мне придавило ногу велосипедом.
Мы поднимаем велосипед и помогаем почтальону встать. Он очень худой и легкий.
Он достает из кармана деньги и отдает их нам.
Мы спрашиваем:
— Вам расписаться или поставить крест?
Он говорит:
— Сойдет и крест. Что один крест, что другой.
Он добавляет:
— Правильно вы делаете, что не даете себя в обиду. Все знают вашу Бабушку. Более жадной старухи, чем она, не найдешь. Так все это посылает вам ваша Мама? Какая она добрая. Я помню ее еще совсем девочкой. Правильно она сделала, что уехала. Здесь бы она никогда не вышла замуж. Из-за всех этих сплетен…
Мы спрашиваем:
— Каких сплетен?
— Да будто она отравила своего мужа. То есть, что Бабушка отравила вашего Дедушку. Это старая история. С тех пор ее и зовут Ведьмой.
Мы говорим:
— Мы не хотим, чтобы плохо говорили про Бабушку.
Почтальон разворачивает свой велосипед:
— Хорошо, хорошо, просто надо, чтоб вы были в курсе.
— Мы и так были в курсе. С этих пор почту вы будете отдавать нам. Иначе мы вас убьем. Понятно?
Почтальон говорит:
— С вас станет, висельники. Вы получите свою почту, мне-то все равно. На Ведьму мне плевать.
Он толкает велосипед и уезжает. Он волочит ногу, чтобы мы видели, что из-за нас ему больно.
Назавтра мы тепло одеваемся и идем в центр покупать резиновые сапоги на те деньги, что прислала нам Мать. Письмо от нее мы носим под рубашкой, по очереди.
Сапожник
Сапожник живет и работает в подвале дома недалеко от вокзала. У него большая комната. В одном углу кровать, в другом — кухня. Он работает у окна, которое находится на уровне земли. Сапожник сидит на низком табурете, вокруг — обувь и инструменты. Он смотрит на нас поверх очков, рассматривает наши лакированные ботинки — они совсем растрескались.
Мы говорим:
— Здравствуйте, сударь. Мы хотели бы приобрести резиновые сапоги, непромокаемые, теплые. Есть ли они у вас в продаже? Мы принесли деньги.
Он говорит:
— Да, я продаю сапоги. Но теплые, на подкладке, очень дорого стоят.
Мы говорим:
— Нам они совершенно необходимы. У нас мерзнут ноги.
Мы выкладываем на низкий столик все свои деньги.
Сапожник говорит:
— Этого как раз хватит на одну пару. Но вы можете обойтись одной парой. У вас одинаковый размер ноги. Будете выходить по очереди.
— Это невозможно. Мы никогда не выходим друг без друга. Мы всюду ходим вместе.
— Попросите у своих родителей еще денег.
— У нас нет родителей. Мы живем у Бабушки, которую зовут Ведьмой. Она не даст нам денег.
Сапожник говорит:
— Так Ведьма вам бабушка? Бедные дети! И вы дошли сюда от ее дома в таких вот ботинках?!
— Да, дошли. Мы не можем прожить зиму без сапог. Нам нужно ходить в лес за дровами, расчищать снег. Нам совершенно необходимы…
— Две пары теплых и непромокаемых сапог.
Сапожник смеется и протягивает нам две пары сапог:
— Примерьте.
Мы примеряем их; они нам совершенно как раз.
Мы говорим:
— Мы берем их. Мы заплатим вам за вторую пару весной, после продажи рыбы и яиц. Или, если вам угодно, принесем дров.
Сапожник протягивает нам наши деньги:
— Держите. Возьмите деньги назад. Мне их не надо. Лучше купите себе теплые носки. Я дарю вам эти сапоги, потому что они вам совершенно необходимы.
Мы говорим:
— Мы не любим принимать подарки.
— Это почему же?
— Потому что не любим благодарить.
— И не надо ничего говорить. Уходите. Нет. Постойте! Возьмите еще эти домашние туфли и сандалии на лето, и еще вот эти высокие ботинки. Они очень прочные. Берите все, что хотите.
— Почему вы все это нам отдаете?
— Мне они больше не нужны. Я скоро уеду.
Мы спрашиваем:
— Куда вы едете?
— Кто знает? Меня заберут и убьют.
Мы спрашиваем:
— Кто собирается вас убить и за что?
Он говорит:
— Не задавайте вопросов. Вам пора уходить.
Мы берем ботинки, тапки, сандалии. Сапоги у нас на ногах. Мы останавливаемся перед дверью и говорим:
— Мы надеемся, что вас не заберут. Или, если заберут, то не убьют. До свидания, сударь, и спасибо, большое спасибо.
Когда мы возвращаемся, Бабушка спрашивает:
— Где вы все это украли, висельники?
— Мы ничего не украли. Это подарок. Не все так скупы, как вы, Бабушка.
Кража
В сапогах, в теплой одежде, мы снова можем выходить на улицу. Мы катаемся по льду замерзшей реки, ходим в лес за дровами.
Мы берем топор и пилу. Собирать сухие ветки с земли теперь нельзя: снег слишком глубок. Мы залезаем на деревья, отпиливаем сухие ветки, рубим их топором. Пока мы работаем, нам не холодно. У нас даже выступает пот. Так что мы снимаем перчатки и кладем их в карман, чтобы они не сносились слишком быстро.
Однажды, возвращаясь, как всегда, с двумя связками дров, мы делаем крюк и заходим к Заячьей Губе.
Снег перед лачугой не расчищен, на земле никаких следов. Труба не дымится.
Мы стучимся и дверь — нет ответа. Мы входим. Сначала мы ничего не видим, так темно, но найти глаза быстро привыкают к отсутствию света.
Эта комната служит кухней и спальней. В самом темном углу стоит кровать. Мы подходим ближе. Окликаем. Кто-то шевелится под одеялами и старой одеждой; появляется голова Заячьей Губы.
Мы спрашиваем:
— Твоя мать здесь?
Она говорит:
— Да.
— Она умерла?
— Не знаю.
Мы кладем вязанки и растапливаем плиту, потому что в доме такой же холод, как на улице. Потом мы идем к Бабушке и берем в погребе картошку и фасоль. Мы доим козу и возвращаемся в дом к соседке. Мы греем молоко, растапливаем снег в кастрюле и варим фасоль. Картошку мы жарим на плите.
Заячья Губа встает, шатаясь, подходит к огню и садится.
Соседка жива. Мы наливаем ей в рот козье молоко.
Мы говорим Заячьей Губе:
— Когда все сварится, поешь и покорми свою мать. Мы еще придем.
На деньги, которые вернул сапожник, мы купили: несколько пар носков, но истратили не все. Мы идем в бакалейную лавку, покупаем немного муки и берем, не заплатив, соль и сахар. Еще мы идем к мяснику, покупаем тонкий ломтик сала и берем, не заплатив, большую колбасу. Мы возвращаемся к Заячьей Губе. Они с матерью уже все съели. Мать продолжает лежать в постели. Заячья Губа моет посуду.
Мы говорим ей:
— Мы будем вам приносить по вязанке дров каждый день. И еще немного фасоли и картошки. Но на все остальное нужны деньги. У нас их нет. Без денег не войти в магазин. Нужно что-нибудь купить, чтобы украсть остальное.
Она говорит:
— С ума сойти, какие вы хитрые. Вы правы. Меня-то в магазин вообще не пускают. Никогда бы не подумала, что вы сможете воровать.
Мы говорим: