Дальний поход

— А прямо сейчас и начинай. Курс на Калининград!

Глава 4

Гатчинский Военный Округ. 01–04.04.2065

«Ветрогон» взял на буксир захваченный нами пароход и направился в сторону Калиниграда, древнего Кенигсберга, но побывать в этом анклаве нам не довелось. Следующим утром, где-то вблизи города Таллина, в проливе между береговой чертой и небольшим островком с труднопроизносимым названием, которое я не запомнил, нас встретили два вооруженных парохода, которые калининградцы выслали навстречу беглецам из Сестрорецка. Не знаю, какие у них были отношения с бывшим правительством СРР, но видимо, достаточно теплые, раз за ними вышла половина тамошнего военно-морского флота.

На пароходах Калининградского анклава имелась радиосвязь и после того, как вызванный на ходовой мостик Плетнев, пообщался с капитанами этих судов, дело уладилось само собой. «Выборг» был передан встречающей стороне. Все спасенные нами люди и пленники были собраны на его борту и, пожелав беглецам, которые рассказали нам много интересного о положении дел в бывшей Ленинградской области, всего самого наилучшего, мы направились в гости к гатчинским военным. Курс на городок Систа-Палкино, где, по словам бывшего Верховного Комиссара СРР сохранились подходящие для нас причалы.

Минули сутки и к полудню 1-го апреля, «Ветрогон» подошел к этому населенному рыбаками городку под контролем войск ГВО, и первыми на связь вышла, так сказать, принимающая сторона. Мы находились от порта в шести милях, когда на мостике заработали динамики радиоприемника и мы со Скоковым услышали молодой, но, тем не менее, уверенный в себе голос:

— Неизвестный фрегат УРО типа «Оливер Хазард Перри», с вами говорит береговой пост номер семь, Гатчинского Военного Округа. Назовите свою государственную принадлежность и цель вашего визита в территориальные воды ГВО.

— Ты смотри-ка, — услышав это, с уважительными интонациями произнес Скоков, — даже тип фрегата по силуэту определили. Красавцы!

— А то, видать давненько за нами присматривают. Наверное, с самого утра от поста к посту информацию по рациям перекидывают. Организация, однако!

— Кто с ними пообщается?

— Да, я и переговорю, — подойдя к трубке радиотелефона, я нажал на клавишу передачи сигнала, и сказал:

— Говорит капитан Отдела Дальней Разведки при ГБ Кубанской Конфедерации Александр Мечников. Нахожусь на борту фрегата «Ветрогон». Иду в порт Систа-Палкино для установления дипломатических отношений между ККФ и ГВО.

Молчание. Береговой пост принимает решение, скорее всего, консультируется с вышестоящим командованием, и откликается только через несколько минут:

— «Ветрогон», понял вас. Вам разрешен проход к причалам порта Систа-Палкино. Вам требуется лоцман?

— Если гавань чистая и старые карты верны, то нет. Просим обозначить назначенный нам под швартовку причал сигнальными флагами или ракетами. В порту будем через пятнадцать минут.

— Старые карты верны, отмелей и затопленных кораблей можете не опасаться. Ждем вас.

Связь прервалась и, повернувшись к Скокову, я спросил:

— Сами с заходом в порт управимся?

— Да, осадка у нас небольшая, глубины здесь для фрегата подходящие, так что покажем себя во всей красе и не осрамимся.

— Точно?

— Да.

— Эх, хорошо бы, кабы так.

— Что-то ты нервничаешь, Мечник.

— Ну, еще бы, очередной шаг в неизвестность, и впереди контакт с самым настоящим человеком из Золотого Века.

— Это ты про лидера гатчинцев Маркова?

— Про него самого. Это надо же, человек пережил чуму, развал страны, хаос, варварство, дикость, еще не пойми что, и дотянул до наших дней. Да не просто дожил, а смог организовать какую-то устойчивую структуру, которая хоть и не является гегемоном региона, но может дать отпор любому, кто на нее наедет. Плетнев, когда Маркова поминал, так про него рассказывал, что заочно проникаешься к нему уважением. Вот, например ты, Сергеич, многих людей знаешь из тех, кто Черное Трехлетие пережил, будучи уже взрослым и состоявшимся человеком?

— В живых никого, а когда был молодым, таких всего с десяток встречал.

— Вот, в живых никого не осталось, и я таких не очень много встречал, а этот живет, и не просто так, а вполне неплохо себя чувствует.

— Плетнев не говорил, сколько ему лет?

— В этом году юбилей был, ровно восемьдесят.

— Солидно, — протянул Скоков.

За разговором, фрегат вошел в порт, и с одного из причалов, в небо взлетела ярко-красная сигнальная ракета. Скоков приступил к руководству швартовой операцией, а я, пройдясь по боевым корабельным постам, выстроил на палубе взвод десантников и, дождавшись, когда фрегат прижмется к причальной стенке, в сопровождении Лиды, Крепыша и Лихого, спустился на берег.

Обстановка вокруг стандартная для наших времен, изрядно побитый причал, местами раскрошившийся бетон и ржавые грузовые краны на изломанных стальных рельсах. Запустение, но, тем не менее, видно, что люди, проживающие в этом поселении и контролирующие его, стараются навести порядок, и за исправностью уцелевших портовых сооружений следят. Заметны цементные заплатки, закрывающие выбоины на дорогах из порта, некоторые здания побелены серой известкой, а чуть дальше, за причалами, возвышается крашеная свежей шаровой краской стальная опора радиомачты. Нормальный ход и, как мне кажется, мы попали в те края, где нас встретят с пониманием и без агрессии.

А вот и представители встречающей стороны. По причалу ко мне направлялись три человека, один военный и двое гражданских. Армеец, молодой статный брюнет в светло-синем камке, фуражке с зеленым верхом, и автоматом за спиной. Двое других, пожилые, лет за сорок, в линялых черных пиджачных парах и стоптанных ботинках. Видимо, к встрече с нами, местные жители готовились впопыхах и одевали все самое лучшее, что у них имелось в сундуках.

Делегация приблизилась и первым, резко козырнув, представился военный:

— Лейтенант Стрельцов, командир наблюдательного берегового поста номер семь. Со мной староста рыбацкого поселения Систа-Палкино Черемушкин и бригадир рыбацкой артели Большов.

— Капитан Мечников, — ответно отдав воинское приветствие, сказал я, и кивнул за спину: — Лейтенанты Белая и Талый.

— Хотелось бы уточнить цель вашего визита, — явно, чувствуя себя несколько неуверенно и непривычно, произнес Стрельцов

— Наша цель — установление дипломатических отношений с вашим анклавом. Понимаю, что у вас нет полномочий, чтобы вести с нами переговоры, и нам придется подождать кого-то, кто имеет больший опыт в этих делах, чем вы. Неприятностей от нас не ожидайте, мы пришли с миром.

Молодой лейтенант коротко кивнул:

— Представители Старика прибудут через несколько часов и, пока они в пути, прошу вас не покидать территории причала.

— Без проблем.

Уточнив еще некоторые мелочи, относительно нашего пребывания в порту, и перекинувшись с лейтенантом несколькими ничего не значащими нейтральными фразами, мы разошлись. Лейтенант и гражданские вернулись в поселок, а мы вернулись на фрегат и стали ждать представителей Старика, как здесь называли главу местного общества Ивана Ивановича Маркова.

Ожидание было тягостным, ведь правильно говорит древняя мудрость, что ждать и догонять, всегда тяжело. Однако все проходит, и дипломаты ГВО появились уже к вечеру. Оттягивать встречу, они не стали. На борт «Ветрогона» поднялись два похожих друг на друга как братья суровых, каких-то обезличенных и совершенно не запоминающихся человека в звании майора. От обоих заметно попахивало конским потом, видимо они навестили нас сразу с дороги, и были эти офицеры очень немногословны.

Для себя этих представителей Старика я определил как контрразведчиков. Судя по всему, с дипломатами у военного режима серьезный напряг, и свой анклав представляли именно они. Разговор между нами как-то сразу не заладился. Майоры вели себя вполне дружелюбно, но складывалось впечатление, что они хотят только получить информацию, а никак уж ею не делиться. Мне это не понравилось, да и вряд ли бы это кому-то другому пришлось по душе. Сплошные вопросы и просьбы пройти по всему кораблю с осмотром, а на мои расспросы только самые общие фразы, из которых можно было почерпнуть, что они нам рады, но и только. Что с них взять? Контрики, они контрики и есть.