Страница 66 из 86
Зачем мне она? Я и сам не знал.
Но чем-то надо было заняться. Ждать — занятие не из самых приятных, а нам, по-видимому, ожидание предстояло долгое.
Нам…
Я не смотрел на своего соседа — явное ничтожество; не меньшими ничтожествами показали себя и все остальные. Я машинально крутил ручку в руках, потом увидел светлую кожу сиденья.
Ну да, — хмыкнул я, — почему бы и не оставить на коже свои инициалы? Джек Берримен потом поймет, что здесь происходило.
Прогулка!.. — фыркнул я не без презрения, будто шеф, правда, был в чем-то виноват.
Думая так, успокаивая себя, обдумывая свои возможные дальнейшие действия, я машинально, понимая нелепость происходящего, вывел на светлой коже сиденья довольно правильный круг и снабдил его мелкими частыми лучиками.
Солнце… Оно же золото…
Можно было поставить в центре круга точку, и я поставил ее.
Солнце… Золото… Утешил бы меня его блеск, дотянись я сейчас до него?
Я усмехнулся. Золота под моей рукой не было. Возможно, оно было у подпольных алхимиков, но у меня его не было, как не было золота и у малайцев.
Конечно, малайцы должны были на что-то покупать оружие, но не обязательно на золото. Я усмехнулся; совсем недавно Консультация достаточно выгодно сбыла запас устаревшего оружия… Кому?.. Я вновь усмехнулся: не малайцам…
Ладно. Придется ждать. Настраиваться надо на долгое ожидание. Я хмурился, я прикидывал варианты, я тщился припомнить алхимический символ ртути.
Ну да, кольцо, вниз отвод, прямая короткая линия, и еще одна — поперечная, нечто вроде ассиметричного креста, более длинная лапа которого украшена полукругом…
Ртуть…
Ехать к алхимикам, а попасть в лапы малайцев!
Прогулка…
Бродить по пустынному перрону самой что ни на есть дыры бобрового штата, а попасть к патриотам каких-то Южных Молукк!
Я с отвращением бросил ручку. Она закатилась в щель между спинкой и сиденьем кресла.
Мормоны, мамалыжник из Теннеси, этот недоношенный сукин кот напротив, послушные биверы, прощающиеся с жизнью, — угораздило же меня попасть в такую компанию! Начнись драка, мне не на кого опереться.
Я поднял голову.
Мой сосед мирно дремал. По крайней мере, голова его была откинута на спинку кресла, глаза закрыты. И в этой позе, расслабленный, постаревший, он вдруг показался мне странно знакомым.
Где я мог его видеть?
Я мучительно вспоминал, я перебирал в памяти самые вздорные ситуации, но, как чаще всего и бывает, я вспомнил его сразу и вдруг.
Шеббс!
Ну да, уже прощаясь, уже встав на ноги, шеф сунул руку в карман и извлек из него фотографию. “Ты помнишь этого человека?”
Конечно, я его помнил. С Джеком Беррименом мы тщательно изучили всю его биографию. Конечно, чтобы окончательно убедиться, что это он, следовало бы взглянуть на его ноги — от ступней до коленей они должны были выглядеть фиолетовыми от вздувшихся поврежденных кровеносных сосудов — думаю, не самое привлекательное зрелище.
Похоже, понял я, не выйдя на алхимиков, никого не встретив в Спрингз-6, попав в руки малайцев, я по чистой случайности наткнулся прямо на Шеббса.
4
Усердие, ничего не дается без усердия, Эл. С усердием начинай, с усердием продолжай дело. Желание отдохнуть — первый признак возможного поражения.
Альберт Великий (”Таинство Великого деяния”) в устном пересказе доктора Хэссопа.
Шеббс. Герберт Шеббс. Именно так писалось его настоящее имя, хотя псевдонимов у него было более чем достаточно — Сэм Поффит, Олл Смит, Роджер Флаерти… Профессиональный взломщик и вор, он прошел хорошую школу в различных исправительных заведениях и, прежде всего, в мрачных стенах Ливенуорта. Что, впрочем, не сделало его честнее.
Привязанный к взрывному устройству, я старался занять себя, вспоминая все связанное с Шеббсом.
Бессмысленное занятие? Не думаю. Бессмысленной информации вообще не существует, любой информацией можно воспользоваться, а значит, нет и бессмысленных занятий. Если вам привычно и буднично говорят: с добрым утром! — если вы умный человек, вы используете эту ничтожную информацию весьма успешно; если совершенно случайный человек вдруг намекает вам на то, что знает тот участок дунайского дна, где захоронен Атилла, или тот кусочек бескрайней степи, где бесчисленная конница монголов затоптала могилу Чингизхана, не надо от такого человека отмахиваться — есть шанс, пусть и ничтожный, что он и правда что-то знает.
Шеббс…
Несколько лет назад, накануне Дня благодарения, Герберт Шеббс приобрел за наличные билет на самолет компании “Норт уэст эрлайнз”. Рейс 305: Портленд (Орегон) — Сиэтл, обычный рейс из города роз и коричневых песчаников, и рейс этот действительно начинался как самый обычный. Правда, сам Шеббс поднялся в самолет последним и устроился в хвосте в пустом ряду под иллюминатором. На пустое кресло рядом он положил довольно тяжелый кожаный чемоданчик. Разумеется, он уже успел пересчитать пассажиров — сорок три человека, и он знал, что экипаж “Боинга-727” состоит из шести человек.
Сразу после взлета Шеббс подозвал стюардессу. Ее звали Флоранс — белокурая, длинноногая, и память у нее оказалась отменной. Позже она подробно описала аккуратный, но уже поношенный костюм Шеббса, его высокие шнурованные ботинки, какую-то внешнюю незамысловатость, сразу обратившую ее внимание. Она так и подумала: недотепа и неудачник, а он вдруг поманил Флоранс к себе и, невыразительно улыбнувшись, сунул ей в руку тонкий длинный конверт.
Флоранс улыбнулась, она давно привыкла к поклонникам. Она знала и то, как много желающих испытать это на большой высоте. Она улыбнулась Шеббсу несколько даже снисходительно, но он вдруг крепко взял ее за руку. “Мисс, — сказал он негромко, но убедительно. — Прочитайте мою записку и сейчас же отнесите ее пилотам”.
Флоранс улыбнулась и раскрыла конверт.
Писал Шеббс не очень грамотно, но просто. “У меня в чемоданчике бомба. Есть условия. Я.”
— Вы шутите, — улыбнулась Флоранс, но Шеббс, не отвечая, приоткрыл кожаный чемоданчик, и она увидела в нем сложное устройство из проводов, массивных цилиндров и, кажется, батарей. Почти все, кроме, разумеется, проводов, было выполнено из пластмассы.
Самолет тем временем набирал высоту.
— Идите и передайте мое письмо пилотам.
Флоранс пошла по длинному проходу салона. Она была так растеряна, что уронила конверт. Конверт подобрала вторая стюардесса — Тина. Не помню, как так оказалось с ее памятью, но Тина оказалась покрепче Флоранс — она тут же доставила записку Шеббса капитану Скотту, командиру экипажа. Через ту же Тину капитан Скотт выяснил, что Шеббс требует за жизнь пассажиров и за самолет выкуп в 200 000 долларов, а также четыре парашюта — два нагрудных и два заплечных.
Доналд Найроп, президент “Нортуэст”, следуя рекомендациям подключившихся к операции сотрудников ФБР, приказал выполнить все условия, поставленные Шеббсом. В Сиэтле, где на борт были доставлены деньги и парашюты, Шеббс в ответ отпустил всех пассажиров.
Себя Шеббс приказал доставить в Мексику.
Без новой дозаправки “Боинг-727” никак не мог дотянуть до Мексики. Капитан Скотт сумел уговорить Шеббса — вместо Мексики он на выбор предложил сразу несколько пунктов, из которых Шеббс почему-то остановился на Рино. Кое у кого потом это вызвало улыбку: Рино известно тем, что там можно быстро и дешево оформить развод, там же, в Рино, достаточно игорных домов, где можно спустить любую сумму.
Но Шеббс не собирался шутить. Его инструкции были лаконичны и точны: самолет должен следовать на высоте 10 000 футов с закрылками, опущенными на пятнадцать градусов, что по его расчетам должно было снизить его скорость до двухсот миль в час. При расследовании такая точность поставила сотрудников ФБР в тупик: где мог узнать все это человек, никогда не имевший отношения к авиации и полжизни проведший в тюрьмах? Более того, вряд ли такие сведения Шеббс мог почерпнуть и в детстве: детство свое он провел в известном Бойс-Таун, в приюте для мальчиков под Омахой.