Страница 33 из 96
В крестьянской славянской среде в века австрийского засилья продолжало подспудно развиваться устное народное творчество. Но вот писатели славянской национальности, когда они появлялись, создавали свои произведения на немецком языке. Искусство барокко в покоренных землях культивировалось средой католических церковнослужителей, не дало значительных произведений и не имело прямого отношения к культуре славян как таковых.
Лишь в конце XVIII в. патриотически настроенный филолог Йозеф Добровск и й(1753—1829) занялся грамматическим описанием чешского языка и вопросами чешской литературы, написав (по-немецки) ее историю, научно обосновав для чешской поэзии правила силлабо-тонического стихосложения. Заново пришлось создавать литературный язык. Н.С. Трубецкой говорит об этой ситуации так:
«Благодаря деятельности Яна Гуса и так называемых чешских братьев чешский язык к XVI в. принял совершенно оформленный вид. Но неблагоприятно сложившиеся обстоятельства прервали его дальнейшее развитие, и чешская литературная традиция на долгое время почти совершенно иссякла. Только в конце XVIII и в начале XIX в. началось возрождение чешского литературного языка. При этом деятели чешского возрождения обратились не к современным народным говорам, а к прерванной традиции старого чешского языка конца XVI в. Разумеется, язык этот пришлось несколько подновить, но все же благодаря этому примыканию к прерванной традиции новочешский язык получил совершенно своеобразный облик: он архаичен, но архаичен искусственно, так что элементы совершенно различных эпох языкового развития в нем уживаются друг с другом в искусственном сожительстве»[202].
Практическое следствие этого в том, что литературный чешский язык резко отличается от разговорного. Научившись бегло читать произведения чешской литературы, иностранец неожиданно сталкивается с тем, что не понимает живой речи чехов, а те не понимают его при попытках общения.
Творчество по-чешски начали поэты-романтики Франтишек Чела ковский(1799—1852), Вацлав Ганка(1791—1861), Карел Яромир Эрбен(1811—1870) и др. Стали переиздаваться старочешские литературные памятники.
Во второй половине XIX в. в Чехии появился самый яркий поэт и прозаик периода национального возрождения Сватоплук Чех(1846—1908). Его вызывающе смелые « Песни раба» ( Pisně otroka) звали чешский народ к борьбе за свободу. Исторические поэмы из славного чешского прошлого отличались богатой сюжетностью и также пользовались большим читательским успехом. Сатирические романы « Подлинное путешествие господина Броучека на Луну» (« Pravy v y let pana Broučka do Měsice», 1888) и « Новое эпохальное путешествие господина Броучека, на этот раз в пятнадцатое столетие» (« Novy epoch a ln i v y le t pana Broučka, tentokr a t do patn a ct e ho stolet i» ,1888) предвосхищали сатирическую прозу Я. Гашека и К. Чапека[203].
Современник С. Чеха Алоис Ирасек(1851 — 1930) начинал как поэт, но, перейдя на прозу с сюжетами из чешской истории, стал классиком национальной литературы (писал и исторические драмы). Он создал цикл романов о гуситах « Между течениями» ( Mezi proudy,1887—1890), « Против всех» ( Proti v s em,1893), « Братство» ( Bratrstvo,1898—1908); пьесы о Яне Гусе и Яне Жижке.
В Чехословакии, образовавшейся после окончания Первой мировой войны, был популярен сатирик и юморист Ярослав Гашек(1883—1923) сего антивоенным романом « Похождения бравого солдата Швейка» ( Osudy dobr e ho voj a ka Švejka za světov e v a lky,1921—1923). Гашек был коммунистом и участником гражданской войны в России, что способствовало его известности в СССР.
Карел Чапек(1890—1938), драматург и прозаик, прославившийся пьесами « Средство Макропулоса» ( Vec Makropulos,1922), « Мать» ( Matka,1938), « R.U .R.» ( Rossumovi Univerz a ln i Roboti,1920) и др., романов « Фабрика абсолюта» ( Tov a rna na absolutno,1922), « Крака тит» ( Krakatit,1922), « Гордубал» ( Hordubal,1937), « Метеор», « Война с саламандрами»( V a lka s mloky,1936) и др. Наряду с поляком С. Лемом Чапека можно признать классиком философской фантастики. Карел Чапек умер, тяжело пережив Мюнхенский сговор, отдававший его родину во власть немцев.
Столетия рабской зависимости от немцев, по всей видимости, не прошли для чехов как нации бесследно, приучив их покорно воспринимать превратности судьбы. Как известно, Гитлер в 1939 г. в Польше встретил отчаянное сопротивление. Годом раньше фашистские войска вторглись в Чехию почти без единого выстрела. Чехия — на тот момент мощная индустриальная страна, имевшая прекрасную оборонную промышленность и сильную армию, обладавшую самым современным оружием (гораздо более сильную, чем польская армия), сдалась немцам. (Впоследствии чешские танки воевали в годы Великой Отечественной войны против СССР, да и солдаты-чехи изобиловали в армии Гитлера.)
В 1938 г. кое-кто в Чехии обреченно ощутил, что вернулись привычные хозяева — немцы... Об этих драматических днях напоминает стихотворение от всей души любившей Чехословакию Марины Цветаевой « Один офицер». Этому своему произведению русская поэтесса предпослала следующий эпиграф:
«В Судетах, на лесной чешской границе, офицер с двадцатью солдатами, оставив солдат в лесу, вышел на дорогу и стал стрелять в подходящих немцев. Конец его неизвестен ( Из сентябрьских газет 1938 г.)».
Цветаева пишет:
Чешский лесок —
Самый лесной.
Год — девятьсот
Тридцать восьмой.
День и месяц? — вершины, эхом:
— День, как немцы входили к чехам!
Лес — красноват,
День — сине-сер.
Двадцать солдат,
Один офицер.
Крутолобый и круглолицый
Офицер стережет границу.
Лес мой, кругом,
Куст мой, кругом,
Дом мой, кругом,
Мой — этот дом.
Леса не сдам,
Дома не сдам,
Края не сдам,
Пяди не сдам!
Лиственный мрак.
Сердца испуг:
Прусский ли шаг?
Сердца ли стук?
Лес мой, прощай!
Век мой, прощай!
Край мой, прощай!
Мой — этот край!
Пусть целый край
К вражьим ногам!
Я — под ногой —
Камня не сдам!
Топот сапог.
— Немцы! — листок.
Грохот желез.
— Немцы! — весь лес.
— Немцы! — раскат
Гор и пещер.
Бросил солдат
Один — офицер.
Из лесочку — живым манером
На громаду — да с револьвером!
<...>
Понесена
Добрая весть,
Что — спасена
Чешская честь!
Значит — страна
Так не сдана,
Значит — война
Все же — была!
— Край мой, виват!
— Выкуси, герр!
...Двадцать солдат.
Один офицер.
( Октябрь 1938 — 17 апреля 1939)
Последствия перерыва в культурно-историческом развитии на протяжении XVII—XVIII вв. видны уже по тому наглядному факту, что чешская литература, к сожалению, мало проявила себя на международном уровне. Однако писатели, подобные А. Ирасеку и К. Чапеку, и другие переводимые на иностранные языки авторы достойно несут ее идеи и темы в самые разные страны. С огромной симпатией относятся к чешской литературе российские читатели.
Земли словаков еще в раннем средневековье оказались в составе Венгрии, феодальные власти которой неизменно и жестоко подавляли словацкую национальную культуру. Однако в XVI в. венгры утратили национальную независимость. В Венгрии был введен немецкий язык, и местным феодалам самим пришлось несладко. Вместе с давними своими угнетателями, венграми, словаки угодили под скипетр австрийской династии Габсбургов, вскоре поглотившей и чехов. Нюанс в том, что для словаков при этом подчинении их австрийцам, т. е. немцам, ослабло жестокое господство над ними венгров,против которых словаки веками боролись[204]. Кроме того, в отличие от чехов словаки были католиками,как и австрийцы, — то есть здесь не было религиозного противостояния. И сегодня заметное большинство граждан образованной в 1993 г. Словацкой республики — католики (почти все прочие — протестанты, как в Чехии).