Леди - обольстительница

Впрочем, Гвен как будто не замечала пренебрежительного отношения друзей и знакомых к памяти ее погибшего брата. Но если даже она и заподозрила бы их в неучтивости, то, скорее всего, списала ее на нежелание окружающих быть навязчивыми.

Алекс поражался той легкости, с которой Гвен обманывала себя. А ведь эту девушку нельзя было назвать глупой.

– Алекс, что с тобой? – услышал он голос Белинды и перевел на нее рассеянный взгляд.

Сестра с озабоченным видом смотрела на него. Алекс только теперь заметил, что глотает ртом воздух, словно выброшенная на сушу рыба. Последний раз с ним творилось такое тринадцать лет назад. Усилием воли он взял себя в руки. Опека сестер казалась ему чрезмерной и всегда вызывала у него досаду.

– Со мной все в порядке, – буркнул он, стараясь, чтобы его голос не прозвучал слишком резко. – Что же касается Гвен, то ты совершенно права: ей необходимо отдохнуть перед церемонией погребения.

Белинда вздохнула:

– В таком случае иди и скажи ей об этом сам. Я уже просила ее поберечь силы, но она заявила, что с ее стороны было бы неучтиво удалиться из церкви прямо сейчас.

– Надо было не просить, а просто увести, – сказал Алекс и зашагал к Гвен. – Мисс Модсли, – промолвил он, приблизившись к ней и взяв за локоть, – можно вас на пару слов?

Алекс обращался к Гвен официально, поскольку знал, как она не любит, когда с ней фамильярничают в присутствии посторонних: Гвен всегда ревностно относилась к мнению окружающих, от которого зависела ее репутация.

– Мистер Рамзи, – промолвила она, улыбаясь ему так же натянуто, как и всем остальным, и направив на него рассеянный взор огромных карих глаз. – Как поживаете?

– Лучше некуда.

Ее губы дрогнули, и с лица исчезла улыбка.

– Представляю, как вам сейчас тяжело, – промолвила она. – Вы, как никто другой, разделяете мое горе. Ричарду несказанно повезло, что у него был такой друг.

– Мне тоже повезло иметь такого друга, как Ричард. Давайте отойдем в сторонку.

Увидев, что Гвен колеблется в нерешительности, Алекс взял ее руку и положил ладонь на сгиб своего локтя.

– У меня есть одна вещь. Очень ценная для вас. Я намеревался передать вам ее несколько позже. Но возможно, это необходимо сделать прямо сейчас. Надеюсь, что она придаст вам сил.

Алекс повел Гвен через толпу одетых в черное гостей к выходу. Близнецы следовали за ними. Странно, но Алекс ощущал давление почти невесомой руки Гвен. В его мозгу вдруг вспыхнул яркий свет, словно в темной комнате зажгли спичку, и все его чувства внезапно обострились.

Содержание письма, которое Алекс получил от Гвен накануне гибели Ричарда, было совершенно невинным. Простой знак вежливости по отношению к другу семьи. Однако Ричард пришел в бешенство, даже не потрудившись прочитать его. Он давно уже подозревал друга в желании охмурить его красавицу сестру, и когда обнаружил письмо Гвен на столе в комнате Алекса, окончательно утвердился в своих подозрениях.

– Ты разжигаешь в ней интерес к себе, – заявил Ричард резким тоном. – Я запрещаю тебе даже смотреть в ее сторону!

Алекс был донельзя удивлен словами друга. Ему не хватило такта спокойно объясниться с Ричардом.

– Боже правый! – с недоумением воскликнул он. – Меня никогда не интересовали девочки школьного возраста! Гвен, конечно, очень симпатичная малышка, она так мило улыбается и так забавно спорит со всеми. Она, несомненно, будет пользоваться большим успехом на рынке невест, но у меня твоя сестра не вызывает никаких чувств, кроме, скуки.

В ту минуту Алекс, конечно, лукавил.

Он взглянул на нежный профиль идущей рядом с ним Гвен. Выражение ее лица было сдержанным и невозмутимым, несмотря на темные круги под глазами.

– Она думает только о нарядах и свадьбах! – смеясь, как-то заявил Ричард.

Однако за годы знакомства Алекс успел разглядеть в Гвен глубокую натуру. Хотя виделись они редко – лишь во время рождественских праздников в доме его сестер или осенью, когда Алекс приезжал в Шотландию на две недели.

Гвен много читала, но никогда не заводила разговор о прочитанном. Она была проницательна, хотя старалась не показывать это. Ее оптимизм являлся результатом самовоспитания, суровой самодисциплины, а не порождением глупости или недальновидности. Однако брат оставался в неведении относительно истинных качеств Гвен.

Что же касается Алекса, то он хорошо понимал, что такое самодисциплина, умение владеть собой, и высоко ценил это редкое в людях качество. Порой, украдкой дотрагиваясь до Гвен, он невольно задавался вопросом: какой она стала бы, если бы не пыталась вести себя, как все, не выделяться на общем фоне? Что было бы, если бы Гвен не приходилась Ричарду родной сестрой? Если бы она не принадлежала к высшему обществу?

Алекса распирало любопытство. С каким наслаждением он вывел бы Гвен на чистую воду, положил конец ее притворству, выведал бы, что скрывается за учтивой улыбкой! Он заставил бы ее нахмуриться, а потом – в темноте – стал бы соблазнять ее, обольщать, шепча дерзкие безумные слова, внушая ей мысли и желания, от которых она так усердно ограждала себя. Алекс заверил бы ее, что с ним она может вести себя раскованно, что он не терпит хороших манер и в грош не ставит надуманные добродетели.

В Гвен была изюминка, в ней таилась какая-то загадка. Недаром она прибегала к суровой самодисциплине. Ей хотелось что-то обуздать в себе. Что именно она пыталась скрыть от взора окружающих?

– Откройся мне, – прошептал бы Алекс. – И мы вместе подумаем, что нам делать с тем, чего ты так в себе боишься.

Но Гвен решила быть как все, слиться с окружающими, соблюдать правила приличия, принятые в великосветской среде. Алекса же не интересовали долгие прочные отношения. Он настрадался в детстве от всех этих сковывающих свободу рамок, правил и предписаний и не желал подчинять им свою жизнь.

Алекс не обманывал Ричарда, когда говорил, что не пытался разжечь в Гвен интерес к себе.

Тем временем они миновали аркаду и вошли в небольшое помещение. Гвен высвободила свою руку. Алекс не знал, как вести себя в подобной ситуации, и не мог вспомнить правил, которые регламентировали бы его поведение. Возможно, их просто не существовало. После секундной заминки Алекс молча полез в карман и вынул кольцо.

Гвен с изумлением широко открыла глаза, и в них блеснули слезы.

– Я… – пробормотала она и, крепко сжав губы, взяла кольцо. Оно блеснуло на ее ладони в лучах солнца, падавших через расположенное высоко под сводом окно. – Я думала, что его украли.

– Оно попало в руки итальянской полиции, и мне его переслали. Я получил кольцо только сегодня утром.

Убийца Ричарда не ушел от закона. Его схватили в Италии. Алекс подумал, что ему следовало бы посоветоваться с сестрами, прежде чем делиться этой новостью с Гвен.

Гвен сжала кулаки. Заметив это, Алекс почувствовал, как у него защемило сердце.

– О… – вырвалось у нее, и по гладкой щеке покатилась слеза.

Алексу показалось, будто в грудь ему вонзили нож, и в тот же момент шлюзы его души словно открылись и он почувствовал, как горе от потери друга обрушилось на него всей своей тяжестью. Алекс вынужден был опереться о колонну, чтобы сохранить равновесие и не упасть.

«Ну и идиот же я», – пронеслось у него в голове.

Он осторожно попробовал сделать вдох. У него получилось. Легкие работали.

По щеке Гвен покатилась вторая слеза. Черт подери, почему его сестры не обнимут Гвен?! Белинда и Каролина тем временем старательно отводили глаза в сторону. Судя по всему, они считали, что будет лучше оставить Гвен один на один со своим горем. Однако даже Алекс понимал, что это неправильный подход к сложившейся ситуации.

Он прочистил горло.

– Простите, Гвен. Видимо, мне не следовало заговаривать с вами на эту тему сегодня.

Она яростно замотала головой и прижала к груди кулак, в котором сжимала кольцо.

– Нет-нет, – сдавленным голосом промолвила она. – Это… это бесценная для меня вещь. Кольцо сначала принадлежало моему отцу, а после его смерти перешло к Ричарду. Он носил его…