Цветочный замок

Он положил ребенка на плечо и стал укачивать.

— После катания на лыжах я уезжал в Ношатель. В дороге мы с приятелем узнали, что в горах произошел несчастный случай с лыжниками. Среди них оказалась Иветти. Когда я вытащил ее из-под снежного завала, она была настолько испугана, что умоляла отправиться вместе с ней в клинику на вертолете. Доктор осмотрел ее и сказал, что все в порядке. Ей нужно было всего лишь успокоиться и согреться. Я проводил ее в отель и заказал ужин. А когда собрался уходить, она начала умолять меня остаться. Иветти была привлекательной тридцатидвухлетней женщиной, которая только что избежала смерти. Я чувствовал, что должен успокоить ее. Поблагодарив меня несчетное количество раз, Иветти уснула. Я хотел уехать, но тоже был измотан, поэтому остался. В ту ночь мне показалось, что я вижу сон: я обнимаю женщину, целую ее, и она отвечает на мои ласки, отдается мне... Боже, до чего же мне было потом противно! Я всегда презирал мужчин, которые вот так пользовались слабостью женщины. Я извинился перед Иветти и уехал. После этого случая у меня до встречи с тобой не было ни одной женщины. Иветти я больше не видел до того злополучного дня.

Правда оказалась тяжелой, но Келли теперь можно было не бояться, что Филипп испытывал к Иветти какие-либо чувства.

— Она была одна в той поездке?

— Да. Вероятно, намеревалась подцепить кого-нибудь.

— Анэлиза сказала, что у Иветти было много мужчин. Она встречалась с каким-то ветеринаром до того, как поехала кататься на лыжах. Возможно, именно он отец ребенка.

— Она рассказала тебе, что этот человек осведомлялся о Иветти на похоронах?

Келли поднялась на ноги.

— Нет. Анэлиза сказала, что Иветти не заводила серьезных отношений с мужчинами до тех пор, пока не встретила тебя.

Он покачал головой.

— Неудивительно, что она так сильно ненавидела меня.

— Анэлиза больше не испытывает к тебе ненависти, иначе не привезла бы сюда Жана-Люка. Дорогой... он заснул, давай я положу его в люльку.

Филипп, должно быть, не слышал ее, ибо продолжал держать ребенка на руках.

— Я не отдам его до тех пор, пока не станут известны результаты теста ДНК. Если он мой сын, я уделю ему все свое внимание.

— Знаю, что уже поздно, но ты можешь позвонить адвокату, — сказала девушка, и он последовал ее совету. Келли взяла ребенка, но не положила его в люльку, а отнесла в гостиную, положила на расстеленное одеяло и прилегла рядом.

Келли провела пальцем по его губкам, и ребенок вытянул их. Она тихо рассмеялась.

Неудивительно, что Анэлиза вспоминала маленькую Иветти всякий раз, глядя на внука. Она, наверное, очень скучает по нему сегодня ночью.

Келли принялась разговаривать с ребенком и целовать его личико, мечтая о том, как они могли бы дружно жить одной семьей.

— Келли!

В гостиную вошел Филипп. Она и не заметила его.

Прижав к себе ребенка, девушка поднялась на ноги.

— Ты дозвонился до адвоката?

Он прищурился:

— Мы поговорили.

— Что не так?

— Он считает, что я совершил серьезную ошибку, позволив Анэлизе привезти ребенка. Следовало разговаривать с ней через посредников.

— Почему? — выпалила Келли. — Разве нельзя все решить мирно?

— Он уверен, Иветти и ее мать с самого начала знали, что я не прихожусь отцом ребенку. Я богат, и они решили воспользоваться этим.

Келли покачала головой.

— Он ошибается, дорогой.

— Я так не думаю. Все сходится. Выждав время, Иветти пришла ко мне, прекрасно зная, что, даже не будучи отцом, я не брошу ребенка на произвол судьбы. — Филипп сжал руку в кулак. — Мой адвокат не исключает, что Анэлиза теперь исчезнет, а ребенок останется со мной. Начнется судебное разбирательство и тогда... Адвокат хочет, чтобы я вернул ребенка сегодня же.

— Филипп... — начала она.

— Отвези меня к ней! — отрезал он.

— Я принесу его люльку.

Келли быстро прошла мимо Филиппа, держа все еще бодрствующего ребенка на руках. Войдя в спальню, она уложила его в люльку, поменяла ему подгузник и вставила в рот соску.

Поцеловав ребенка в лобик, она направилась в гостиную. Филипп как раз шел ей навстречу.

Их взгляды встретились.

— Прежде чем мы что-либо сделаем, давай поговорим, — решительно сказала девушка. — Но не здесь. Пойдем туда, где мы не сможем потревожить Жана-Люка.

— Адвокат сказал мне, чтобы я не тратил времени зря.

— Ты должен кое-что знать.

— Что именно?! — рявкнул Филипп.

— Пойдем в другую комнату и поговорим.

Во взгляде Филиппа появилось странное выражение.

— Давай. А то ты сегодня подозрительно долго ходила по магазинам.

Неужели Филипп обо всем догадался?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Филипп язвительно усмехнулся.

— Может быть, расскажешь, что ты пообещала Анэлизе за ее благосклонность?

— Счастье, — Келли стало тяжело дышать.

В следующую секунду Филипп с силой швырнул свою трость в стену и, шагнув вперед, схватил Келли за плечи.

— Объясни! — потребовал он.

Келли было больно, но она решила не обращать на это внимания.

— Я сказала ей, что тебе нужен твой сын... дав тебе шанс, она сделает своего внука счастливейшим из детей. Я пообещала ей, что она поймет, почему Иветти полюбила тебя... почему я полюбила тебя. Я люблю тебя больше всего на свете! — крикнула она, потом обняла мужа за шею и прильнула к его губам.

Филипп не ответил на ее поцелуй, а только лишь оттолкнул ее от себя.

Никогда прежде он не отвергал ее.

— Прости меня, — прошептала она. — Этого больше не произойдет.

Он угрожающе посмотрел на нее.

— Ты верно сделаешь, если поступишь именно так.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

Он рассеянно потер свою грудь.

— Я думаю, ты достаточно погостила. Завтра утром можешь уезжать из Ношателя.

Келли запаниковала.

— Я нужна тебе, чтобы ты мог получить опеку над Жаном-Люком.

— Я считаю, что Анэлиза — лучшая кандидатура на роль няни, а ты нужна мне как прошлогодний снег.

Келли не подозревала, что Филипп может быть таким жестоким. Она наблюдала, как он, прихрамывая, подошел и взял на руки начавшего возиться Жана-Люка.

— Я знаю, что очень обидела тебя, потребовав развода. Мне не следовало этого делать ни при каких обстоятельствах.

Филипп присел на край кровати и принялся убаюкивать ребенка до тех пор, пока тот снова не закрыл глазки. Келли не знала, слушает ее муж или нет, но решила продолжать:

— Я вела себя, как эгоистка. — Ее глаза жгли слезы. — Дорогой... я люблю тебя. И сделаю все, чтобы мы снова были вместе. На следующей неделе я пойду к психологу. Мне следовало это сделать еще подростком.

Ребенок заснул. Филипп положил его в люльку, потом повернулся к Келли.

— Ты все сказала?

— Нет... — по ее щекам текли слезы. — Я прошу тебя дать мне еще один шанс.

— Ты хочешь, чтобы я снова был снисходителен к тебе, как в то время, когда сотни раз звонил тебе из клиники? — выпалил он.

— Да! Ты благородный человек, Филипп. Именно на это твое качество я уповаю. Ты не такой, как все. Знаю, что не заслуживаю такого мужчину, как ты, но я хочу все изменить и стать достойной тебя. Клянусь, что создам для нас уютный дом. Я уже полюбила Жана-Люка. Если он окажется не твоим сыном, я подарю тебе детей.

— Слишком поздно. Я уже не люблю тебя. Возвращайся в Вашингтон, Келли. К концу недели мы разведемся. Что до Жана-Люка, то я позабочусь, чтобы он вернулся сегодня к своей бабушке. Отправляйся спать. Честно говоря, ты выглядишь измотанной. А тебе предстоит длительный перелет домой.

Келли направилась в свою спальню, закрыла за собой дверь и рухнула на кровать.

Теперь она понимала, что именно чувствовал Филипп, будучи брошенным ею.

Ей хотелось умереть.

Лежа на кровати, Келли вспоминала слова, произнесенные тогда в клинике Иветти.