Страница 28 из 30
Но уже в следующую секунду все прояснилось, и, едва увидев женщину, которую проводила в гостиную миссис Рейнольдс, Рэйчел поняла, кто это.
Темные волосы, широко расставленные темно-карие глаза, высокий рост и знакомые черты могли принадлежать только первой миссис Тирнан. Матери Габриэля. Габриэль говорил, что она собирается приехать на свадьбу в Лондон, но разве это не на следующей неделе?
Улыбка немолодой дамы была теплой, слегка смущенной.
— Надеюсь, вы не рассердитесь. Я хотела бы увидеть Габриэля.
Даже его имя било наотмашь. Кончится ли когда-нибудь агония?
— Боюсь, в данный момент его нет…
— Конечно. Я могла бы сразу догадаться. Он у Кэсси. Я собиралась приехать на следующей неделе, но что-то подтолкнуло лететь сегодня — хотелось провести лишнюю неделю с сыном. К счастью, кто-то сдал билеты — у меня не было даже времени позвонить ему и предупредить. Надо было сделать это сразу, прошу прощения.
— Ничего, — торопливо вставила Рэйчел. — Но, если честно, не думаю, что он у Кэсси. Я имею в виду… о Боже, вы, очевидно, ничего не слышали.
Миссис Тирнан провела в воздухе почти сутки. Даже если бы Габриэль позвонил ей, чтобы сообщить о последних событиях, то не застал бы ее дома.
— Не слышала о чем?.. — Мать Габриэля растерянно нахмурилась. — Возникла проблема?
— Можно сказать, да. — Голос Рэйчел сорвался на этих словах. — Но не уверена, что именно мне уместно рассказывать вам.
— Уместно или нет, но вы меня заинтриговали, и я не отстану, пока не выведаю все, что случилось.
Она улыбнулась очаровательно, но стальной взгляд пресекал всякие попытки ускользнуть от ответа — это был взгляд Габриэля. К своему ужасу, Рэйчел поняла, что сморгнула слезы, пока изо всех сил пыталась обрести столь необходимое самообладание.
— В таком случае вам лучше присесть.
— О, дорогая, это звучит зловеще. Плохие новости?
Рэйчел смогла лишь кивнуть — слезы, с которыми она боролась, душили и не давали говорить. Улыбка Лили Тирнан растаяла. Она подалась вперед и взяла Рэйчел за руку.
— Я думаю, вам лучше рассказать мне. Речь идет о свадьбе?
— Никакой свадьбы не будет, — решительно проговорила Рэйчел. — Габриэль и Кэсси — они разорвали помолвку. Ну, Кэсси разорвала. Из-за… из-за…
— Из-за вас, — закончила Лили с потрясшей Рэйчел проницательностью. — Вы — та самая Рэйчел, не так ли?
— Да, но…
— О, слава Богу! — пылко проговорила мать Габриэля, ошеломив ее еще больше. — В конце концов у этого глупого мальчишки нашлась капля здравого смысла.
— Здравого смысла?
Рэйчел была потрясена.
Лили Тирнан решительно кивнула.
— Он любит вас многие годы. Всегда любил, с того самого момента, как впервые увидел и только говорил, что должен подождать, пока вы подрастете.
Ее улыбка стала мягче и теплей, и эта теплота пронзила сердце Рэйчел при воспоминании о тех редких случаях, когда Габриэль смотрел на нее именно так.
— Но потом, лет пять назад, он изменился. Сказал, что у него нет будущего с вами, что он сделал большую ошибку. Лично я никогда ему не верила. Я хочу сказать, он долгое время не проявлял никакого интереса к женщинам. Но потом я вдруг, узнаю, что он собрался жениться на этой Кэсси. Мне оставалось лишь предположить, что вы не ответили на чувства моего сына…
Она остановилась — по бесцветным щекам Рэйчел покатились уже несдерживаемые слезы.
— О, моя дорогая, что это? Вы любите его?
— Больше жизни.
Рэйчел вытирала кулаком слезы, но на их месте тут же появлялись новые. Она не могла больше молчать.
— Но все разрушено. Я люблю его, но никогда не смогу выйти за него замуж. Это будет неправильно. И Габриэль…
Не в силах произнести больше ни слова, она расплакалась. Глухие, мучительные рыдания вырывались из самого сердца, терзали нестерпимой болью.
Лили придвинулась и обняла ее за плечи. Потом, покопавшись в сумочке, извлекла батистовый платочек и вложила его в непослушные пальцы Рэйчел.
— Думаю, нам надо поговорить — я имею в виду, по-настоящему поговорить. А сейчас вытрите слезы и скажите мне, кто вбил эти дурацкие идеи в вашу хорошенькую головку.
— Габриэль! — снова захлебнулась слезами Рэйчел. — И это не идеи, это факты. Ужасные, отвратительные факты!
И она рассказала все, что поведал ей Габриэль, вплоть до мельчайших подробностей, и прежде всего то, что она незаконнорожденная дочь Грега Тирнана. Лили Тирнан слушала с неожиданным спокойствием, не произнося ни слова, лишь время от времени подбадривая ее.
Когда Рэйчел замолкла, Лили медленно втянула воздух, потом резко и с шумом выдохнула. Поднявшись, она пересекла комнату и нажала на звонок.
— Я думаю, нам не помешает крепкий чай, — проговорила она. Голос ее слегка дрогнул, и Рэйчел поняла, что Лили не осталась безучастна к услышанному. — А потом, когда вы несколько успокоитесь и будете готовы выслушать, я расскажу вам кое-что о моем сыне, то, чего никто, кроме меня, не знает.
После ухода Лили Рэйчел еще долго сидела в кресле, свернувшись клубочком, и неподвижно глядела в пространство, пытаясь уложить в голове все услышанное. То, что рассказала Лили, было столь невероятно, что Рэйчел даже и не пыталась думать о собственном будущем. Она была так поглощена своими мыслями, что не слышала, как подъехала машина, и догадалась, что Габриэль вернулся, лишь когда он окликнул ее из дверей гостиной.
— Рэйчел! — Ее имя прозвучало в его устах как сигнал тревоги. — Что ты делаешь дома в такое время дня?
Она резко вскинула голову и наткнулась на его непроницаемый взгляд. Как он похудел, с грустью подумала Рэйчел. Черный костюм подчеркивал бледность — Габриэль казался измученным физически и душевно.
Новость, которую она сегодня узнала, скорее всего, изменит всю их жизнь, но она не может просто вывалить ее ему на голову. Но и сдерживать себя было уже невозможно.
— Сижу, размышляю, — осторожно проговорила она. — Где ты был?
— Не дома. — И добавил почти недовольно: — Долго гулял вдоль реки, пытался собраться с мыслями. Потом съездил к Кэсси. Я должен был поговорить с ней, принести извинения…
— С ней все в порядке?
Рэйчел искренне сочувствовала недавней сопернице — она знала, через что придется пройти этой молодой женщине.
— Она справится. Думаю, ей с самого начала было ясно, что наш брак не будет удачным, никогда не принесет ей счастья, и она нашла в себе смелость остановить все, пока это не зашло слишком далеко.
— Она милая девушка, — проговорила Рэйчел, нисколько не кривя душой. — И заслуживает счастья. В каком-то отношении она похожа на твою мать.
— На мою мать?
Что-то вспыхнуло у него в глазах. Беспокойство? Предчувствие? Рэйчел не могла пока определить.
— Когда ты видела мою мать?
— Сегодня, после полудня. Она вдруг решила прилететь пораньше, чтобы увидеть тебя. Мы с ней долго разговаривали.
— О чем?
Он был явно насторожен, словно дикое животное, готовое сбежать при малейшем ее неловком движении.
— О тебе в основном. И немного о ее отношениях с Грегом. Она оставила тебе письмо.
Сомнения и растерянность отразились на лице Габриэля. Его темные брови сошлись к переносице.
— Письмо? Зачем?
Боже, как ей хотелось выпрыгнуть из кресла, сунуть ему в руки письмо и умолять читать, читать, читать!.. Или тут же, немедленно самой рассказать ему все, от начала до конца!
Но она должна все делать осторожно. А вдруг он не сможет справиться с этими пусть даже хорошими новостями? Его самообладание так ненадежно…
— Тебе лучше прочитать самому.
Спустив ноги с кресла, она медленно поднялась, держа в руках белый конверт.
Лили сама предложила именно этот способ донести до него правду. Большую часть жизни Габриэль знал совсем другое, и ему будет трудно сразу все понять. Письмо подготовит его.
Тогда Рэйчел согласилась с ней, но сейчас она разрывалась между желанием последовать совету Лили и жаждой сообщить Габриэлю правду как можно быстрее. Она чувствовала, что взорвется, если он и дальше будет смотреть на конверт как баран на новые ворота.