Непокорная невеста

— Что вы здесь делаете?

Молчание не помогло. Сантос все равно нашел ее.

Услышав звук его приближающихся шагов, Алекса вздрогнула.

— Мне нужен был перерыв. Хотела подышать свежим воздухом.

— Понимаю. Это был долгий день.

Алекса удивленно посмотрела на него. Сантос говорил так, словно прием стоил ему невероятных усилий.

Он сел рядом, его сухощавое сильное тело — как темная тень в сгустившихся сумерках. Дуновение ветерка донесло до нее запах его кожи, чистый, теплый. Сантос был так близко, что она чувствовала его дыхание, когда он наклонялся к ней. Алекса испытывала смешанные чувства. Ей не нравилось то, как он действует на нее, и вместе с тем она жаждала его.

Пальцы ее горели от желания прикоснуться к рукаву его рубашки, белевшему в темноте. Ей хотелось почувствовать тепло его кожи, вдохнуть его запах, узнать вкус его манящих губ. Она ужаснулась собственным мыслям.

— Но рядом с вами находились ваши друзья…

И родные, хотела она добавить, но, вспомнив недавний разговор, поспешно проглотила конец фразы.

— Будь то настоящие друзья, стал бы я разыгрывать перед ними фарс, устраивая прием по поводу несостоявшейся свадьбы? Большинство из моих сегодняшних гостей — деловые партнеры, люди, с которыми мне необходимо поддерживать знакомство.

— Довольно циничный подход.

— Я и сам циничный тип.

Алекса хотела бы знать, что сделало его таким. Как он стал человеком, превратившим свадьбу в сделку, желающим обзавестись наследником, даже не задумываясь о любви? Но инстинкт предостерег ее — вряд ли он обрадуется ее вопросу. Не стоит сейчас раздражать его еще больше.

— Кто-то говорил мне, что циники — это идеалисты, растерявшие свои идеалы.

— Правда?

Сантос громко рассмеялся. Алекса невольно вздрогнула.

— Боюсь, в этом случае я — исключение из правила, поскольку родился уже безо всяких идеалов. Даже если они и были, я потерял их довольно рано.

— Звучит очень грустно.

— А вы, естественно, до сих пор верите в сказки с неизменно счастливым концом?

— Никаких сказок, — покачала головой Алекса. — Глупо было бы верить в них, имея перед глазами пример мамы с папой.

Ах да. Сантос и забыл, что она дочь первой жены Монтекью. Тот брак ее отца закончился разводом.

— Что произошло между вашими родителями?

— В жизни папы появилась Петра, — хмуро ответила Алекса. — С момента встречи с ней он уже не мог трезво мыслить. Закрутил со своей новой возлюбленной роман, а когда узнал о предстоящем появлении Нат, немедленно потребовал у мамы развода.

— А вы что же?

— Что я? Мне было четыре года, когда отец ушел из семьи.

Да, тут он ее понимает. Лучше, чем она может себе вообразить.

— И вы не захотели жить с ним, в Лондоне?

— Петра меня невзлюбила. И я была нужна маме.

— Она плохо перенесла разрыв с вашим отцом?

— Не то слово! Папа разбил ей сердце. Она погрузилась в депрессию и на какое-то время утратила связь с внешним миром.

— И вы все равно верите в любовь?

Алекса улыбнулась.

— Почему бы нет? Спустя несколько лет мама встретила другого человека. Они уже десять лет вместе, и она счастлива, как никогда. Да и Петра, пусть она не в моем вкусе, — Алекса пожала плечами, — папа ее обожает и за все время ни на одну другую женщину не взглянул. Просто папа и мама изначально не подходили друг другу. А кроме того, мне нравится думать, что для каждого из нас где-то есть половинка.

— И для вас?

— Для меня?

Алекса удивленно посмотрела на него. Сантосу стало не по себе от мысли, что она с кем-то встречается. Не то чтобы он сомневался, что сумеет заставить ее забыть о любовнике. Просто это оказалось бы нежелательным препятствием.

— Пока у меня никого нет.

Алекса опустила глаза и не заметила быструю удовлетворенную улыбку, промелькнувшую на губах Сантоса. Хотя бы тут Натали говорила правду, уверяя, что сестра свободна. Склоненная голова привлекла его внимание к неудачной и совсем не идущей ей прическе.

— Погодите-ка… — мягко произнес он. Алекса испуганно посмотрела на него. Сантос невольно задался вопросом, понимает ли она, насколько прозрачны ее мысли. Он читал ее, как раскрытую книгу. Алекса решила, что он собирается ее поцеловать — это было написано у нее на лице. Она подумала, что он ее поцелует, и сделай он это, она не стала бы возражать.

Алекса хотела его поцелуя. Ее нежные розовые губы приоткрылись в ожидании. Он мог бы поцеловать ее, и она пальцем бы не шевельнула, чтобы его остановить. Напротив, поощряла бы его.

Именно поэтому Сантос не стал этого делать. О, ему хотелось ее поцеловать. Удивительно даже, насколько. Но уступать желанию он не собирался. Она заинтригована сейчас, но ему нужно гораздо больше. Он хочет, чтобы она жаждала его, пылала. Нужно прочно зацепить ее прежде, чем она поймет, что попалась.

Эта сестра от него не ускользнет.

— Так, пожалуй, будет лучше…

Потянувшись, он запустил пальцы в ее волосы и нащупал одну шпильку. Сколько их там — представить страшно, судя по изощренности прически. Осторожно вытянув шпильку, Сантос бросил ее на траву и начал охотиться за следующей. Старательно сконцентрировавшись на выполняемой задаче, он не мог не заметить, как изменилось выражение лица Алексы. Предвкушение в ее глазах сменилось разочарованием. Так ей и надо.

Еще одна шпилька прочь. И еще одна.

Вынимая шпильки, он погружал пальцы все глубже в ее волосы. Они у Алексы были удивительно шелковистыми и скользили под пальцами, словно атлас. Падая на плечи, волосы издавали неуловимый нежный запах, возбуждающий его чувственность. Тот запах, который он уловил еще прежде, когда они танцевали. Всплеск желания охватил Сантоса так неожиданно, что ему пришлось даже на минуту остановиться, чтобы справиться с собой.

— Удивительно, как вы не заработали головную боль. Волосы были стянуты так туго…

Он заставил себя говорить спокойно. Шелковистые пряди струились между его пальцами, источая тонкий аромат.

— Заработала, — призналась Алекса. — Мне весь вечер хотелось избавиться от шпилек.

Она прижалась головой к его руке и с наслаждением закрыла глаза. Волосы ее теперь свободно струились по плечам.

— Так гораздо лучше.

Сантосу пришлось выдержать очередную битву с самим собой. Он с трудом удержался от того, чтобы повернуть лицо Алексы к себе и поцеловать ее полураскрытые губы. Вместо этого он пригладил локоны девушки. Распущенные волосы шли ей гораздо больше, чем строгая прическа. Он невольно залюбовался своей новой знакомой.

— Почему вы не носите их так?

— Петра придумала для меня модную прическу. Она все распланировала для венчания. Хотела устроить идеальную свадьбу для…

Ее голос сорвался.

— Вы можете назвать имя невесты, — мягко проговорил Сантос. — Мир от этого не рухнет. Значит, все должно было быть идеальным для свадьбы, на которую Натали решила не являться…

Алекса прикусила губу. Не сдержавшись, Сантос коснулся пальцем ее рта и медленно очертил контур губ.

— Не надо, — сказал он больше себе, чем ей. Потому что стоило ему прикоснуться к ней, как нестерпимо захотелось большего. Страстное желание терзало его, рождало мучительные образы. Хотелось накрыть эти чуть дрожащие губы своими губами, ласкать их, чтобы они задрожали иначе, содрогаясь от страсти, которую он пробудил бы в ней.

Сделав над собой невероятное усилие, Сантос беспечно улыбнулся. Алекса нахмурилась, ее тонкие брови сошлись на переносице, на лбу образовалась крохотная морщинка.

— Не думаю, что она собиралась бросить вас, когда соглашалась на брак, — произнесла она после недолгой паузы.

— Вот как?

— Да.

Слова давались с трудом, Алекса задыхалась. От того, что приходилось обсуждать недостойное поведение сестры, и от того, что делал Сантос. Его руки все еще оставались у нее в волосах, приглаживая и расправляя локон за локоном. Каждый дюйм ее кожи живо откликался на его прикосновения.