Найди свое счастье

Она оглянулась, чтобы проследить за ними взглядом. Они направлялись в кофейню. По мнению Кэт, единственным спасением Персуэйшн был колледж «Маунтин лорел», и ей приятно было видеть молодых и дерзких на улицах старого городка.

Кэт задержалась на мгновение. В витрине Галереи изобразительного искусства Вилсона, между вязаной шалью ручной работы и гончарными изделиями, она увидела скульптуру, которую узнала бы и во сне. Маленькая белая карточка под ней гласила: «Без названия. Номер 326, гипс и полимер, В.Л. Кавано, 2007».

Кэт прижалась лбом к холодному стеклу и замерла. Неужели мать умерла незадолго до того, как отец сделал это? Или он делал это, когда она лежала в больнице? Так или иначе, Кэт видела боль в скульптуре, которая изображала руки мужчины, поднятые вверх в пламени огня. Кто станет покупать такого рода скульптуру, чтобы часами смотреть на нее с обожанием? Сатанисты? Или постаревшие панки, которые помнят, как ее отец выставлялся у Энди Уорхола в Нью-Йорке?

Кэт подошла ближе и увидела еще дюжину эксцентричных скульптур отца, рассеянных по галерее. Кажется, карьера отца на взлете.

Кэт спрятала руки в карманы и продолжила прогулку. Она посмотрела направо, на Колледж-авеню, здание кампуса из известняка в классическом стиле. Ей показалось сейчас смешным, как она сопротивлялась планам родителей. Они хотели, чтобы она поступила в «Маунтин лорел», на гуманитарный факультет, но она упрямо не желала поступать в местный колледж. Она была уверена, что выиграет эту битву, и вот теперь, двадцать лет спустя, она стоит здесь и с сожалением смотрит на это причудливое здание.

Кэт наблюдала, как пар от ее дыхания смешивается с холодным воздухом. Она понятия не имела, куда идти и который сейчас час, но чувствовала, что нужно погулять еще чуть-чуть. Ей теперь не надо было в спешке покидать город, только не после головокружительного воссоединения с Райли. Перед тем как уйти из отеля, она просунула записку под дверь Нолы: «Я пошла подышать свежим воздухом. Проведи время как хочешь. Нам надо поговорить!»

В данный момент она не знала, что они будут обсуждать, впрочем, она до сих пор не понимала, что произошло прошлой ночью. Райли казался довольным, когда уходил, только, может быть, неуверенным. Ну конечно, неуверенным! Что еще он должен чувствовать? И что должна чувствовать она? Что должны чувствовать переспавшие друг с другом люди после двадцати лет злости и одиночества? Они мало говорили прошлой ночью, потому что эта ночь была на девяносто процентов ночью страсти.

Кэт продолжила прогулку и по пути попробовала подвести итог. Она чувствовала печаль. В ее сердце поселилась боль. Она тешила себя несбыточными мечтами — воссоединения семьи. Но это невозможно. Кэт знала, что не склеить то, что разбилось вдребезги двадцать лет назад. Слишком многое нужно простить. Слишком многим рискнуть.

Кэт достала солнцезащитные очки из кармана куртки и надела их, чтобы утреннее солнце нехлепило глаза. Она прислушалась, как ее каблуки стучат по дороге, и расслабила руки. Это было кредо Кэт — никогда не ставить себя в положение, в котором мужчина мог бы причинить вред. У нее бывали веселые времена, но она никого так и не полюбила и не позволяла себе поверить, что кто-то из парней влюбился в нее.

Вдруг Кэт поняла, где находится, и остановилась. Через несколько домов, на Форест-драйв, должен был появиться дом родителей, но она не пойдет туда. Она даже не повернула голову, чтобы посмотреть на него. На автопилоте она продолжала идти и остановилась только тогда, когда пришла к месту, которое было неофициальным сердцем города. Она уставилась на безобразный дом, его башня из красного кирпича шпилем взмывала в небо, пять толстых колонн поддерживали крыльцо, и вся архитектура дома представляла собой странное зрелище. Туристы всегда останавливали свои машины и смотрели на этот дом, фотографировали его или рисовали наброски. Сколько Кэт себя помнила, этот дом всегда принадлежал Боландам. Этот дом был ее тайным убежищем в детстве. Какое-то время Кэт смотрела на него, не отрываясь, как баран на новые ворота, хотя не знала, почему она пришла к нему и кто сейчас в нем живет.

— Г-а-а-а-а-а-а-в!

Кэт подпрыгнула от неожиданности. Тощая старая собака спустилась со ступенек крыльца и, рыча на ходу, потрусила к ней. Кэт улыбнулась. Она знала, что эта собака не может быть той самой гончей, которая жила здесь, когда они были детьми, но она очень смахивала на ее потомка. Как они ее назвали? Вейлон? Вили? Насколько она помнила, отец Райли всегда называл собак именами своих любимых исполнителей песен в стиле кантри.

Собака подбежала к Кэт, обнюхала и помахала хвостом, выражая одобрение ее визиту. Едва Кэт протянула руку, чтобы погладить собаку, как на дорогу выехал черный блестящий внедорожник. Кэт сразу узнала эту машину — это был тот самый джип, что заляпал ее с ног до головы на стройплощадке.

Что, если в этой машине Райли? Что, если он подумает, что она выслеживает его? Кэт сглотнула и стала ждать, когда откроется дверца водителя.

— О, Боже мой, — прошептала она.

Из машины вышел Эйдан. Но это был не он. Кэт моргнула, пытаясь понять, в чем подвох. Она отказывалась верить своим глазам. Ну конечно, этот мужчина не мог быть Эйданом. Это же младший брат Райли, Мэтт, которому сейчас около тридцати.

Кэт неуклюже шагнула. Мэтт уставился на нее, руки в карманах, будто не знал, сделать вид, что он ее не заметил, или сказать что-нибудь. Сердце Кэт упало. Она предположила, что для всех Боландов она женщина, которая украла сына Райли.

Мэтт опустил глаза и медленно покачал головой. Но когда снова посмотрел на нее, к облегчению Кэт, на его губах появилась осторожная улыбка. Он подошел к ней, собака тут же помчалась к хозяину. Кэт разглядела нашивку на его ветровке с надписью «Полицейское управление Персуэйшн, шериф Боланд». Кэт не смогла подавить смешок.

— Итак, бешеный Мэтт Боланд стал хорошим парнем?

Он протянул ей руку и крепко пожал.

— Кэт, ты вернулась. Ну и так, к слову, я всегда был хорошим парнем.

— Неужто? По-моему, ты забыл, как был двенадцатилетней занозой в заднице.

Он кивнул и погладил собаку.

— Тихо, Лоретта. Место! Собака побежала к крыльцу. Мэтт снова обратился к Кэт:

— Ты здесь, чтобы повидаться с Райли?

— Э… — Кэт знала, что это простой вопрос. Должно быть, она выглядит глупо, но она слишком нервничала, чтобы что-то ответить. — Нет, не совсем. Я просто гуляла. А он здесь живет?

Брови Мэтта вопросительно поднялись.

— Как-то прохладно сегодня утром.

— Нет, здорово. Мне надо было проветриться. — Кэт старалась говорить спокойно, но ее сердце стучало слишком быстро. Она знала, что щеки уже покраснели.

Мэтт хранил неловкое молчание.

— Райли приходил к тебе прошлой ночью? — спросил он, наконец.

Его слова прозвучали почти как обвинение, и хотя лицо Мэтта по-прежнему оставалось дружелюбным, было заметно, что он осторожничает.

— Приходил. Мы поговорили.

Мэтт ничего не сказал.

— Мы долго говорили.

— Пожалуйста, прости меня за вчерашнее, за грязь…

Кэт рассмеялась, она была рада, что Мэтт сменил тему, даже если это получилось у него не очень изящно.

— Спасибо. Это явилось своеобразной… изюминкой.

Он вздрогнул.

— Правда, прости. И прости за твоего отца. — Мэтт переминался с ноги на ногу, потом указал на дом: — Послушай, не хочешь зайти на чашечку кофе?

— О нет, спасибо за приглашение! Мне надо вернуться обратно к завтраку. Меня ждет Нола.

Вдруг лицо Мэтта просветлело, а плечи расправились.

— Нола? Значит, ее так зовут!

— Нола Мария Д'Агостино. Она моя лучшая подруга.

— Буу!

Кэт подпрыгнула от неожиданности и увидела позади себя Нолу, ее щеки покраснели от бега на холоде.

— Нола. Откуда ты? Знакомься, это младший брат Райли, Мэтт. Мэтт, это Нола.

Мэтт протянул руку. Нола тоже протянула руку, и Мэттт поднес ее пальцы к губам и мягко поцеловал.