Страница 16 из 55
— Интернетная активность соответствует профилю преступления, если человек вовлечен в детскую порнографию, — продолжал Коуди. — И он не только получал видеофайлы и другие материалы, но и передавал их.
Во время показаний Коуди Обри Коутс сидел неподвижно. Он не качал головой, не закатывал глаза, а, казалось, внимательно слушал. Хотя меня беспокоил не Коутс. Бертрам Лудик вроде бы наблюдал за Коуди с усмешкой и плохо скрытым презрением. И чем убедительнее Коуди вел свою линию — как думали я и Олив, — тем возбужденнее становился Лудик. Однажды, когда он громко вздохнул, судья Морленд бросил на него взгляд, приказывая вести себя тише.
Блер оторвалась от своей папки.
— Что вы заметили, когда вошли в трейлер обвиняемого с федеральным ордером на обыск?
— Мы застали обвиняемого в процессе уничтожения его электронных файлов, — ответил Коуди. — Видеокамера была вычищена абсолютно, в фотокамерах тоже ничего не осталось. Он уже сжег пачку журналов в бачке для мусора рядом с трейлером — последующий анализ доказал, что там содержались фото и рисунки с детской порнографией. Очевидно, он как-то заранее узнал о рейде, но мы все же смогли найти достаточно улик, чтобы арестовать его.
Блер представила доказательства — обугленные снимки и журнальные страницы в пластиковых конвертах. Присяжные передавали их друг другу. Некоторых из них явно тошнило от увиденного, а один взглянул на Коутса с нескрываемым отвращением.
— А компьютеры? — спросила Блер, вернувшись на свой подиум. — Что вы обнаружили?
— Фото Кортни Уингейт, которые мы показали жюри, — сказал Коуди, — и фото шести других пропавших детей.
При этих словах по залу пронесся вздох. Головы присяжных повернулись к бесстрастно сидящему Коутсу. Как Донни Уингейт сдерживал себя, было для меня загадкой.
Блер закончила допрос, но попросила у судьи разрешения опросить Коуди позже, на что тот дал согласие. Она вернулась к своему столу пружинистым шагом. Думаю, в этот момент весь зал — включая жюри — был одержим желанием найти веревку и вздернуть Обри Коутса здесь и сейчас же.
Потом Бертрам Лудик поднялся, прочистил горло, печально покачал головой, глядя на Коуди, как будто упрекал ребенка, и подошел медвежьей походкой к кафедре.
Сначала я не мог понять, куда клонит Лудик, и не слушал внимательно. Показания Коуди подняли всех в зале на американские горки и сбросили вниз, включая меня. Вопросы Лудика были чисто процедурными. Когда был запрошен ордер на обыск, когда он был выдан. Точное время рейда. Как были каталогизированы предметы, найденные в трейлере Коутса. Сколько присутствовало полицейских и каковы были обязанности каждого. Несколько раз Лудик путал имена полисменов, и Коуди поправлял его. Терпение Коуди меня впечатляло. Он держался вежливо и профессионально, и я видел, что присяжные ему симпатизируют. Лудик казался смущенным и дезорганизованным. Его вопросы прыгали с места на место, и он делал паузы после ответов Коуди, словно ища в папке, что спросить дальше, дабы заполнить время. Когда я с усмешкой посмотрел на Олив, интересуясь, что такого впечатляющего она нашла в Лудике в прошлом, женщина пожала плечами.
Я взглянул на часы, думая, скоро ли судья Морленд закроет дневное заседание. Мне вспомнилась встреча с Джули Перала, и жар внутри появился снова.
Я мысленно возвратился в зал суда, когда Блер поднялась и сказала:
— Протестую, ваша честь! Вопросы мистера Лудика лишены оснований.
Я снова посмотрел на Олив. Она слышала последний вопрос и напрягала слух.
— О чем он спросил?
— Что-то о ноутбуке.
— Подойдите к судейскому креслу, — велел Морленд, явно раздраженный Лудиком.
Дискуссия между юристами и судьей была ожесточенной. Морленд прикрыл микрофон ладонью, пока они спорили. Прокурор достаточно слышал со своего стола, чтобы присоединиться к ним. Я понятия не имел, о чем идет речь.
Так как Коуди был на свидетельском месте, он, очевидно, мог слышать обрывки спора. Хотя его лицо не меняло выражения, оно побледнело, и он, казалось, уставился на что-то поверх наших голов. Я узнал этот взгляд, и он испугал меня. Когда мы учились в высшей школе, отец Брайена собрал нас троих, посадил в своем кабинете и спросил, кто из нас вломился в его бар и взял две бутылки бурбона. Я знал, что это не я, и догадывался, что это не Брайен. Виновен был Коуди, который в конце концов сознался.
Меня интересовало, в чем он виноват теперь.
Судья Морленд отослал юристов на места. Прокурор выглядел взбешенным и сел, пыхтя от ярости. Ассистент прокурора Блер казалась напряженной, как тетива, и смотрела на Коуди, стиснув зубы. Тем временем Лудик улыбался присяжным, возвращаясь на кафедру. Я понял, что его начальное смущение было уловкой с целью ослабить настороженность Коуди. Теперь его вопросы были резкими, а тон презрительным.
— Детектив Хойт, мне нужно, чтобы вы прояснили кое-что для меня.
Коуди кивнул и ответил «да», прежде чем судья напомнил ему говорить так, чтобы репортер мог его слышать.
— В вашем рапорте говорится, что во время рейда в трейлере моего клиента было изъято сто восемь так называемых улик.
— По-моему, да, — сказал Коуди.
— Мне нужно знать точнее, чем «по-вашему», детектив. Проверьте ваши записи или почитайте досье. Не беспокойтесь, я могу подождать.
Я достаточно хорошо знал Коуди и видел, что он сердит. Такое лицо у него было, когда он играл защитником в футбол в высшей школе перед тем, как долбануть кого-нибудь мячом. Он листал страницы досье, пока не нашел то, что ему было нужно.
— Да. Сто восемь улик.
— И эти предметы были занесены в журнал Денверского полицейского департамента, верно?
— Да.
— Но это была объединенная операция федеральных и местных сил. Почему улики не были переданы в распоряжение федералов, что является обычной процедурой в расследованиях такого рода?
Коуди откашлялся и сердито посмотрел на Лудика.
— Потому что федералы работают с девяти до пяти. А я знал, что наше здание должно быть открыто.
— Значит, вы не только арестовали моего клиента без участия и информирования ваших федеральных партнеров, но и передали так называемые улики вашим друзьям в городе?
— Да, — кивнул Коуди.
— Интересно. Теперь вернемся к самим уликам. В Денверском полицейском департаменте каждый предмет имеет описание и номер, не так ли?
— Так.
— Даже каждый клочок обугленной бумаги из бочки с мусором?
— Да.
— Я много раз просматривал этот список, детектив, и не мог найти описание или номер жесткого диска сервера в трейлере моего клиента. Я что-то упустил?
— Нет. Там не было жесткого диска.
— Что?
— Я сказал, что там не было жесткого диска. Коутс уничтожил его или спрятал, прежде чем мы смогли его проанализировать.
Лудик потер лицо.
— Детектив, я луддит, [6]когда дело доходит до компьютеров. Моя жена называет меня «луддит Лудик»… — это вызвало хихиканье среди присяжных, — поэтому, пожалуйста, простите меня, если мне придется просить вас объяснить очевидные вещи.
Судья Морленд, благослови его Бог, оборвал разглагольствования адвоката.
— Мистер Лудик, пожалуйста, переходите к делу, — сурово сказал он.
— Да, ваша честь. Прошу прощения. Детектив Хойт, поправьте меня, если я ошибаюсь, но жесткий диск вроде мозга компьютера, не так ли? Где хранятся все файлы и вся память?
— Да.
— Без жесткого диска компьютер не более чем нефункционирующий механизм, правильно?
— Да.
— Значит, без жесткого диска сервера моего клиента невозможно узнать, для чего компьютер был использован или куда отправлялся мой клиент в своих ночных набегах на Интернет?
— Правильно.
— То же касается исчезнувших пластинок памяти для цифровой камеры?
— Да.
— Следовательно, выявленная вами связь моего клиента с исчезновением бедной Кортни — ее фотографии, причем не с пропавшего жесткого диска компьютера, предположительно используемого среди ночи, или из камер, найденных в его трейлере, а из ноутбука моего клиента, не так ли?
6
Луддиты (по имени полумифического рабочего Неда Лудда) — члены рабочих организаций в Англии в 1811–1816 гг., уничтожавшие машины, считая, что они отнимают рабочие места.