Мое сокровище

Кроме того, и он кое в чем виноват. Он женился на ней, чтобы получить контроль над «Кардуччи косметикс», к тому же обманул Либби, ибо не сообщил ей об одном пункте в завещании Пьетро.

И еще одна коварная мысль тревожила его. Либби не была любовницей Пьетро. Она и его отец никогда не были близки. Рауль стал ее первым мужчиной. По какой-то необъяснимой причине он ощутил пьянящий триумф. Он всегда считал себя современным парнем и не имел никаких предубеждений относительно женщин, имеющих множество любовников. Но Либби принадлежит только ему! Рауль испытал шок от примитивного чувства собственника, которое охватило его. Ему захотелось запереть Либби в высокой башне, подальше от мужских глаз.

Занимался бледный рассвет, когда Рауль наконец направился обратно к берегу, чувствуя себя спокойнее. Он сумел взять эмоции под контроль, но так и не решил, какого черта собирается делать дальше.

Рауль вздрогнул, увидев человеческую фигуру на пристани. Он узнал огненно-рыжие волосы Либби. Подведя лодку ближе, он заметил, что она одета в джинсы и мягкий серебристо-серый свитер. Она выглядела очень молодой и болезненно-уязвимой. У Рауля сжалось сердце.

— Сможешь поймать? — обратился он к ней и бросил канат на причал. После секундного колебания она взяла его. — Обвяжи канат вокруг этого шеста, — распорядился Рауль, выпрыгивая из лодки.

Либби настороженно посматривала на него. Ее глаза были красными, а лицо таким бледным, что она напоминала призрак.

Он взглянул на часы:

— Четыре утра. Я не думал, что ты поднимешься так рано.

Либби пожала плечами и приглушенно произнесла:

— Я не спала.

Ее напряжение было почти ощутимым. Она смотрела мимо него на мягкий туман, который дрейфовал через озеро.

— Должно быть, очень покойно на воде в рассветный час, — задумчиво прошептала она.

— На мой взгляд, отсюда ближе всего к небесам. — Рауль сделал паузу, а затем тихо продолжил: — Может быть, однажды я возьму тебя с собой.

Она заглянула ему в глаза и заговорила дрожащим голосом:

— Пожалуйста, не разлучай меня с Джино. Я люблю его, и он любит меня. Было бы слишком жестоко…

— Я знаю. — Он тяжело вздохнул. — Я не людоед и прекрасно понимаю, как ты предана ему. Он считает тебя своей матерью.

Впервые после того, как Рауль оставил ее в спальне, Либби почувствовала, что ей стало немного спокойнее.

— Мне нет прощения, но после смерти мамы я очень боялась социальных служб, которые могли отнять у меня Джино. Я сама о нем заботилась. Мне известно, каково это — чувствовать, что ты никому не нужна, и я была готова сделать все, чтобы Джино был со мной.

— В том числе пожертвовать невинностью, — безжалостно произнес Рауль. — Неужели ты рассчитывала скрыть от меня свою неопытность?

Бледное лицо Либби залилось румянцем.

— Я не думала, что будет так больно, — призналась она.

Рауля вновь охватило чувство вины.

— Если бы я заранее знал, что у тебя это впервые, я был бы сдержаннее. — Наверняка он до смерти напугал Либби. Ему стало стыдно. — Клянусь, в следующий раз я буду очень осторожен, — серьезно пообещал он.

«В следующий раз»?! Либби прикусила губу.

— Означает ли это, что ты намерен жить со мной в браке? Несмотря на то что я… — Она запнулась, а Рауль насмешливо поднял темные брови.

— Несмотря на то что ты меня обманула? — холодно поинтересовался он. — Честно говоря, сначала я хотел отправить тебя обратно в Англию, но ты нужна Джино. Кроме того, есть вероятность, что ты уже зачала от меня. Я не пользовался противозачаточными средствами, и, вполне возможно, ты беременна.

Сердце Либби сжалось при мысли о том, что она будет вынашивать ребенка Рауля. От переизбытка эмоций она обхватила себя руками и задрожала от волнения.

Рауль нахмурился:

— Ты замерзла. Давай вернемся домой.

Он шел рядом с ней вдоль причала. Либби настолько отчетливо чувствовала его присутствие, что споткнулась. Она упала бы в воду, если бы не молниеносная реакция Рауля. Он поймал ее за плечо, посмотрел на бледное лицо женщины, а затем, игнорируя слабые протесты, подхватил ее на руки и зашагал к дому.

— Ты едва держишься на ногах. Не трать зря силы, сопротивляясь мне, дорогая, потому что я тебя не отпущу, — предупредил он, не шутя.

Каким-то образом Либби удалось сломать броню, окружавшую его сердце, и, к своему удивлению, Рауль не спешил восстанавливать ее.

Глава 9

Либби прижималась к груди Рауля. В его сильных руках она чувствовала себя в безопасности. Разве не этого она жаждала, когда была ребенком? Либби никогда не сомневалась, что мать любила ее, но ей не нравилась компания друзей-хиппи Лиз, и она тосковала по настоящему дому и семье. Может быть, ее потянуло к Раулю с первой встречи потому, что она инстинктивно тянулась к сильному и могущественному человеку, который заслуживает доверия?

Рауль шел по коридорам виллы, и сердце Либби замерло, когда вместо своего кабинета или гостиной он понес ее по широкой лестнице в хозяйскую спальню.

— Нам надо поговорить, — глухо произнес он и опустил Либби на кровать.

К ее ужасу, Рауль присел рядом с ней — так близко, что она могла чувствовать тепло его тела и вдыхать опьяняющий аромат одеколона.

Она сцепила пальцы на коленях и тихо сказала:

— Я виновата в том, что лгала тебе. Ты имеешь полное право на меня сердиться.

Голос Либби звучал так убедительно, что Рауль не счел возможным назвать ее опытной актрисой. Даже если бы она была таковой, какая разница? Он женился на ней, чтобы получить контроль над «Кардуччи косметикс», да и другое его желание остается в силе: он хочет подарить Джино настоящую семью.

Рауль протянул руку и лениво накрутил ее огненно-рыжий локон на палец.

— Пожалуй, я понимаю, почему ты это сделала, — нехотя признался он. Конечно, Рауль все еще злился на Либби, но не мог не восхищаться тем, как она боролась за Джино. — Окажись я в такой ситуации, поступил бы так же. У меня сохранились безрадостные воспоминания о жизни в детском доме.

— Сколько тебе было лет, когда тебя усыновили?

— Семь.

— В этом возрасте мне разрешили покинуть приемную семью и снова жить с мамой. Мы отправились на Ибицу вскоре после воссоединения. Ты что-нибудь знаешь о своих настоящих родителях? — с любопытством спросила Либби.

— Только то, что они жили в ужасной нищете на улицах Неаполя. Моя мать умерла вскоре после того, как родила меня, и в течение нескольких лет мной занимался отец. — Рауль поморщился. — Я помню, что это был огромный и грубый мужик, который стегал меня ремнем. Он был алкоголиком, хотя тогда я этого не понимал. У него был непредсказуемый и вспыльчивый характер. Он умер, когда мне было пять лет. Я не знаю, что с ним случилось, хотя подозреваю, что он являлся членом преступной группировки. Однажды ночью отец ушел, оставив меня одного. Он часто так поступал. Потом полицейские взломали дверь нашей квартиры и отправили меня в детский дом. Я был трудным ребенком, и монахини, которые руководили приютом, изо всех сил пытались со мной справиться. Никто не хотел меня усыновлять, и, казалось, я проведу в приюте все детство. Но Пьетро и Элеонора Кардуччи решили дать мне шанс. Я не знаю, почему они выбрали мальчика-дикаря с улицы, — сказал Рауль, и его голос смягчился, когда он вспомнил своих приемных родителей. — Но я благодарен за то, что они так поступили. Моя жизнь изменилась навсегда благодаря им, и я буду вечно признателен за все, что они сделали для меня.

Либби кивнула, ее сердце заныло при мысли о маленьком Рауле.

— Жизнь может быть очень опасной, — прошептала она, — а дети так уязвимы. Я хочу, чтобы Джино вырос с ощущением безопасности и надежности и верил в то, что он любим.

— Вместе мы сделаем все возможное, чтобы дать ему счастливое детство, — заверил ее Рауль. — Но разве это все, чего ты хочешь, Либби? Действительно ли благополучие Джино было единственной причиной, по которой ты вышла за меня замуж?