Страница 19 из 22
— И почему же? — дерзко спросила Люсита.
— Потому что встретил меня, — коротко ответила женщина.
Глава одиннадцатая
— Грейс, открой дверь, в противном случае мне придется ее выбить, — стремительно свирепел, теряя терпение, герцог де Эррера. — Ты можешь мне объяснить, что произошло? Зачем понадобилось запираться? — Он старался удерживаться от откровенной ругани.
Грейс сидела на краю кровати, словно не замечая этого рычания. Она знала, что Хавьер не станет долго терпеть и непременно что-то предпримет, но ее это не беспокоило. Она слышала, как он навалился плечом на дверь и опробовал ее прочность. Конечно, дверь не поддалась, да и особой нужды в применении силы не было, поскольку у Торреса имелись дубликаты ключей.
— Грейс, да что с тобой такое? Торрес сказал, что ты будто бы не совсем здорова. Я беспокоюсь. Ответь мне. — Хавьер смягчил тон, надеясь задобрить Грейс, однако женщина даже не прислушивалась к его словам.
Хавьер подождал еще несколько минут, но, ничего не дождавшись, вновь принялся барабанить в дверь, не сдерживая эмоций.
— Ты можешь членораздельно объяснить, чего добиваешься, Грейс? — негодовал он, сопровождая свои выкрики ударами о косяк.
— Чего я добиваюсь? Ты меня спрашиваешь? Меня, у которой нет никаких прав?! — не выдержала Грейс.
— Ты о чем это? Ты можешь мне объяснить? Ты можешь открыть дверь и спокойно все мне объяснить? — настойчиво попросил герцог.
— Я бы могла потребовать объяснений у тебя, да только малышка Люсита мне все уже доходчиво втолковала… Почему ты не женился на ней, если между вами такое поразительное взаимопонимание? Зачем нужно было впутывать меня в изощренную брачную шараду? И почему эта соплячка знает все о твоих планах? — захлебываясь от негодования, частила Грейс.
— Я по-прежнему не совсем понимаю, о чем ты ведешь речь, дорогая. И при чем тут Люсита? Я с ней даже словом не перемолвился за весь вечер, кроме приветствия и прощания. Не догадываюсь, что она могла наговорить, что так тебя расстроило! Грейс, открой дверь, пожалуйста, поговорим спокойно. Я готов ответить на все твои вопросы.
— Я знаю, что ты готов солгать, о чем бы я тебя ни спросила. Не пытайся меня разубедить, что это не сговор. Я видела, как непринужденно вы ведете себя друг с другом. Ты вновь станешь уверять меня, что Люсита всего лишь подросток. Но тебе не удастся меня убедить. Я говорила с ней. Поверь, она давно уже не дитя, — гневно заявила Грейс, подойдя к двери.
— Я не знаю, что ты себе напридумывала. Неужели сходишь с ума из-за примитивной ревности? Люсита мне все равно что младшая сестра. Я помню ее грудным ребенком, Грейс. О сговоре не может быть и речи.
— О! Как трогательно! Младшая сестра, говоришь? Так откуда эта «младшая сестра» знает обо всех твоих планах? Откуда ей известно об условиях нашего брака, если ты меня уверял, что в курсе лишь трое? — возмущенно кричала через дверь оскорбленная женщина.
— Но так и есть, Грейс. Я никого не посвящал в наши дела. Тем более Люситу. Рамон Агулар все знает, но он не из тех, кто станет болтать о семейных секретах. Возможно, Карлос перед составлением завещания обсуждал с отцом Люситы предполагаемый союз двух семей. Но это лишь мои предположения.
— Не верю ни одному твоему слову, Хавьер. Я не дам тебе снова заморочить мне голову. Ты уверял меня, что наша договоренность останется в тайне. Но если этой девчонке известно все, значит, и остальные осведомлены не хуже. Как я смогу после этого смотреть людям в глаза? — воскликнула Грейс и резко распахнула перед мужем дверь супружеской спальни. — Я думала, что хоть в этом могу довериться тебе. Но ты унизил меня. И не смей больше ко мне прикасаться! Нас больше ничто не связывает, а когда срок соглашения подойдет к концу, я не задержусь здесь ни на минуту!
— Стой, Грейс! Так не годится, черт побери! Я не знаю, что на тебя нашло, но ты обязана меня выслушать. Ты обвинила меня в стольких подлостях! Я вынужден защищаться. Ты не смеешь перечеркивать наши отношения, что бы тебе ни наговорила Люсита Васкес. Ты моя жена, моя любовница, и я не выпущу тебя из нашей спальни, пока все не вернется на круги своя, — безапелляционно объявил герцог де Эррера и стиснул жену в объятиях.
— Ты не имеешь права так со мной поступать! — Она безуспешно пыталась вырваться.
— Через секунду ты станешь мягкой, как масло, и сама не пожелаешь уйти, даже если я гнать тебя буду, — самоуверенно пробормотал Хавьер, прильнув к ее пышной груди.
Грейс отчаянно отталкивала его от себя, но с каждым поцелуем сопротивление слабело.
— Ты не хочешь, чтобы я останавливался, и мы оба знаем, почему… — Он подхватил ее на руки и уложил на кровать.
— Почему? — прошептала она, бессильно закрыв глаза.
— Потому что я необходим тебе… Потому что ты жаждешь меня… Потому что ты не принадлежишь себе, когда я рядом. Вот почему, — тоном триумфатора провозгласил супруг.
— С чего ты так уверен в себе? — тихо спросила она.
— Твоя реакция говорит мне об этом, Грейс. То, как ты дышишь, когда видишь меня, как томно в этот момент глядят твои глаза с поволокой. Если я дотронусь сейчас до твоих трусиков, они непременно окажутся влажными. Я чувствую это по твоему аромату. Тебе меня не обмануть, милая. Ты моя и не способна ничего изменить. Ты сама пришла ко мне ночью и просила любить тебя. Ты сладко стонешь, когда я вливаю в тебя свой огонь. Ты не способна отказать себе в этом наслаждении. А все остальное — мелочи. — Хавьер отпустил ее. — А теперь раздевайся, Грейс. Я помогу тебе расстегнуть платье, — мирно предложил супруг, и она подчинилась.
— Ты прав, Хавьер. Так и есть. Но даже теперь, после стольких месяцев, что мы близки, ты продолжаешь говорить лишь о вожделении. Я понимаю, что для тебя это главное, но по глупости своей надеялась на более возвышенные чувства. Я полностью разделяю твою уверенность: ты бесподобный любовник, сильный и властный мужчина, который привык одерживать верх в любой ситуации. Но, к сожалению, не заботишься о том, чтобы тебя искренне любили, — доверительно сказала Грейс, снимая восхитительный бальный наряд.
Когда на ней осталось только колье, герцог восторженно произнес:
— Твоя красота льстит моему самолюбию, милая… Прости, но я не слышал, о чем ты говорила, — съязвил он и стал раздеваться сам.
— Я не буду спать с тобой, Хавьер, — неожиданно произнесла Грейс.
— Почему же? — Он не воспринял всерьез ее предупреждения.
— Потому что сейчас это может стать опасным, — проговорила она, памятуя о возможной беременности.
— Ничего глупее я еще не слышал, Грейс, — рассмеялся он.
— Зря ты так легкомыслен, потому что я говорю совершенно серьезно. Сегодня этому не бывать, — с неподдельной твердостью сообщила она.
— Только не говори, что не испытываешь умопомрачительного желания.
— Это ничего не изменит. Есть причины воздержаться от близости, — холодно произнесла Грейс.
— Ты расскажешь мне об этих причинах, милая?
— Еще не время. — Грейс покачала головой. — Хотя… Думаю, Люсита может тебя просветить, — с усмешкой предположила она.
— И при чем тут Люсита? — недовольно спросил он. — Разве это касается не нас двоих? Разве не дело супругов решать, спать ли им вместе?
— Я тоже так думала до разговора с Люситой, — пожала обнаженными плечами Грейс.
— Это все слова, Грейс. У меня есть сила, и я буду брать тебя, когда только пожелаю, — заявил Хавьер.
— И ты не боишься разрушить то хрупкое и ценное, что может быть у нас?
— Например, что? — не понял он.
— Самое дорогое, что может быть у мужа и жены, — продолжала говорить загадками Грейс.
— Единственная ценность, которой я обладаю, — это власть. Но она от насилия только крепчает, — хвастливо произнес герцог. — Все эти девичьи сантименты, зовущиеся любовью, ничто по сравнению с властью, хоть вам и внушают, что любовь способна творить чудеса. Любовь не помогла моему отцу повидаться с умирающей матерью на смертном одре, а моей бабушке — дать последнее благословение своему сыну. Единственному сыну… Дед Карлос «запретил Фернандо Эррере появляться в Эль Кастильо де Леон. У деда было право отдавать подобные распоряжения.