Покорение льва

Глава девятая

Угрозы так и остались всего лишь угрозами. Грейс больше не боялась своего супруга. Однако восхитительный отдых на Сейшельских островах прервался как-то внезапно после памятного разговора, и новобрачные вернулись в Эль Кастильо де Леон…

С легким вздохом Грейс открыла глаза. Она увидела Хавьера, спавшего под одним с ней одеялом, и ее сердце вздрогнуло. Оно вздрагивало так каждое утро вот уже два месяца, что для Грейс означало только одно — бедному сердечку предстоит трепетать еще месяцев десять, после чего они с Хавьером расстанутся…

Каждый день был похож на предыдущий. Герцог пробуждался, отправлялся в офис в Гранаду, иногда в Мадрид или работал в своем кабинете, изредка принимая посетителей. Иногда в перерывах он просил ее прогуляться вместе с ним по дорожкам сада. Порой же довольствовался компанией своего добермана, тогда Грейс украдкой наблюдала за ними из окна.

Вечера тоже были однообразными. Приятный тихий ужин, непринужденная болтовня, которая не обходилась без щекотливых намеков герцога, но этим дело и ограничивалось. Нечастые гости за ужином не изменяли заведенного распорядка.

После ужина они всегда вместе отправлялись в супружескую спальню, герцог целовал ее перед сном, словно после десяти лет брака, и шел в ванную, откуда возвращался обнаженным. Грейс украдкой наблюдала за ним. Он тихо ложился возле нее и, казалось, сразу же засыпал, в то время как Грейс, оглушенная собственным сердцебиением, не могла сомкнуть глаз и смотрела на грозные ночные тени, что заполоняли собой все пространство старинной герцогской спальни.

В их разговорах часто возникали слова «любовь», «страсть», «вожделение», «секс». И для Хавьера не существовало одного без другого. А для Грейс только любовь — нежное переплетение пылких признаний и восторженных взглядов — имела право на существование. Все прочее представлялось ей чем-то недопустимым и постыдным, олицетворяющим союз не любящих друг друга супругов, чьей миссией является деторождение. Все это очень забавляло герцога, но он не прилагал особых усилий, чтобы изменить ее мнение. Кстати, в глазах окружающих им удалось прослыть счастливой семейной парой.

Казалось, всех все устраивает. И все же сердце Грейс бешено колотилось каждое утро, когда она пробуждалась от беспокойного сна и видела лицо дремлющего герцога. Спокойное красивое лицо сильного мужчины, который звался ее мужем, но по сути им не являлся… Не от нежелания или неспособности, а по той лишь причине, что не так представляла себе Грейс супружество с кем бы то ни было.

День ото дня она с легкой обидой отмечала, что он все менее и менее уделяет ей внимание, перестает склонять ее к интимным беседам, смиряется с ее упорством. И отношения их постепенно становятся рутинными, а вежливые фразы произносятся скорее по привычке, а не из-за жажды общения…

— Доброе утро, дорогая. Хорошо спалось? — как и всегда, спросил ее, позевывая, герцог де Эррера.

Грейс очнулась от раздумий и кротко улыбнулась ему.

— Этой ночью я спала крепко, — призналась девушка.

— Странно. А мне показалось, что тебя что-то терзало… — проговорил Хавьер.

— Терзало? Почему ты так решил? — насторожилась она.

— Ты вертелась всю ночь и мученически вздыхала. У меня даже возникло желание разбудить тебя и спросить, в чем дело, но я воздержался. А потом и сам уснул, — растолковал Хавьер Эррера.

— Странно… — задумалась Грейс. — Даже не знаю, отчего бы я могла тревожно спать. А как тебе спалось?

— Так хорошо, что не просыпался бы, а спал и спал, — мечтательно проговорил он и потянулся.

Мощная мускулистая грудь показалась из-под одеяла. Грейс затаила дыхание, стараясь не выдать свое восхищение.

— Сон — отличное спасение, — пробормотала девушка.

— Ты что-то сказала, дорогая? — переспросил, словно не расслышав, герцог.

— Так… Ничего, — сказала Грейс и прижала к себе подушку.

— Ты такая миленькая по утрам, девочка. А я такой терпеливый, что давно пора меня за это вознаградить. Ты так не думаешь? — интимно прошептал супруг, обняв Грейс.

— Что ты предлагаешь? — спросила она.

— Перебирайся на мою половину, детка. У меня теплее, а скоро будет совсем жарко, — пообещал герцог.

— Мне и тут хорошо. — Грейс спрятала лицо в подушке.

— Уговорила! Если у тебя так хорошо, я иду к тебе, милая! — воскликнул он, довольный, и прижался к жене.

Герцог убрал волосы с ее затылка и принялся нежно целовать шею, спускаясь к лопаткам. Он явственно чувствовал напряжение Грейс, но не считал нужным остановиться. Хавьер ждал, что она воспротивится настойчивым ласкам, но Грейс лишь лежала, уткнувшись в подушку, недвижимая и безответная.

— Во что ты играешь, Грейс? В мышку в норке? — дразня, спросил он жену.

— Ни во что не играю, — раздался ее приглушенный голос.

— Бездействие как новый метод противостояния? — предположил Хавьер. — Я привык к прямой атаке, Грейс.

— А я вообще не хочу воевать с тобой, — сообщила она, повернувшись к мужу лицом. — Я надеюсь, что когда-нибудь мы сможем стать друзьями, — чистосердечно призналась девушка.

— Друзьями? Какая несуразица! — рассмеялся он. — Мы не в скаутском лагере, девочка. Мы спим вместе.

— Но не так, как тебе хотелось бы, — напомнила она.

— К сожалению, — согласился герцог. — И ты полагаешь, что можешь устанавливать свои правила в моей спальне и предлагать мужу дружбу вместо любви? — упрекнул он, легонько укусив ее за нижнюю губу.

— Хавьер! — воскликнула Грейс от неожиданности.

— Повторяй мое имя чаще, когда мы в постели, милая, — пробормотал он и поцеловал ее плечо, отогнув бретельку ночной сорочки.

Грейс запрокинула голову назад, и пряди волос рассыпались.

Герцог покрывал лицо жены горячими поцелуями, не давая ей опомниться. Он нависал над ней, заслоняя от утреннего света, проникающего сквозь щели между портьерами.

Грейс не заметила, как его бедра оказались между ее ногами. Она вздрогнула, только когда он спустил сорочку с ее плеч и коснулся влажными губами груди. Ее спина напряглась и изогнулась, а пальцы скользнули по его затылку.

— Теперь ты чувствуешь, как нам это необходимо? — шепотом спросил он жену. — Понимаешь, что сильное желание трудно игнорировать?

— Да… — Она закрыла глаза. — Ты знаешь, как заставить женщину потерять рассудок, Хавьер. Ты просто злоупотребляешь своей мужской силой. Но желание — это не любовь, — упрекнула его Грейс.

— Ты полагаешь, только мужчины пользуются своей властью, Грейс? Это не так. Прикоснись ко мне, и сама сможешь убедиться, какова твоя власть, — предложил он, сорвав с себя простыню.

— Ты можешь требовать от меня все, что захочешь, Хавьер. Можешь даже внушить мне, что это именно мое решение. И я не стану ни возражать, ни сопротивляться, поскольку это бессмысленно, особенно после того, что я уже натворила. Сложно придерживаться своих убеждений, лишившись человеческого достоинства, — проговорила Грейс.

Хавьер замер. Он поднялся, и, гневно посмотрев на Грейс, которая боялась раскрыть глаза, процедил:

— Ты стыдишься быть моей женой, Грейс? Ты стыдишься быть герцогиней де Эррера?

— Да, стыжусь. Потому что все это лишь видимость. Постыдная сделка между дочерью растратчика и аристократом, страшащимся потерять свое наследство. Срам! — истерично выкрикнула Грейс, закрыв лицо руками. — Мы не можем искренне любить друг друга, потому что оба готовы на какой угодно подлог, быть может, даже на преступление ради достижения своих целей. Мы считаем, что моя любовь к отцу и твоя любовь к титулам нас оправдывают. Но это не так, Хавьер. Мы совершили ошибку и оказались в тупике. Я удивляюсь, как тебе все еще удается сохранять гордость, если ради денег и власти пришлось жениться на дочери вора.

— Мы оказались в тупике совершенно по другой причине, Грейс. Просто ты не способна воспринимать жизнь такой, какая она есть, и радоваться тем возможностям, которые она тебе дает. Ты думаешь, что руководствуешься принципами. Тогда почему не позволила своему отцу понести заслуженное наказание? Если хочешь остаться верной себе, то, назвавшись моей женой, обязана полностью соответствовать этому статусу. Но в твоих глазах одни люди достойны снисхождения и всевозможных оправданий, а другие, как ни стараются, не способны их заслужить. Я устал. И я уезжаю! — отчеканил герцог.