Радуга любви

— В самом деле! — невольно рассмеялась она, задержав взгляд на его высокой, мускулистой фигуре и подумав, что он такой же высокомерный, как и тот — мифический? — джентльмен. Его близость была, пожалуй, пугающей. Она накрыла Пейдж волной, и девушка завороженно замолчала. Она готова была рассмеяться над своими фантазиями, но если сейчас она сделает выдох, то они рассыпятся вдребезги, как стекло. Словно ее настроение оказалось в плену у бури.

— Итак? — спросил он, подымая бровь.

— Мы ужинаем внизу? — вырвался, у нее совершенно глупый вопрос, хотя она превосходно знала, где находится ресторан.

Несколько секунд он рассматривал ее, возможно, думая, что Джоэл преувеличил ее умственные способности, затем улыбнулся.

— Именно поэтому я здесь, мэм. Дешевый, но вкусный ужин может помочь вам забыть обо всех страданиях.

Ее мягкие губы задрожали.

— Я не в состоянии с ними справиться, вы ведь знаете!

— Пожалуй, ты права! — Он и не попытался возражать, улыбался открытой беззаботной улыбкой, и она тут же почувствовала себя привлекательной, не такой глупой и эгоистичной.

— А я в самом деле голодна! — солгала Пейдж слащаво-вежливым голосом, словно маленькая девочка в гостях. Если он мог быть учтивым, то и она сможет!

— Да? — В его глазах блеснул смех, но он смолчал, чтобы не обидеть ее. Он подошел к двери и открыл ее, вытянув руку, чтобы она первой вышла из комнаты. В этом жесте чувствовалась одновременно небрежность и скрытая сила — такой антагонизм пребывал у этого человека под надежным контролем.

Около полдюжины вентиляторов в столовой месили поистине удушающий воздух. В комнате утомленная молодая женщина пыталась совладать с двумя раскрасневшимися и расшалившимися малышами — они швыряли соломинки для коктейля друг в друга, затем в свою мать, а потом досталось и официантке, когда та подошла к ним ближе. Еще в столовой находилась группа туристов-подростков, уже жалеющих о том, что они отправились в это самостоятельное путешествие. Их лица осветились при виде Тайрона Бенедикта и Пейдж, но он только пробормотал короткое и дружелюбное «Привет!» и увлек ее к самому выгодному месту в комнате, где воздух был неправдоподобно прохладным — результат умело поставленного блюда с кубиками льда.

Он безусловно неплохо владел техникой мелких знаков внимания. Ее усадили, и вскоре она с благодарностью потягивала замечательно охлажденный «Чинзано» со льдом и долькой лимона. Она услышала свой снисходительный голос, соглашающийся попробовать немного охлажденного грейпфрутового мараскина, за которым последует холодное филе цыпленка, пожалуй, с овощным салатом и еще, наверное, немного плова. Ей хотелось бы немного пива, жалобным голосом сказала она, он же твердо, но вежливо пояснил, что белое вино «Баросса» было выставлено на лед с момента их прихода.

Она с легким вздохом уступила, думая, что иногда властный мужчина — это не так уж плохо, и окинула взглядом комнату. При других обстоятельствах, с окнами, открытыми навстречу солнцу либо сияющим звездам, здесь было бы очень мило — провинциальный, но достаточно чистый ресторан. Блестящие, отполированные столы украшали оригинальные салфетки с контрастными узорами в стиле аборигенов. В центре вместо традиционных цветов, которые не вынесли бы иссушающего зноя, стояли черные деревянные чаши, наполненные блестящими красными яблоками.

Поток охлажденного воздуха обдавал ее затылок и запястья. Какое наслаждение! Обеими руками она приподняла и уронила свои шелковые волосы. Пока Тай Бенедикт разговаривал со слегка оробевшей официанткой, она дала волю своему взгляду, всматриваясь в красивое твердое лицо, лицо мужчины, полагающегося только на себя. Смуглый, высокий, широкоплечий, с узкими бедрами и очень мужественный. Ей раньше не нравились мужчины до такой степени смуглые, так явно относящиеся к своему полу. Она также не могла припомнить, чтобы ей когда-нибудь нравились зеленые глаза, что у кота, что у мужчины! Но сейчас она должна была признать: глаза у него действительно красивые, ясные, лучистые, с густыми ресницами.

Официантка неожиданно ушла — слишком неожиданно для Пейдж, потому что в этот момент он поймал ее изучающий взгляд. Она залилась краской, сожалея, что опять так глупо попалась.

— Вы, должно быть, устали? — Она отчаянно хваталась за любую соломинку.

— Я в порядке! — улыбнулся он. — Вообще-то я на многое готов ради женщины.

Она не могла отвести от него взгляда своих больших глаз.

— Пытаешься околдовать меня? — спросил он с легким сарказмом.

Пейдж беспомощно заморгала, заодно демонстрируя длинные ресницы.

— Простите. Я задумалась.

— Ничего, — примирительно сказал он, — я закаленный, мне уже приходилось испытывать на себе чары.

— Неужели? — Она приподняла тонкие брови, на ходу придумывая вариант оправдания. — Я думала о том, как прекрасно было бы…

— Ударить меня?

— Мне и мысль такая никогда не приходила! — энергично запротестовала она, в душе признавая, что он сказал правду.

— Надеюсь, что больше не придет! — сказал он ей в тон, с легкой иронией.

Подошла официантка, и он повернулся, чтобы взять у нее вино, предпочитая сам им заняться. Оно было охлаждено по его вкусу, и он наполнил два бокала.

— За птичку-радужку. Пусть ее путешествие станет легче.

— За это я безусловно выпью, — откликнулась она, предоставляя ему решать, что именно она имела в виду.

— Как угодно! — спокойно ответил он.

Вино было превосходное, с ароматом свежего цветочного букета. И пилось оно легко, оставляя во рту чистый, кисловатый вкус.

— Как насчет небольшого откровенного разговора? — вежливо предложил он, сузив глаза.

— Почему бы и нет? Они не так уж и часто случаются. — Она сказала это нарочито прохладным тоном, не будучи, впрочем, уверена, что обманула его.

Он улыбнулся белыми, очень ровными и правильными зубами.

— С определенными поправками должен согласиться со справедливостью данного замечания. Но, возможно, мне придется преодолеть свою врожденную сдержанность и задать неудобный вопрос. Ведь Джоэл мой брат.

— Сводный брат! — высокомерно уточнила она.

— Сводный брат, — принял он уточнение, и его глаза вдруг заблестели, как зеленое стекло. — Для Джоэла это имеет значение, но не для меня, — сухо заметил он. — Моя мать испустила дух, когда я родился. Я, можно сказать, украл у нее жизнь. Но у нас один отец. Я не обращаю внимания на эти тонкие различия в родстве. Моя семья это… моя семья. И никаких различий.

Что-то в его тоне укололо ее.

— Извините. Простите меня, — сказала она, быстро раскаявшись и чувствуя справедливость его упрека. — Я говорю необдуманные вещи. Иногда это приводит к неприятностям.

— В это мне легко поверить! — Его взгляд заставил ее чуть ли не подскочить на стуле. — Но я тебя прощаю, малышка, если это для тебя важно!

Ей это было важно. Она ожидала такого ответа, но не могла в него поверить.

— Я знаю, что Джоэл проявляет щепетильность в некоторых вопросах. Думаю, его легко понять! — И он откинулся на спинку стула.

— А вы бы не проявляли? — просто спросила она.

— В чем? — Его лицо напряглось. Он выглядел сейчас тем, кем был, — угрожающе сильным мужчиной, который всегда начеку. — Послушай, куколка, — резко проговорил он, — организация Бенедикта достаточно велика, чтобы удовлетворить нужды целой дюжины сыновей, если не больше. Работы на всех хватит, но и вознаграждение велико. Джоэл никогда ни в чем не испытывал нужды. Многие бы с завистью назвали его избалованным молодым человеком. Его мать обожает его, ни в чем ему не отказывает. Но работа скотовода не для него. Ему нравятся яркие огни, красивые девушки… он уже воображал, что влюблен, в прошлом. Так же, как и ты? — добавил он.

— Как я? — Она растерянно взглянула на него, совершенно сбитая с толку, забыв даже, зачем приехала в эту глушь.

— Что же ты, цветочек? — спросил он, слегка подтрунивая. — Либо ты влюблена, либо нет. Незачем изображать такую растерянность. Ведь ты из-за этого сюда приехала, не так ли?