Радуга любви

Он наблюдал за тем, как ее нежная бледная кожа наливается гневным румянцем.

— О, тут уже надо подумать! Скажем так, я постараюсь, малышка. Это все, что я могу обещать.

— Вот и постарайтесь. А то я подумаю, что вы и вправду такой! — Она сжала губы. Солнце, слепившее глаза, мешало ей контролировать то, что она говорит.

Он легонько пожал плечами:

— Прежде чем что-либо затевать, милочка, спросите сначала себя: а как я из этого выберусь? Вот и поразмышляйте на эту тему, пока я соберу ваши вещи. И выше нос, жизнь не так уж и мрачна. Тем более для влюбленной молоденькой девочки.

До боли закусив губу, она смотрела, как он идет прочь. Внутри нее нарастало какое-то странное беспокойство, однако в голове у нее было пусто и она не знала, как теперь исправить положение. Куда он делся, решительный человек с угрюмым лицом? Она попыталась сосредоточить внимание на взвихренных столбах пыли, на причудливых переливах миража, но мысленно вновь и вновь возвращалась к предстоящим трудностям и опасностям. Пожалуй, самое мудрое, что можно сделать, это держаться подальше от Тая Бенедикта. Это должно получиться, ведь он человек, который чаще всего бывает один!

Через пару минут он уже забрасывал на заднее сиденье две ее сумки.

— Ну, как боевая готовность? — улыбнулся он ей вполне терпимо. Улыбка натянула кожу на высоких скулах.

— Вполне! — Ее губы дрогнули, как темные гранатовые зернышки. — В таком состоянии я даже бы выпила чего-нибудь крепкого.

— Звучит заманчиво! — Он повернулся к ней. — А скажите-ка мне, Рыжик, вы так и будете продолжать, как начали? Потому что, если все так пойдет и дальше, я не могу ручаться за то, как мы с вами закончим.

Он ее провоцировал, его взгляд, такой рискованный и проницательный мужской взгляд, скользивший по ее лицу и плечам. Она испугалась.

— Ну, если это вообще что-то значит, вы мне противны чуть меньше, чем поначалу!

— Что ж, во всяком случае, так уже лучше! Процесс налицо!

Когда он уселся за руль и включил зажигание, так и не сводя с нее глаз, она невольно поежилась, — чуть более нервозно, чем ей хотелось бы это показать.

— Впрочем, я чувствую некоторую принужденность, мисс Нортон.

— Пейдж, пожалуйста, просто Пейдж! — проговорила она с мягкой насмешкой, пытаясь сохранить непринужденность.

Губы его понимающе скривились, но он ничего не сказал в ответ. Двигатель наконец завелся, и Тай Бенедикт вывел машину на запыленную дорогу, небрежно махнув рукой Тому Блэкли. Пейдж улыбнулась ему. Первые мили дорога была просто ужасной, настолько, что Пейдж стало даже жутко. У нее вдруг появилось какое-то странное ощущение, как будто за ней наблюдают. Наблюдают на этой безбрежной, пустынной равнине! Озадаченная, она объяснила это себе первозданностью края, такого древнего и неприступного. Теперь клубы пыли, сгущаясь, грозно зависали над иссохшейся землей так низко, что вызывали ощущение клаустрофобии: Пейдж казалось, протяни она руку — и может коснуться его, грозного неба.

Они ехали молча, пока он не спросил:

— Все в порядке?

— Разумеется. — Она улыбнулась ему как-то нервно. — А почему должно быть по-другому? Это в непосредственной-то близости к сильному мира сего.

На мгновение взгляды их встретились и снова в кристально ясных глубинах его зеленых глаз зажглись опасные огоньки.

— Все не так просто, цветочек. Вкалываешь, как проклятый.

— Но оно того стоит?

— Я думаю, стоит, — пробормотал он сухо, приподняв бровь.

Она помолчала, обдумывая его ответ.

— Да, эта ваша страна, не моя, — серьезно проговорила она, и он испытующе поглядел на нее.

— Да? А где тогда ваша?

— Даже не знаю. — Она повернула к нему озадаченное лицо, и смущение ее, похоже, его позабавило.

— Знаете, малышка, вы точно радужная птица, маленькая чаровница, сверкающая, но такая изменчивая. Она появляется ранней весною, а к концу лета исчезает! — Непроницаемое его лицо ничего не выражало, но тон был прежний, достаточно язвительный. Именно он и заставил Пейдж в недоумении поднять свои шелковистые бровки. Тай хмыкнул, но от дальнейших комментариев удержался.

— Это должно что-то означать, мистер Бенедикт? — подозрительно спросила она.

Усмехнувшись, он начал тихонько насвистывать себе под нос. Она не сразу уловила мелодию, пока слова сами сложились в ее сознании: «Каждый раз, когда я гляжу в переливы света, я вспоминаю тебя, моя девочка!»

Эта кривая ухмылка снова всколыхнула ее ярость, и он почувствовал эту перемену настроения.

— Если вам сейчас не по себе, то не вините в этом меня. Просто вы попали в непривычную обстановку. Да и откуда бы взяться привычке? Обычная ошибка изнеженной девочки! Нет, подождите, не прерывайте меня. Дайте досказать. Здесь суровый край, милочка, непредсказуемый, своенравный, жестокий край. Сегодня он гол и бесплоден, а завтра утопает в буйном цветении, воздух пропитан ароматом бронии, степь покрыта ковром паракильи и мулы-мулы… белое с золотым великолепие бессмертника. Когда ты живешь во всем этом, оно становится как наркотик. Во всяком случае, со мной это так. Здесь моя страна, Пейдж Нортон, маленькая наша гостья, Страна Канала, Земля Золотистой Радуги. Страна мужчин!

— Спасибо за предупреждение. Я умолкаю.

— Вот именно! Только не принимайте все так близко к сердцу.

Она и не хотела принимать, но почему-то никак не могла унять странного возбуждения в крови. Впереди по-прежнему клубилась красноватая пыль, приоткрывая манящий мираж, тоненькую серебристую ленту. Пейдж откинулась на жесткую спинку сиденья в ощущении, что ее захватил яростный смерч. Она положила руки на колени и молчала, слишком смущенная и встревоженная для того, чтобы поддержать разговор.

Прошла минута. Он поднял лицо к грозному небу, загорелое до черноты лицо, такое… безжалостное.

— Держитесь, малышка, — примирительно проговорил он. — Я хочу, чтобы вы это поняли. Но пока, мне кажется, вам достаточно.

Значит, он все видит? И ее напряжение тоже? Для мужчины из ЭТОЙ страны он слишком хорошо знает женщин! Джип несся по пыльной дороге, что шла параллельно высохшим руслам рек, по направлению к городу. Цвет неба менялся, и это почему-то пугало ее, его же не волновало ничуть, подумала она про себя со смесью зависти и раздражения. Он вел машину так, как, наверное, делал и все остальное: минимум усилий, максимум результата, — уверенно, изящно, без лишних движений. Это тоже выводило ее из себя.

Стрелка на указателе скорости сдвинулась еще дальше вправо, и Пейдж замерла в испуге… шестьдесят пять миль в час по хорошей дороге для нее было уже крайним пределом! Она вцепилась руками в сиденье.

Он поймал ее взгляд и удержал на мгновение.

— Боитесь?

— Слишком гордая, чтобы бояться! — Голос ее был исполнен притворной беспечности.

Белые зубы сверкнули, и он кивнул темной, как ночь, головой.

— Вот это мне нравится! Люблю смелых девочек! Храбрящихся трусих!

В ответ он получил полуулыбку, скривившую губы.

— Настоящая леди предпочтет не заметить, если кто-то усомнится в ее словах, мистер Бенедикт.

— Ладно, этого знать я не мог. Откуда бы? — Он взглянул на нее с любопытством, видя, что она озадаченно хмурится.

— Мне вообще непонятно, что вы за человек. Полагаю, вы ведь не соизволите мне объяснить?

— Прошу прощения, Рыжик, но это секретная информация. — Он смотрел прямо перед собой. Ни единый мускул не дрогнул на его лице, без слов говорящем о властности и надменности хозяина.

Она вздохнула, жалея лишь о том, что не знает никаких хитрых трюков, которые помогли бы ей обставить этого невозможного человека.

— А что там с вашей работой? — спросила она с показным интересом. — Расскажите мне, что вы делаете в Кумбале?

— А зачем это вам? — Он внимательно оглядел ее серьезное молодое лицо, глаза насмешливо прищурились — зеленое мерцание на медном загорелом лице.

Его отношение к ней, снисходительное, чуть покровительственное подтрунивание выводили ее из себя.