Чарующий остров

Минут через десять, переодевшись, она спускалась в уединенную бухточку. Запах моря мешался с ароматом диких цветков: фуксий, горных лилий, диких фиалок, росших на лишайниковых скалах. Она сорвала один цветок и воткнула себе в петлицу. Очаровательно! Как же хорошо жить! Последнее облачко, омрачавшее ее настроение, внезапно улетучилось.

Ветерок качал верхушки пальм, и вокруг словно мерцал морской мираж. Солнце, словно горячая вода, проникало в ее открытые сандалии, и она упивалась этим приятным ощущением, пробираясь по пляжу к небольшой, защищенной от ветра бухте. Широкие листья над ней шелестели в унисон с прибоем. Здесь, на этом прелестном маленьком острове, она могла вновь обрести свое прежнее спокойствие. Так должно быть!

Пришло ощущение, будто ее жилье забрали на небеса. Это ощущение было пугающим на фоне этой голубой лагуны. Вода по краям была прозрачна, как хрусталь, словно ее там и вовсе не было, но на глубине цвет становился ярчайше-синим, прямо-таки не поддающимся описанию.

Постепенно, сквозь дрему, она стала осознавать, что кто-то за ней наблюдает. Она слегка подвинулась и увидела краешком глаза маленькую фигурку, припавшую к корням пальмы.

Тут Клэр решительно встала, стряхнув с себя песчинки, и громко сказала:

— Пойду-ка я сыщу какое-нибудь коралловое насекомое!

Раздался взрыв смеха, и появилась маленькая привлекательная фигурка Тины Колбэн в гавайской юбке. Она держала перед своим лицом зловещую китайскую карнавальную маску сине-зеленого цвета с ярко-красным носом. Маска опустилась, и Клэр увидала лицо маленького эльфа в черных кудряшках, с чернейшими ресницами над синейшими глазами и с маленьким розовым ртом. Рот открылся.

— А вот и нет! — объявила Тина триумфально. — Нет такого — коралловых насекомых. А еще собрались меня учить! Мухи — насекомые и муравьи — насекомые, но кораллы — животные. — Глаза сияют, нос вверх, она вся была воплощенная насмешка.

Клэр осмотрелась с недоумением:

— Ей-богу, я думала, ты хочешь меня съесть. А разве животные гуляют?

Тина ухнула по-совиному:

— Вот те на! Все, у кого есть рот, — животные. Морская утка — не что иное, как животное, низшая форма животной жизни. Это я знаю целую вечность!

Клэр расхохоталась, как в добрые старые времена.

— Ты уж очень скороспелый ангелок, но можно восхититься твоими познаниями. Между прочим, сколько тебе лет?

Тина взглянула с вызовом, потом хихикнула:

— От семи до семидесяти, говорит дядя Брок. И уж коли на то пошло, вы дяде Броку не понравитесь. Все его подружки такие… такие… — Она поискала подходящее слово и нашла наконец: — Пожирнее!

Клэр засмеялась и сделала озорной жест:

— Такие?

— Точно! — заразительно хохотнула Тина, но на всякий случай сдержалась. Она подошла поближе и присела, болтая, как всякий, в понимании Клэр, нормальный ребенок. — Мой дядя Брок выглядит как настоящий пират — такой красивый, из тех головорезов, что плавали в Испанской армаде. Они грабили богатых и отдавали беднякам. Я думаю, дядя Брок — самый красивый мужчина, что вы когда-нибудь видели.

Клэр взглянула на ребенка со смешком в глазах:

— Разве твой папа не самый красивый?

— Самый чудной, вы имеете в виду, — грубовато заметила Тина и подвинулась чуть ближе. — Слушайте, хорошо ли это — обсуждать кого-то? Я, знаете ли, наследница!

— Интересно, что же наследуешь? — Клэр вдруг захотелось пригладить кудряшки, но все же она удержалась.

Тина почти сползла к ногам Клэр.

— Ну, во-первых, бриллиантовые кольца, — сказала она с полнейшей беззаботностью. — Они принадлежали моей маме. Она умерла, но это не ее вина. Какой-то маньяк врезался в нее и разнес ее машину.

— Мне очень жаль, дорогая, — произнесла Клэр, тронутая печальной реальностью слов малышки.

— Да, я знаю! — Казалось, Тина прониклась мыслями Клэр. — Вы говорите искренне. Это, как дядя Брок говорит, вы всегда можете сказать, кто точно честный. Ну, вот, я и говорю, Надя начала носить мамины кольца, и дядя Брок сказал: «Я об этом позабочусь, моя дорогая, они вернутся к Беттине». Он меня теперь зовет Беттиной, а чаще Тина. Ничего имечко, да?

— Да, и тебе идет, — улыбнулась Клэр.

— Она обычно меня зовет — ребенок!

— Кто, милая? — Клэр уловила обиду в детском голосе.

— Ну не притворяйтесь. Вы же знаете, Надя. Она меня не любит. Я ей не подчиняюсь, хотя она на страже с самого утра.

На мгновение Клэр не нашлась с ответом. Вначале ей пришло в голову отделаться ничего не значащим замечанием, но ее натура была слишком деликатна, чтобы не осознавать всю тщетность этого, и она сказала:

— Может, твоя бабушка просто не воспринимает твоих капризов, как ты думаешь?

Тина просияла, полная благодарности:

— Точно, не понимает! Я могу задерживать дыхание, пока не покраснею, как рак. Я раз напугала Сэмми, повара-китайца. А с ней чуть ли не обморок. А папа только головой тряхнет, скажет «о Господи» и уйдет рисовать. Он, знаете ли, ужасно хорошо рисует. Он был знаменитый. Ну, теперь ваша очередь. Вас как зовут?

Клэр выпрямила колени и закинула голову, так что волосы ее упали на спину.

— Клэр, Клэр Кортни.

— А, я знаю, Кортни. Она мне говорила.

— Бабушка?

Тина перевернулась на живот.

— Можете не называть ее так. Даже папа зовет ее Надя, а дядя Брок — «моя дорогая»… — Тина превосходно воспроизвела интонации глубокого вкрадчивого голоса. — Я даже слышала, как дедушка Чарли назвал ее «старая перечница». Как говорит Брок, устами младенца глаголет истина и что, когда у вас куча денег, вы не знаете, кто за вас, а кто против, потому что они все действуют одинаково.

Клэр ощутила упрек.

— Ну, твой дядя Брок наговорил кучу всего.

— Ему так надо! — сообщила Тина честно. — Он меня опекает. Мы лучшие друзья. Когда-нибудь я буду стоить кучу денег, и дядя Брок говорит, к этому надо готовиться.

Клэр рассеянно поправила волосы, и Тина проследила за ее движением.

— Вы совсем не похожи на Клэр. Вы Мелисанда. Как на карте в моей комнате. Мелисанда смотрит на воду, ее влекла вода, вы знаете? Мелисанда! Красивое имя, да? У вас красивые волосы. Я прямо ненавижу кудряшки. Я хочу иметь красивые волосы и прямые, как ваши. Я думаю, кудряшки надо убрать.

Клэр хихикнула.

— Не смейтесь, — утихомирила ее Тина. — Дядя Брок говорит, я буду восхитительной красоткой, когда вырасту.

— Надо думать. — Клэр спрятала от нее смеющееся лицо.

— И богатой, не забудьте.

— «Деньги еще не все в этом мире», — сказала маленькая старая леди».

— Что это такое? — с подозрением спросила Тина.

— Я думала, ты знаешь. Ты много всего знаешь, и словарь у тебя богатый. Все дядя Брок, надо полагать?

Тина скромно потупилась:

— Я ужасно сообразительная. Дядя Брок объясняет мне каждое новое слово. Он говорит, я величайшая путаница.

Клэр снова засмеялась:

— Ну, по крайней мере, у нас не будет проблем с твоими уроками.

— Вообще-то я могу иногда и не злиться, а немножко повеселиться, — лукавила Тина, поблескивая синими глазенками.

— Ну, мне тоже приходилось прятать свое раздражение. — Клэр старалась быть искренней.

— Что, недавно?

— Нет, довольно давно, когда я была чуть старше тебя. Мой отец женился во второй раз, а я возненавидела мачеху. Я и боялась, и ревновала, и хотела присвоить отца целиком себе.

Тина прикоснулась рукой к волосам Клэр, она выпрямилась, глаза ее блестели.

— Потому что ваша мачеха была противная и злая? Она вас била? И еще морила голодом? То-то вы такая тощая.

Клэр мягко прервала ее:

— Послушай, ты хочешь дослушать меня или нет?

— Ну, конечно! — уступила Тина и уселась снова.

— Так вот, в действительности она была добра ко мне, — продолжала Клэр, морща в задумчивости нос, — она очень старалась со мной подружиться, но я была такая же несносная маленькая задира, как ты, Тина. Ты ведь несносная маленькая задира, но ты мне нравишься. Ты мне напоминаешь меня саму в детстве.