Тонкая темная линия

Анни хотелось узнать, как продвигается расследование изнасилования Дженнифер Нолан, но ей приходилось в который раз переписывать свой первоначальный рапорт, потому что Хукер опять умудрился потерять его. Накануне Анни опросила шестерых соседей Дженнифер, но получила минимум полезной информации.

Она перебирала в памяти детали изнасилования. Маска на лице нападавшего, отсутствие спермы, полосы ткани, чтобы привязать жертву. Преступник заставил Дженнифер выкупаться. Он не произнес ни единого слова во время акта. При изнасиловании, как правило, в ход идут угрозы и оскорбления. И Анни задумалась, что же страшнее – угроза смерти или жуткое молчание, когда не знаешь, чего ожидать.

Осторожность. Слово вдруг всплыло в памяти само. Насильник был очень осторожен, стараясь не оставить следов. Судя по тому, как он преуспел в этом, он совершал подобные преступления в прошлом. Вполне возможно, что он числится в полицейской картотеке. Кому-нибудь стоило бы просмотреть личные дела сослуживцев потерпевшей. Но если Анни предложит это, у ее коллег будет новый повод позлословить на ее счет.

Казалось, дежурству не видно конца. Анни снова посмотрела на часы. Еще полчаса, и она сможет отправиться обратно в Байу-Бро. Она поставила машину на пятачке возле полуразвалившегося прилавка для продажи овощей. Машину загораживали ветви дуба, но Анни отлично видела дорогу. В четверти мили к югу от этого места находился небольшой городок Лак, превращавшийся по вечерам в пятницу в горячее местечко. Все крутые ребята округа в этот день отправлялись в придорожную закусочную «Скитер Мутон» для популярного времяпрепровождения – выпить пива, поспорить, потом проломить кому-нибудь голову.

Красный пикап «Шевроле» на большой скорости несся со стороны города. Водитель высунул руку с банкой пива в окно. Анни проверила скорость радаром, когда он промчался мимо – шестьдесят пять миль при ограничении до сорока и вождение в нетрезвом виде. Анни включила мигалку и сирену и выехала вслед за ним на дорогу. Нет ничего лучше пьяного водителя за рулем, чтобы превратить совершенно провальный день в удачный.

– На связи Чарли-один, – заговорила Анни в микрофон. – У меня на двенадцатом шоссе превышение скорости в двух милях от Лака. Судя по всему, водитель пьян. У «его луизианские номера – Танго-Виски-Эхо семь-три-три. Конец связи.

Анни подождала подтверждения, но его не последовало, потом попыталась выйти на связь еще раз. Опять никакого ответа. Молчание не просто раздражало, оно тревожило. Если обстановка осложнится, у диспетчера будут ее координаты и номера водителя, которого она преследовала. Если Анни не выйдет на связь в оговоренное время, то диспетчер пошлет другую патрульную машину.

– Диспетчер вызывает Чарли-один. Мы вас не слышим. Повторите. Конец связи.

Очень легко прервать радиосвязь. Достаточно было одному из помощников шерифа взяться за микрофон, когда он услышал ее вызов, и все. Анни оказалась вне эфира. Отрезанная от связи, отрезанная от помощи.

Пикап-нарушитель остановился. Не надеясь на быстрый и благополучный исход событий, Анни взяла блокнот, штрафные квитанции и вылезла на дорогу.

– Выйдите, пожалуйста, из машины! – крикнула она, подходя к автомобилю сзади.

– Да не превышал я, – заныл водитель, высовывая голову в окно. У него были маленькие глазки и крошечный ротик, напоминавший формой головастика. На красной бейсбольной кепке красовалась эмблема химической компании «Тристар». – Вам что, ребята, делать нечего, что вы меня тормозите?

– Сейчас разберемся. Мне нужны ваши права и техталон.

– Это все ерунда, парень.

Водитель распахнул дверцу, на землю вывалилась пустая пивная банка и закатилась под пикап. Мужчина сделал вид, что ничего не заметил, и начал выползать из кабины с предельной осторожностью, которая сразу выдает пьяного. Он оказался не выше Анни, этакий мужичок-питбуль в джинсах и футболке, туго натянувшейся на «пивном» брюхе.

– Я не плачу налоги в этом округе, поэтому вы не можете меня останавливать, – бормотал он. – А ведь у нас свободная страна, мать вашу так.

– Так оно и есть, если вы не садитесь за руль пьяным и не едете с неразрешенной скоростью. Мне нужны ваши права.

– Я не пьян. – Мужчина вытянул из кармана большой бумажник, порылся в нем в поисках прав, нашел и протянул их в направлении Анни. Его пальцы почернели от грязи. На предплечье выделялась татуировка – голая синяя красотка с ярко-красными сосками. Классика.

Вернел Понселе. Анни не спешила возвращать ему права.

– Я не превышал, – настаивал водитель. – Эти ваши радары всегда врут. У вас и дерево поедет со скоростью шестьдесят миль. – И тут его глаза расширились от удивления. – Эге! Да это же женщина!

– Точно. И для меня это давно не новость. Понселе склонил голову к плечу и начал ее пристально рассматривать.

– Так это тебя показывали в новостях! Я тебя видел! Это ты арестовала того копа, который избил того убийцу-насильника!

– Стойте, где стоите, – холодно приказала Анни, отступая к своей машине. – Я должна проверить ваши данные. – И вызвать помощь. У нее появилось ощущение, что этот Вернел Понселе не сдастся просто так.

– Ты это чего? – заорал Понселе, ковыляя вслед за ней. – Ты еще мне штраф будешь выписывать?

Анни прикрикнула на него:

– Стой, где стоишь!

Но Понселе продолжал идти, тыча в нее пальцем, словно собираясь проткнуть насквозь.

– Не возьму я от тебя никакой гребаной квитанции! Ты отпустила насильника на свободу. Может, тоже хочешь счастья попытать? Ты, сука…

– Хватит! – Анни бросила блокнот на крышу патрульной машины и потянулась к наручникам, висящим у нее на поясе. – Лицом к машине! Быстро!

– Пошла ты!.. – Понселе, нетвердо держась на ногах, развернулся и двинулся к своему пикапу. – Пусть меня остановит настоящий коп, а не какая-то девка!

– Быстро лицом к машине, ты, упрямый осел, иначе я сделаю тебе больно, – Анни зашла сзади, защелкнула наручники на правом запястье и заломила руку за спину.

Она попыталась развернуть его, изо всех сил давя на руку. Понселе покачнулся, заставив ее потерять равновесие, и тут же обернулся, чтобы нанести удар. Их ноги сплелись, словно в безумном танце, и они вместе рухнули на дорогу и покатились к кювету, рыча и нанося друг другу удары.

Понселе изрыгал ругательства прямо в лицо Анни, вызывая тошноту зловонным дыханием. Он попытался опереться на руку и подняться, но схватил Анни за грудь. Анни ударила его в подбородок, а потом заехала локтем в лицо. Понселе привстал на одно колено и попробовал встать, а его кулак тяжело обрушился на нос Анни.

– Ах ты, сукин сын! – выругалась она, кровь потекла у нее по губам. Анни вскочила на ноги и ударила Понселе головой о машину. – Ты выбрал не слишком удачный день, чтобы связаться со мной, коротышка! – прорычала она, застегивая наручники на свободной руке. – Ты арестован по обвинению во всех мерзких преступлениях, которые я только смогу вообразить!

– Я требую настоящего полицейского! – завопил Понселе. – Это Америка. У меня есть права! Я имею право хранить молчание…

– Тогда почему бы тебе не заткнуться? – рявкнула на него Анни и повела к полицейской машине.

– Я не преступник! У меня есть права!

– У тебя дерьмо вместо мозгов, вот что у тебя есть. Мужик, ты сам вырыл себе такую яму, что тебе понадобится землечерпалка, чтобы вылезти наружу.

Анни затолкала пьяного на заднее сиденье и захлопнула дверцу. Мимо по шоссе в сторону придорожной забегаловки мчались машины. Парень с козлиной бородкой выглянул в окно и сделал неприличный жест. Она ответила ему тем же и села за руль.

– Ты самая настоящая нацистка, вот ты кто! – орал Понселе, долбя ногами в сиденье Анни. – Ты проклятая нацистка!

Она вытерла кровь рукавом рубашки.

– Попридержи язык, Понселе. Будешь выступать, отвезу тебя к болотам и пристрелю как собаку.

Анни посмотрела на себя в зеркало заднего вида и, берясь за микрофон, выругалась. Со среды еще остался синяк, теперь прибавился разбитый нос – она выглядела так, словно продержалась пять раундов против Майка Тайсона.